***

Критик сделал нам много замечаний к «Трофимке…». Например: «…с лягушками недокрутили. Добавьте им синхронное плавание». А зачем? Мы же не ради лягушек пишем, а ради Трофимки.
… вечером лежала, смотрела ТВ, думала при этом о сказке, и вдруг в некоторых местах текста ее мысленно увидела зеленые листочки – они распустились на моих глазах! Это значит, что в некоторых местах нужно оживить яркими деталями, подумала я.

Писатель Н. на встрече со студентами – все про зло да про зло. Одна девочка спросила:
– А как же добро прокладывает себе путь?
– Я не хочу отвечать, я за мир не отвечаю. Почему с пирожника не спрашивают нравственности, а только чтобы пироги пек. Слава Букур:
– Если пирожник отравит пироги, с него сразу спросят. А с писателей еще никогда не спросили. Ловко они устроились – отравители нравственности!

***

Я – НГ – коллекционирую определения гения. Вчера по ТВ говорили, что таланты попадают в цели, по которым промахиваются другие люди, а гении попадают в те цели, которые никто не видит. Ну да – Достоевский в «Бесах» попал (никто не видел ясно, что будет при коммунистах)…Эшби считал, что гений – это отбор. А я считаю: гений – это отбор и монтаж! Слава Букур:
– Есть три категории: таланты, гении и недогении. Из недогениев назову троих: Горький, Набоков и Шолохов.
– Олеша, – добавила я.

***

Тост Славы Букура:
– За то, чтоб генетики научили нас высеивать книги на подоконнике в горшочке! (я против – тогда нам-то что делать?!)

– Мы смотрим китайскую живопись не как китайцы. (Слава)
– Конечно. Мы там находим музыкальность, смирение и Бога. (я)
– Китайский художник не думал о Боге, а думал о дао, которое для них нечто вроде электричества. Но Бог действует через китайца тоже. (Букур)

***

Музыка выше литературы? Нет. Если б музыка была выше, то Христос был бы бродячим музыкантом, а Он говорил притчами…

***

– Если бы я снимал сказку, у меня бы ведьма не исчезала, а превращалась в узор трещин на скале или в облако – компьютер сейчас делает постепенный переход (Букур).

***

…смотрели фильм о Достоевском. Когда его возвели на эшафот, муж сказал:
– Судьба русской литературы висела на волоске! Остался бы Тургенев только…
– А Толстой?
– Он читал много Достоевского и именно поэтому рос.
– В общем, судьба мировой литературы висела на волоске! Хорошо, что казнь заменили ссылкой…

…слушали лекцию Касаткиной о «Братьях Карамазовых». Она привела целиком заметку о мальчике из «Русского вестника», которого травили собаками. Там мальчик остался жив. Охотничьи собаки крайне редко могут посягнуть на человека. Сошла с ума и умерла на третий день мать мальчика. Я бы никогда в жизни не написала, что мальчик был разорван собаками, если этого в жизни не было. Слава: «А что бы ты написала, если бы у тебя за плечами была каторга?»
– Перечитываю Достоевского. Да, он все взял из жизни. Это как ученый: взял вещество, нагрел до 1млн. град., потом сплющил под давлением 1млн. атм, получилось новое состояние. Так Ф.М. предсказал будущее состояние общества в «Бесах»… Смердяков – самый проницательный по злу среди всех героев. (Букур).

Разговор с другом. Он сказал: над книгами Достоевского не плачут.
Слава Букур:
– Как плакать над тем, что деньги сгорели? Ганя потерял сознание, это все равно что коллапс и образование черной дыры. Не предъявляем же мы к черной дыре претензии, что из нее не идет свет. В ней – сверхплотная концентрация материи, а у Достоевского – сверхплотная концентрация чувств. Слезы – это разрядка, а он против разрядки чувств в этом мире… своими силами надо над душой работать, а не силами Достоевского.

***

Как сказал Пристли, игра на скачках и в казино – это более надежный бизнес, чем занятия литературой.Жюль Ренар говорит, что литература может прокормить только воробья. Тем не менее жива она, литература!
– Нина! Если б я знала, что вы писатели, я бы так не откровенничала.
– Не беспокойтесь, мы все меняем: пол, рост, цвет глаз. Только планету пока оставляем ту же самую.

