В Российской империи всегда было много дикого хаоса - внутреннего варварства. Он почти постоянно угрожал ее существованию, но при этом не имел никакой другой формы, кроме имперской, и, победив в ХХ веке, к этой форме неизбежно приходил, однако наполнял ее иным содержанием - сначала советским, в котором варварство, существенно преобладая в строе жизни, скрывалось за космополитической идеей, а потом уже практически откровенно криминально-уличным, пацанско-блатным, где варварство нисколько не таится и ярко себя предъявляет. Даже апеллируя к былой славе, апологеты новой варварской империи понимают и толкуют ее в примитивных, истерико-бредовых выраженьях.

Особенно грустно, что показное храмовое благочестие сочетается с открыто нехристианскими, вульгарно-языческими словами и жестами за пределами храма, больше того - со спекуляциями вокруг христианских понятий и ценностей. Что хорошего в этом убогом неоимпериализме, в чем его историческое оправдание? Я не знаю. Он выглядит реликтом, который хочет закаменеть, но скорей всего будет смердеть и разлагаться. Новая империя кончится быстро, потому что у нее нет вселенской идеи и миссии. Она лишь паразитирует на исторической памяти, даже на самом святом; паразитизм на исторической памяти - это способ существования государства в России с 1945 года по сию пору. А хищного эгоизма надолго не хватает.

Советский, к примеру, ученый мог говорить (думать), что есть реальность - а есть идея, и он служит идее. Это давало оправдание рабству. Теперь такой отмазки нет. У новой империи нет никакой вселенской идеи, нет ни исторического, ни метаисторического смысла. Но и обслуга этой империи повыродилась, ей уже и не требуется никаких оправданий своему статусу. У меня впечатление, что работает культурная память. Исходя из аналогов, представляется, что должна же быть идея и миссия, и в ее отсутствие пустота гримируется, заполняется в основном историческими цитатами, которые в новой ситуации, выдернутые из органического контекста, становятся просто полезными в текущий момент имитациями, прикладными муляжами великих слов и жестов. Как придать этой пустоте историческую значимость, величие? Как сделать так, чтобы ради нее люди бескорыстно жертвовали собой?.. И главное: в ней все-таки должно быть какое-то объективное содержание - ну пусть не с точки зрения вечности, но хоть в реальном актуальном мировом контексте.

В 21 век все мы вошли, не имея гражданского общества, то есть в состоянии тлеющего полураспада. Сознание у многих глубоко архаично=монологично и авторитарно, опирается на рефлекс свой/чужой и склонно окукливаться в дворово-хуторском регистре ("уходите с нашего двора"). Причем в России все это под спудом. Нет гражданской нации, распад заморожен и проявляется в форме немотивированной агрессии. Отсюда, возможно, и готовность поддержать агрессию какой-то внешней силы (мафия, вообще любая власть), не размышляя об ее правоте.

«Маленькая победоносная» война с Грузией была для России бесславная, победа в ней пиррова, мелко и пошло все, но жаль погибших и пострадавших. Очень тяжело было дожить до кровавой розни России и Грузии. У наших вождей нет ни мудрости, ни великодушия - это не открытие. Но для христиан России в случившемся есть новый тяжелый сигнал. Исторически и мистически судьбы русских и грузин сплелись, как редко бывает в человечестве. Теперь духовный союз России и Грузии, выдержавший испытанье Сталиным и Берией, очевидно перестал существовать. Не смогла Россия защитить и осетин, как и в Беслане.

И вот Украина. Чей Крым - гораздо менее важно, чем взаимоотношения между русским и украинским (а также и крымскотатарским, но речь сейчас не о нем) народами. Исторические аргументы никогда никого не убеждали, а вот отношения будут испорчены если не навсегда (скорей всего навсегда), то надолго. Исторические пути русских и украинцев драматически расходятся. В основание формирующейся у нас на глазах украинской гражданской нации ложится представление об опасном друге/заклятом враге на Востоке. (Даже с Грузией это не так фатально, она показалась мне в сильнейшей степени деморализованной по итогу всех перипетий.) Можно говорить о том, чем это обернется для украинцев, но для русских это обернется, боюсь не ошибиться, настоящей духовной катастрофой. Мы рубим свой киевский корень. И очень памятно, к чему приводила утрата этой животворной связи в прежние времена. Восторженный и даже истерический патриотизм пора бы отбросить и начать диалог лидеров культур, памятуя о том, что ближе людей, чем украинцы, у нас нет и уже не будет. Но в России это место на авансцене занято кликушами.