Круг насилия - от маньяка к маньяку
Спасти от маньяка-насильника способен только другой маньяк-насильник, еще более могущественный, беспощадный и же-стокий - иначе он не сможет победить первого. Такая логическая цепочка плюс по-стоянная потребность в таком спасателе присутствует в том случае, если в результа-те травматического опыта - разового или системного - роль жертвы зафиксировалась и стала формировать бессознательный жизненный сценарий.
Чтобы, оправдать фиксацию себя в роли жертвы и сотрудничество с новым насильником, в ход идут психические защиты - идеализация, диссоциация, вытеснение, расщепление и другие, так что по итогу ор-ганизуется иллюзорное восприятие всей ситуации, когда союз с новым насильником обретает характер романтических отношений, наполненных страстной любовью, по-читанием и восхищением, а он сам идентифицируется исключительно как защитник.
Разумеется, такой защитник неизбежно начнет проявлять насилие не только к внешним объектам, но и к самому объекту своей "защиты". Жертва, таким образом, попадает в ловушку собственного бессозна-тельного выбора, и эта ловушка захлопывается. Теперь, чтобы психологически вы-жить, она вынуждена также бессознательно прибегнуть к еще более грубым искаже-ниям восприятия реальности, с расщеплением уже своего Я на плохую и хорошую часть. Те части своего Я, которые атакуются защитником, она диссоциирует и от-щепляет как чуждые себе и враждебные, одновременно идеализируя и романтизируя в собственных глазах "хорошие» аспекты Я. То есть человек (или общество) теряет целостное восприятие себя. Идеализируемая часть Я, в результате такого расщепле-ния, получает возможность беспрепятственно идентифицироваться с так называемым защитником, соединяясь эмоционально и мысленно с его могуществом и без-опасностью, объединяясь вместе с ним против врагов внешних и внутренних.
По такой схеме может происходить взаимо-действие между ребенком и близким взрослым - насильником. Если же насилие, же-стокость и опасность окружающего мира встречают человека с младенчества, то де-ло даже может не дойти до расщепления, ибо целостное "Я" просто не сможет устойчиво сформироваться, и останется на уровне первичного базового расщепле-ния, характерного для ранних этапов развития психики, подробно исследованного и описанного психоаналитической теорией и практикой.
По такой примерно схеме происходит взаи-модействие в отношениях между женщиной и мужчиной-насильником, которого она бессознательно выбирает в партнеры как защиту от предыдущего насильника - ро-дителя. И тут не важно реального или существующего уже только в ее голове. Рабо-тает жизненный сценарий.
По такой же примерно схеме происходит вза-имодействие между народом, любящим "твердую руку" и диктатором. В лагерях и тюрьмах подвергаются наказанию и уничтожаются "враги" - та часть самого себя, которую Великий Народ безжалостно отдает на растерзание Вождю, за возможность идентифицироваться с ним.
Этот жизненный сценарий воспроизводит сам себя, одновременно расширяясь и сжимаясь: от каждого отдельного маленького ре-бенка до социального организма, называемого народом, который в свою очередь по-рождает уже «зараженное" этой травмой насилия "яйцо" будущего члена общества, через семью. Тут нет начала и конца, как в загадке про курицу и яйцо. Вместо спи-рали развития мы имеем замкнутый многоуровневый круг насилия вокруг позиции жертвы.
Наверное, только случайная эволюционная психологическая мутация может разомкнуть этот круг - когда бы роль жертвы, во-преки всем фатальным предпосылкам, все-таки не фиксировалась жестко и намертво так, чтобы сохранились здоровые задатки здоровой личности. Эти задатки могут прорасти в благоприятных условиях, например, в условиях психотерапии - если речь идет об отдельном индивидууме, и если этот индивидуум осознает потребность в том, чтобы измениться. Нужно достаточно длительное время позитивного опыта, чтобы вместо патологической схемы отношений возник новый опыт отношений, по-строенных на иных основаниях, чтобы человек мог поверить в себя и в то, что иные отношения возможны, и сделать ставку на свой рост и развитие, а не на поиск нового защитника.
Понятно, что приведенный выше набор бла-гоприятных факторов, есть большая редкость, и на это никак нельзя делать ставку, обсуждая явления массового характера. Возможно, что какой-то ответ на вопрос «как разомкнуть круг насилия в масштабах общества?» можно получить, глубоко изучая под нужным ракурсом историю тех стран и народов, которым удалось с этим справиться, отдавая себе при этом отчет, что при схожести общий картины - опыт тем не менее у всех разный и не все травмы и не всеми могут быть переработаны.
Иногда, однако, приходится признать свое бессилие решить задачу апеллируя к прошлому опыту - и быть готовыми встретиться с тем, что находится сегодня за пределами наших представлений и о себе, и о воз-можном. Для этого нужно перейти на новый уровень обобщения и проблематизации, который позволит ясно увидеть: само по себе наличие повторяющегося патологиче-ского сценария говорит о том, что психика конкретного человека или в нашем слу-чае общества расколота на части (роли) и что необходимо найти решение, способ-ствующее интеграции этих частей.