***

По «Культуре» показали кусок оперы «Нос». Я все равно не понимаю этой повести. Фрейдистское толкование мне кажется плоским. Букур Слава: «Это развал человеческой сущности. Ты же понимаешь «Превращение» Кафки? Так вот это пред-превращение».

***

Вчера послушала 10 симфонию Шостаковича. Как у Киры Муратовой в нескольких фильмах (герои бубнят по нескольку раз одно и то же), Д.Д. нагнетает повторы, будто советской унылой повседневности, и вдруг рывок вверх! Сначала кажется, что пародируется советский пафос, а потом видишь, что душе хочется высокого.

***

Дондурей в «Культурной революции» сказал: искусство создает непростого человека.
Застали последние минутки «Культурной революции». Бак цитировал Айхенвальда:
– Пушкин – это вам не Александр Сергеевич.
Я (НГ) думаю, что и Александр Сергеевич тоже! Умные друзья А.С. злились, что он со светскими хлыщами – пустышками – болтает… а ведь он там черпал сюжеты, словечки.
Как отделить, КТО он в это время (когда болтает с пустышками): поэт или простой человек? И то, и другое…
– И сам писал: «Пока не требует поэта… в заботы суетного света он малодушно погружен». (Я)
«Гаврилиада» – из Вольтера выросла (я так думаю).
Мы считаем «Горе от ума» гениальным творением, а Пушкина оно задевало как выпад против его друга Чаадаева, который был жив и в опале. Реальная картина литературной жизни всегда сложнее. Чаадаев писал Пушкину: «Дружба с тобой заменила мне счастье». Я ахнула: со мной это было не раз.

***

– Он ушел из газеты.
– Куда?
– В Толстые.
– А я не в Толстые, а подразумевалось, что – в Лесковы. (Так говорили в Перми в 80-е).
– Ты не в Лесковы ушла, а в Горлановы.

***

… сон, что я подаю свой рассказ «Любовь в резиновых перчатках» в виде блюда на стол. Там любовная линия Капы и Боба дается отдельно в виде мяса с салатом (зеленые листья), еще отдельно политическая линия (КГБ и пр).
(Ранее мне снился рассказ «История озера Веселое» в виде дворника, который метет двор – точнее это была дворничиха, в длинной юбке с маленькой головкой, как в карикатурах рисуют… то есть раньше рассказ должен был чистить жизнь, а теперь что получается – он должен насыщать?..)

***

Фотограф снял поцелуй на улице (француз). Среди толпы. Эта фотография стала символом послевоенной жизни, ее восстановления. Миллионные тиражи. Он стал очень знаменит. И вот (он уже стар) в суд подала пожилая пара: мол, он их снял, пусть отчислит денег… Тогда он привел в суд другую пару (артистов), которые были им наняты, чтоб разыграть на улице среди случайных прохожих – встречу и поцелуй. Кадр оказался постановочным… Символы сильнее жизни! За лучший визг поросенка фермер с поросенком за пазухой не получил первого места…
– Фольклор – это уверенность, а искусство – это приключение, неуверенность, не знаешь, чем кончится. А в фольклоре – свадьбой (я).
– Масскульт – это злокачественный фольклор, который стремится весь мир переварить и превратить в себя (Букур).

НИНА ГОРЛАНОВА (ОТВЕТЫ НА ВОПРОСЫ)
– Советую прочесть «Зеленый шатер» Людмилы Улицкой – «виол и арф семейный звон» (диссидентское время в портретах, микропленка во влагалище и т.п.), очень точно даны многие особенности психологии смелых борцов с советской властью, всех почти там начинаешь любить с первых страниц. Поразила книга Джанатана Сафрана Фоера «Жутко громко». Это рассказ о гибели башен-близнецов в США 11 сентября. Построена книга виртуозно. Каждая глава многослойна. Есть, о чем задуматься, и кого жалеть. Понравилась ЖЗЛ Валерия Попова о Довлатове. Очень! Этот случай – редкий! Когда один талант пишет о другом, равном… Не оторваться. Всех жалко. «Альманах гурманов» Гримо (перевод Веры Мильчиной, получившей недавно Пушкинскую премию) – это первая во Франции книга о еде, написанная не для поваров и кухарок, а для читательского удовольствия. Очень заинтересовал толстый том Владимира Ступакова «Покидая литературу». Никакую литературу автор не покидает, просто кокетливое название такое – видимо, для завлечения покупателей. Это цитаты из разных авторов. Идея не сильно новая, напоминает сборники хрестоматий из древних авторов, мы в вузе читали… только здесь авторы новые. А вот интересно открывать хаотично и читать. Еще ко мне едет новая книга эссе Натальи Горбаневской «Прозой о поэзии». Из Парижа ее через Израиль везет мне подруга. Предвкушаю! Уверена, что это очень понравится!
(Написано по заказу Лизы Новиковой для «Досуга» – в 2012-м?)

***

Разговор с поэтом.
– Единство мира как получиться может – только от причастности каждого к беде другого… Критерий взросления поэта где?
– В страдании. (Я)
– Да, потому что страдание – символ Христа.

***

… все мы как читатели за эти 10 лет пережили и продолжаем переживать непонятное волнение в связи с тем, что в литературе многое изменилось, и неизвестно, когда наступит какая-то определенность. В эпоху рынка многие авторы перестали писать то, что писали, а стали предлагать публике совсем другое – НЕ ПОТОМУ, что исчезла цензура и можно все, и НЕ ПОТОМУ, что рынок хорошо платит за определенные темы и схемы… А почему? Потому что трудно ухватить новую действительность – понять ее суть, а главное, понять: кого сейчас жалеть (старых бедных или новых богатых, или тех и других). Раньше в общих чертах ясно было, у кого учиться. учились раньше – говоря обобщенно – только у Трифонова или у Стругацких. Хотя иные и Трифонова со Стругацкими объединяли в одно (по принципу: против советской власти). Мне кажется: даже путь Жванецкого – уже путь в сторону Стругацких (если сильно обобщать). Все постмодернисты, концептуалисты и тому подобные явления – андеграунд – вышли на поверхность, и вскоре стало ясно, что это тоже Стругацкие, но с большим уклоном в абсурдизм (ближе к Хармсу).
И вот картинка конца девяностых: Солженицын пишет публицистику («Двести лет вместе» – вещь субъективная, автор не упоминает, например, такую статистику: среди тех евреев, которые воевали, процент героев советского союза больше, чем среди всех остальных), Петрушевская вдруг позволяет себе оптимизм, а Астафьев, наоборот, словно твердо решил собрать вместе все самое страшное, что он видел за свою жизнь… Толстая выдала на гора антиутопию! А один любимый мною ранее автор вдруг… изображает влагалище как машину времени. Изобразить влагалище как машину времени – это все равно, что привить квадрат Малевича к ветке цветущей живой яблони…

***

Чтобы лечить человека, нужно поставить диагноз. А можно горячо помолиться, и – бывает – больной выздоравливает! Так вот сейчас мне бы хотелось писать такую прозу: нечто среднее между диагнозом и помолиться… А лучше, чтобы было и то, и другое. Но должно пройти время, и – может – родятся иные подходы. Новые эстетические формы приходят не из придумывания, а из переживания.
Я поняла, что в последние 15 лет хочу писать не о падении героя, а о его преображении… мне уже не интересно, что под героем – какие бездны… важно, куда он движется, в сторону высоких мыслей и дел! Чаще я стала думать, что человек стремится к добру.