Когда мы говорим о массовых репрессиях, об уничтожении ни в чем не повинных людей, мы как бы четко проводим грань между теми, кто совершал преступления против человеческой личности и человеческой жизни или оправдывает их, и нами, кто испытывает стыд и боль и кто может стать потенциальной жертвой, если массовые репрессии повторятся. Мы четко и ясно осо-знаем, что есть они и есть мы. И шансов на интеграцию при таком раскладе нет, они нулевые. Таким образом, мы до скончания времен фиксируем себя в позиции пра-ведной реальной или потенциальной жертвы без шансов победить, потому что в этом случае «спасти от маньяка - насильника способен только другой маньяк-насильник, еще более могущественный, беспощадный и жестокий - иначе он не смо-жет победить первого». Остается только одно - осознать в себе темную сторону сво-ей природы, тем самым сделав первый шаг к целостности. Ведь, у тех людей, кто со-вершал и совершает злодеяния нет стыда в том виде, как это может быть у нрав-ственно здорового человека, - им не больно и не стыдно за содеянное, и только нравственно здоровый человек, который в себе это принял как темную сторону своей природы, который ощутил причастность злу в силу того, что тоже человек, может соединить это деяние со стыдом. Создать такой прецедент в психическом простран-стве, когда подлость и мерзость соединяются с покаянием. Сделать то, что сделал Нео в третьей части «Матрицы» - впустив в себя агента Смита, чтобы победить его.
И это не про побивание себя камнями, и не про прекраснодушие и возможность преступникам уйти от ответственности. Это про работу души. Это гораздо труднее, чем гордиться собой, особенно когда к тому есть основания.
А пока нравственно здоровые люди к такой сложной и болезненной внутренней работе не готовы, пока мы будем цепляться за роль праведной жертвы - расщепление коллективной психики будет продолжаться: подлецы всегда в одну сторону, благородные в другую, без шанса обрести целост-ность и разомкнуть круг насилия.
Коротко о том, почему пугает свобода, а не насилие
Свобода вызывает ощущение незащищенно-сти и высокий уровень тревоги неопределенности, который ассоциируется с хаосом у людей с параноидной картиной мира, характерной для детской психики. И отсюда стремление навести порядок и найти защиту внутри системы - государства как от собственных деструктивных импульсов, так и от внешних врагов. Так ребенок нуж-дается в родителях и, как бы его интересы и потребности взрослыми в семье ни ущемлялись, - он готов с этим мириться, ради этого чувства защищенности. Даже при жестоком обращении родителей.
Хаос свободы пугает больше, чем понятное насилие. И только определенный уровень зрелости, который возможен как есте-ственный ход развития личности, позволяет увидеть в свободе - иной порядок, иную систему, где личный выбор и личная же ответственность регулируют ее устойчи-вость, а не какие-то внешние ригидные ограничения и установленные кем-то прави-ла. Если человек этой зрелости не достиг, свобода и либерализм (приоритет личного над коллективным) будут его пугать.
О патологическом механизме тотальной идентификации с диктатором
Романтизация народом образа диктатора, восхищение им, эмоциональное присоединение к его амбициям, радость от его побед и достижений и безутешное горе от его смерти на фоне психологической отстранен-ности от тяжелых реалий собственной жизни свидетельствует о том, что вовсю рабо-тает патологический механизм тотальной идентификации с неким идеализированным «Супер-Я», воплощенным в мифологическом образе, созданном пропагандой. При этом жизнь собственного реального «Я» воспринимается как нечто дополнительное - как фон, как то, на чем не нужно фокусировать первостепенное внимание.
Это похоже на то, как во время просмотра эмоционально захватившего нас фильма мы идентифицируемся с его главным пер-сонажем так, что в какой-то момент переживаем все настолько реально, словно то, что происходит с ним, происходит с нами, а в зрительном зале присутствует только наблюдающая телесная оболочка. И нам не важно в этот миг - кто она, во что одета, как живет, что ее ждет вечером, и что с ней будет завтра и т.д., нам жизненно важ-но в этот конкретный момент совсем другое - допустим, "оторвемся ли мы от погони, спасая мир от плохих людей» там, на экране.
К счастью, все фильмы заканчиваются, в зале включается свет и происходит возвращение в реальность своей жизни и своей личности. В этом случае механизм идентификации сработал в здоровом режиме для того, чтобы мы могли пережить некий духовно-эмоциональный опыт и заодно психи-чески перезагрузиться. Мы смотрим разные фильмы и идентифицируемся с разными персонажами - потому что мы разные и по возрасту, и по духовным запросам.
«Фильм" про диктатора всегда один на всех, он не имеет конца, пока диктатор жив. "Свет в зале" включается только с его смер-тью. Иногда это слишком поздно - многие уже не способны вернуться к своему «Я», а у кого-то оно в таких условиях не имеет шансов полноценно сформироваться.
Разумеется, диктатура реализуется там, где к этому существуют базовые социально-психологические предпосылки, опять-таки - как фильм, которого ждет «зритель», желающий сбежать от реальности в миф. Об этом много уже сказано и написано. В данном случае, я хотела обратить внимание вот на этот момент эмоциональной диссоциации своего «Я», своей жизни и даже жизни близких и любимых людей.
Это еще один способ увидеть и помыслить то, почему у нас народ готов ставить памятник Ивану Грозному, почему Сталин был любимым вождем, а «лес рубят - щепки летят». Щепки - это как раз второстепенные телесные оболочки тех, кто «сидит в зрительном зале» и смотрит фильм «про себя» - про Великого Вождя - доброго, мудрого и справедливого. И вот уже совсем скоро он победит всех врагов и наступит счастливое будущее! Чье будущее? Наше общее - где мы и он - едины. А то, что жить становится все хуже и хуже… А то, что кого-то «выводят из зала» в ночь, в темноту… Так лес рубят - щепки летят…