Звонили из журнала: просили меня написать повесть о Золушке (за сто страниц обещали большой гонорар). А я отказалась. Хотя деньги очень нужны! Не то слово! Лекарства мои дороги, вот в чем дело. Но при мысли, что надо через силу сочинять ерунду… чесаться все тело начинает. Честное слово!
Те смыслы, которые можно извлечь из реальной истории из жизни, их не выдумаешь. Например, мы недавно начали писать повесть о пермском журналисте, который уговаривал проституток уйти с панели, устраивал их на работу и пр. Его бросила жена, за ним гонялись сутенеры, его ненавидела милиция… Конечно, мы все замаскировали, герой был совсем не журналист. Мир проституток нам хорошо знаком – соседка по кухне одно время была проститутка. Это не простой мир: там есть и мечты, и театр, и вранье… Повесть хорошо продвигалась у нас. И вдруг прототип умер от инфаркта! Видит Бог, это было для нас неожиданностью – в повести мы совсем не собирались героя похоронить, наоборот! Что же делать? Решили: писать не повесть, а рассказ. Идея, грубо говоря, теперь такая: человек поздно начал делать добрые дела, не успел их сделать много, но и то дорого, что успел (трех девушек он увел с панели)… На самом деле в рассказе много подсмыслов: как приходят к святости (горе одного приводит к оной, а другого почему-то нет), как трудно близким понять перемену в родном человеке, как сложен конфликт между зовом неба и требованиями родных и т.п. Причем тот смысл, который мы «нарыли» из жизни, нам дороже всех выдуманных философских схем…

В последнее время мне близко высказывание Эдуарда Бабаева: «Каждое художественное произведение именно потому и является художественным, что оно уникально». Ранее я любила цитировать Лотмана: чем больше смыслов в произведении, тем оно художественнее. Но теперь Бабаев мне ближе (ибо можно и с одним смыслом создать уникальное произведение).

Конечно, Достоевский в гениальном «Преступлении и наказании» использовал почти детективный сюжет – из масскульта, так сказать, но я (мы с мужем-соавтором) пока не рискую сделать такое. Не хочется включать в текст убийство! Я прожила 55 лет на свете, вокруг меня никто никого не убил и не собирается. И слава Богу!!! Так зачем я буду привносить демонизм в мир своей прозы, если в моей жизни его нет?! Надеюсь, что не буду…

Я часто привожу в пример Александра Второго, который, подписывая Указ об освобождении крестьян в 1861 году, просил передать Тургеневу, что РЕШАЮЩЕЕ влияние оказали на подписание Указа «Записки охотника». Вот так! Я, конечно, не Тургенев, Путин – не Александр, поэтому я даже не мечтаю, что смогу написать такой рассказ, после которого… повысят пенсии хотя бы.

***

Во времена перемен людям некогда читать, надо выживать. Маятник сильно качнулся в сторону от художественной литературы, но будет и обратный ход. Слово остается самым главным. Слово – это Бог. Слово – в основе телепрограмм, кино, без слова нет театра, картину мы тоже понимаем с помощью слов, пусть даже самых простых («Хорошо», «Нравится»). Недавно по «Культуре» я видела мастер-класс Ростроповича: с помощью слов он учил молодых исполнителей понимать музыку (И каких слов! Там было все: образы, юмор, добрые советы, предсказание будущих успехов музыкантам).

17 апреля 2014 г. Умер Маркес – немного не дотянул до ста лет одиночества…
«Дождь лил четыре года, одиннадцать месяцев и два дня». У Маркеса это – аллюзии с библейским потопом. А для нас в советское время это было что-то радостное – после сухомятки соцреализма.
Хотя и коммунист Маркес, но мирочувствование шире мировоззрения… как и Платонов, он магическим реализмом побеждал временами призрака коммунизма! Приходил к истине!
Истина сложна, тут ему и помогал магический реализм…
Слава Букур:
– Видимо, коммунисты вроде Платонова и Маркеса не могли преодолеть свой зловещий миф другим путем! Только через магический реализм…

***
Умер Лем, и появились в печати отклики: мол, жизнь была переносимее рядом с Лемом, с его бесстрашным анализом, циничным и жестким юмором.
Но с каких это пор без цинизма уже невыносимо-непереносимо? Когда же это цинизм стал вместо кислорода – без него и не дышится? Где мы вообще живем? У нас в стране что – цинизма маловато? А сколько в России получают инвалиды и пенсионеры?! Есть ли что-то циничнее этих копеек?!
Теперь о «Солярисе». Да, у Тарковского на первом плане – нравствен¬ные сомнения, которые мучат главного героя на экране. А сам Лем считал, что «Солярис» должен был стать вопросом о границах человеческого познания. Так вот: представим на секунду, что не было бы у советских людей «Соляриса» Тарковского и других вещей (книг, фильмов) о нравственных сомнениях. И каковы бы теперь были мы? Уверяю вас, что цинизма было бы столько, что пенсионерам и инвалидам вообще бы ничего не платили – никаких пенсий (и мы бы все уже вымерли лет десять тому назад).

29 мая 14 г.
Пять загадок русской литературы.
Лежа продиктовала Славе немного записей из поездки (не могу снять давление который день).
Выступления писателей были раскиданы по Тольятти, поэтому нам не удалось послушать Отрошенко. Миясат пересказала. Пять загадок русской литературы: дуэль Пушкина, смерть Гоголя, уход Толстого, дело Сухово-Кобылина и, кажется, дуэль Лермонтова (но точно не помню).

Тост одного поэта на торжественном ужине:
– Женщина была ангелом. Увидела мужчин на земле: они ничего не умеют, писать не умеют. Она спустилась к ним, и они нашли, о чем писать…
Я:
– Гениальный тост!
– Я вообще с детства такой.

***

– Если это не о любви, это не поэзия.

***

Один поэт (потомок скифов) говорит тост:
– Осетины говорят: «Клянусь святым Георгием!» А еще говорят, что раньше св. Георгий говорил: «Мужчиной клянусь!» Чтобы мы были такими мужчинами, которыми можно клясться!.. И вообще, лучше мужчин-писателей Бог не создавал никого!..

***

Дочитала книгу о Шекспире. Когда зять-доктор появился в их семье, медицина вошла в содержание пьес (это ли не доказательство, что он сам написал все)!
Как же Онегин узнал «издалека» про кончину дяди старика? Мобильников ведь не было!

***

– Кафка гений, потому что уничтожил литературного героя. Вместо него – вакуум, который, как в современной физике, полон виртуальных психочастиц. Это завершение тысячелетий западного литературного развития. Но после этого нужно снова вернуться к герою (Слава Букур).

19 нояб. 14 г. Видели передачу про Розанова. Мы придумали проект памятника Розанову: в кустах он сидит на стуле и пьет чай из блюдца, а в другой руке – ложка с вареньем… Мне часто снятся памятники писателям и литературным героям. Памятник Мандельштаму – в духе пермских богов… Сидит – щеку рукой подпер, в больничном халате, халат – в полоску… Кажется, ярко раскрашен огнеупорными красками.
Однажды приснилось: в Перми на площади стоят камни с вырезанными на них стихами Пастернака и Мандельштама, Решетова и Кальпиди.
Как-то приснился памятник Алексею Решетову: поэт подвыпил немного, замер в полупадении – вперед наклонился, с раскинутыми руками. А Муза замахивается скалкой и протягивает свиток.
Достоевский – напротив – начинает падать в припадке, изогнувшись дугой назад, а маленький ребеночек смело хочет его подхватить. Руки выбросил к спине Ф.М. Ребенок – в ночнушке до полу… не различить пол.
Был еще сон. Я в редакции «Урала», мне говорят:
– Вот за этим столом однажды сидел Чехов. Хотите сесть на минутку?
Я говорю:
– Так вы сделайте из проволоки силуэт, чтобы люди могли примерять, где была рука Чехова, где нога…
Проснулась и подумала: на скале, где снялся Пастернак близко к обрыву, можно тоже установить такой силуэт Пастернака, получится как бы дух поэта. (Это во Всеволодо-Вильве – см. фотографию Б.Л.) – будет похоже на силуэт человека, как его обводят после убийства… но ведь советская власть убила его именно за «Живаго», в котором описана Пермь (Юрятин)…
А еще можно сделать памятник Пастернаку в стекле: мы были музыкой во льду (он вырывается и стеклянного шара, локти в сторону, стекло треснуло).
Смутно явилась идея еще одного памятника Пастернаку – с метельными нитями возле фигуры (мело-мело по всей земле)… видела во сне, что у Беллинга (абстрактное «Трезвучие») взяли идею для «Трех сестер» чеховских в Перми. Но под зонтиками. Зонтики должны быть вывернуты ветром. Это ветер судьбы. А может, это ураган революции…
А Бродскому памятник: он сидит на чемодане, как на фотографии, где он перед эмиграцией.
Обэриуты сидят за выпивкой. Заболоцкий щеку подпер, Хармс цилиндр приподнял, Олейников карася на вилку насадил, а Введенский – кентавр с рюмкой…
Худой Платонов (под Джакометти) вкручивает лампочку, которая мигает. И лучше, чтоб он лампочку ввинчивал в мировое древо, а сам стоял на табуретке… или на цыпочках (в неустойчивом положении). (Идея Букура.)
Чуковскому – памятник в виде металлического дерева с туфлями, и из ствола лицо Корнея Ивановича вырастает.
Хлебников уверял, что между его глазами и буквами молнии проскакивали, когда он писал «Доски судьбы». Тоже бы памятник хороший получился (молнии сделать с помощью электричества). Или в виде маятника?
Памятник Чехову со срубленными цветущими вишнями. В каждой руке – загадочная маска.
Лев Толстой стоит возле трещины в земле (в виде змеи), с другой стороны трещины – колокол; каждый может ударить в него.
Три сестры на вокзале «Пермь-2», где уходит в Москву «Кама» – три огромных хризантемы со склоненными головами, а листья-руки в Москву – в Москву... Или уж лучше три фигуры на стене вокзала – сделать фреску в духе маньеризма: вытянутые фигуры.
Пушкину: бакенбарды, цилиндр, а лицо каждый будет просовывать свое, чтобы сфотографироваться. Примеряя к себе Пушкина.
А Гоголь – из прозрачного материала. Улыбка красная.
Памятник трем сестрам можно сделать в виде трех переплетающихся змей, как в древней Греции…
Видела по ТВ буквально синюю поленницу: дрова от ветра и дождя посерели и отливают синим, как деревянный дом у Шагала. Можно рядом с Александром Исаичем установить синюю поленницу.
Слава говорит, что тени трех сестер будут напоминать тени испарившихся японцев после атомной бомбардировки. Лучше сделать фреску в духе маньеризма: вытянутые фигуры.
Памятник компьютеру – я чокаюсь с ним бокалом шампанского в новогоднюю ночь. Он ведь – мой товарищ! Помощник!
Памятник Кафке… чтоб он шел за руку с огромным насекомым…

***

Всю ночь снилась Марина Ивановна Цветаева…
Вчера «Зеркала» прошли по «Культуре». Очень много у меня возражений!
Марина не только кричала на Алю, но и – гораздо чаще – была с нею нежна. Мур не только был эгоистом, но и героически погиб за эту страну – СССР.
Теперь о вымышленном – для фильма – человеке из НКВД перед гибелью Марины Ивановны… Их (реальных) было столько, что видения тут бы ничего не прибавили… Тогда зачем? Жизнь в СССР была страшнее видений, вот в чем дело!
А лошадь – из «Ежика в тумане»? – просто не нужна, еще ведь во все небо (режиссер нам подмигивает: это конь блед!).
Мир Цветаевой – это, в первую очередь, беспрерывный РОМАН С РУССКИМ ЯЗЫКОМ! Затем – со своим поэтическим даром.
А самосожжение себя в дружбе, любви, семье!
А неиссякаемая сила тончайшего понимания природы (один «Куст» чего стоит)!
Идем дальше. Марина из семьи одна понимала всю суть советского режима! Аля, Сережа, Мур – все считали, что она недалекая (в политике).
Эпистолярное наследие ее считается лучшим за все века в мире!
Так почему актриса не прочла самую краткую биографию – у Марины мать умерла от туберкулеза, не могла она сказать: “Хорошо, что туберкулез” (а если могла, то в другом смысле – мол, знает об этой болезни и будет беречь жениха и т.п.»).
Мне в фейсбуке пишут: у каждого – своя Цветаева. Но я – НГ – так отвечаю: М.И – наше национальное достояние, и нельзя левой пяткой снимать о ней фильмы, где столько неправды…
Мила Агеева прислала комментарий: Ниночка, Арсений Тарковский рассказывал: М.Ц. только что вернулась в Россию. Он зашел в гости. Цветаева сидит на полу и счищает грязь с башмаков, на газетку. На его изумленный взгляд говорит: «Вот, в ладанку положу, буду на груди носить, это пыль еще с улиц Парижа». Так что всё знала и понимала. (Тамара Жирмунская мне рассказала, а ей А.Т.)

***

20 окт. 14 г.
Вчера посмотрели фильм Кончаловского «Белые ночи…» по первому каналу.
Все-таки сельские жители НЕ могут говорить так:
– Мечтал, что жизнь будет сиреневая-розовая, а приблизился – она опять серая!
Они как могли?
– Думал, что все ярко будет, как в рекламе, а подойдешь ближе – поросят опять надо кормить и навоз убирать!
Это Наташа Ростова говорила: Пьер темно-синий с красным, а Борис – серый… так герой-то фильма – мужик, а не дева, да и не дворянской закваски…
«Белые ночи» Достоевского – с надеждой, а здесь без надежды…
У Тарковского хотя бы Бог везде клубится и невидимым полем плотным стоит…

Слава Букур за завтраком: «Архитектура – это окультуренные скалы, соединение природы и культуры». А картинные галереи – это своего рода пещеры с расписанными стенами.
– Правда!
– Мы все по-прежнему хотим иметь МЕСТА СИЛЫ…

***

Видели отрывок «Ревизора» с Мироновым и Папановым … Я сказала: «Знаешь, откуда городничий ничего не видит в конце? Это из «Гамлета». Король просил огня после «Мышеловки»»…
Иногда глупые мысли записываю (в будущем обдумаю)… что Вагнер вышел из арии Командора (Моцарта)…

***

Я помню: на конференции во Фрайбурге – 2002 год – мы с Приговым всякий день за обедом были рядом. Дмитрий Александрович все время острил. Одну остроту помню до сих пор. Я спросила: как сын. Он ответил:
– А что сын – он уже старше меня.
… Ночью все пошли к собору – там снаружи выдвижные ящички. В них оказались монетки. Марина:
– Это для бедных… а вдруг бы они открыли, а там – ангел…
– На ангела что купишь? – спросил Пригов.
(Без комментариев).

***

Я заметила: «Нос» Гоголя вырос из «Медного всадника» – сначала поскакал памятник, а потом по Питеру стал разъезжать нос. Слава:
– Не все так просто. В народных соромных сказках половые органы свободно разъезжают по свету и воюют вдобавок друг с другом. Нос всегда был заместителем мужского уда.

Я мужу за завтраком: «Так и умру, не оценив «Дон Кихота».
– Это книга для мужчин. Им понятны все причуды, жажда борьбы или все-таки игра в борьбу…
– А, понимаю. В детстве вы играли в войнушку и бились с лопухами, поэтому вам понятна битва с ветряными мельницами.

***

Говорят: артисты – это единственная профессия, где люди хотят работать до конца. (А мы – писатели? А художники? Тоже все до конца).
– Талант пишет на злобу дня, а гений – на злобу веков. (Слава Букур)

***

Пока я писала картины, Слава вслух зачитывал отрывки из «Гоголь без глянца». В гимназии он всех доводил «розыгрышами». Одного товарища довел до больницы, уверяя, что у того «бычачьи глаза»… Так покойная Таня Г. (поэт-пародист) рассказывала мне, как в школе все ее щипали за то, что она доводила одноклассников розыгрышами. Видимо, такова природа сатириков и пародистов…

***

Да, котиков рисовали – в письмах из лагеря! Детям своим!
Я увидела несколько котиков на выставке писем и заплакала!
В лагере человек находил время для котиков, потому что находил силы для ДОБРА – для добрых мыслей!
То есть выставка «Папины письма» убедила меня еще раз: Шаламов не прав, не упомянув о той помощи, которую получал от солагерников... они его упрекали потом... я читала их письма в журналах! Ведь они помогли Варламу стать работником медпункта! Это когда он почти умирал!
Затем они же на три дня послали его заготовлять ветки, чтоб не попал он под переформирование. (Если б его снова перевели в другой лагерь, там бы ему уже не попасть в медпункт на работу! И он бы погиб быстро!)
Много было помощи от этих друзей! Но ни словом не упомянул их в своих рассказах великий писатель.
Мой друг В.С. говорил:
– Шаламов имел право НЕ писать о добре в лагерях – так сильнее воздействовала его проза! Сильнее становилась ненависть к ГУЛАГу!
А мне (Нине Горлановой) дорога мысль Солженицына: человек до последнего сохраняет в душе крупицы добра – даже в лагере.

***

У Достоевского – в «Дневнике писателя» – черти не хотят, чтобы их существование было установлено с абсолютной точностью (так как сомнения расшатывают душу, и она легко падает вниз).

***

Случайно встретила на Яндексе слова Михаила Бутова о «Романе воспитания». « Ещё роман Нины Горлановой <…> А вот – Горланова тот человек, который не срывается в это философствование, имея возможность это сделать на каждой странице, она не срывается никуда. Не в рассуждения об антисемитизме, хотя у неё был такой шанс. Бывают такие времена, говорил Ельчанинов, что человеку лучше не молиться. Даже самому духовному. Это время внутри него самого. Горланова – это тот человек, которому удалось написать об этом времени внутри неё самой. И духовность, которая у неё существует, чувствуется без всяких подачек. Она не придумана, хотя это чистое чтение, абсолютно не филологическая литература». (Интервью брал В. Березин… редко я встречаю такие точные слова о моих и наших вещах! Спасибо!)

***

«Ваша щедрость встретит Вас за гробом» – эти строки Седаковой – видимо – из Мандельштама, из «Ваша честность рай вам стелет».
– Из Мандельштама и стихи Бродского (если б меня смели держать зверем)… У ИБ: я входил вместо дикого зверя в клетку… У Пастернака «Старость – это Рим, который»… из Мандельштама, я думаю («Природа – тот же Рим…»).
Слава: «Пушкин – ВСЕ для поэзии девятнадцатого века, Мандельштам – ВСЕ для двадцатого… Два семита – наше все»…
Рильке: «Писать могут лишь те, кто умрет, если запретят писать…» (я – Нина Горланова – умру, если запретят).

***

Звонил Сеня Ваксман: Гоголь в «Тарасе Бульбе» батальные сцены написал под влиянием Гомера, который тогда только что был переведен. Я: но остальное-то не из Гомера: «Женитьба», «Ревизор». А из какого Гомера произрос «Нос»? Разве что моя любимая фраза «Природа словно спала с открытыми глазами» могла быть написана Гомером.

***

О Микеланджело. Оказывается, «Мальчик, вынимающий занозу» был частью усыпальницы Медичи. Спросила у мужа:
– Почему этот живой мальчик в погребальном комплексе?
– Заноза – это смерть. Помнишь, в Евангелии: смерть, где твое жало?
В разные годы у меня было разное понимание Джоконды. Теперь мне кажется, что улыбка рифмуется с ее кошачьими глазами – уголки вверх, и получается таинственный облик, загадочная улыбка. Полуженщина-полукошка.

***

9 июля 14 г. На Яндексе, в новостях:
В Пермском крае вандалы растаскивают железную дорогу…
Вандалы разбивают линзы светофоров, вырубают дроссель-трансформаторные перемычки…
(Чехов все еще актуален! «Злоумышленник».)

***

8 июля 14 г. В Нью-Йорке появилась улица Довлатова! Написал когда-то Леня Быков: «Горланова – это Петрушевская, написанная Довлатовым»! В предисловии к книге «Подсолнухи на балконе»… Я сформировалась как автор до того, как прочла Петрушевскую и Довлатова. Вместо Петрушевского – влияла на меня Фланери О’Коннор. А вместо Довлатова – Шукшин…