04.10.15

Ждем смерти. Неминучей. Кто с циничной апатией, кто с ужасом, а кто с надеждой. Всякий, кто верит в загробную жизнь, скрашивает это ожидание мечтами о том, что встретится там, за чертой, с близкими людьми, которые раньше нас покинули этот мир.
Дальше естественно возникает вопрос, какими мы увидим наших любимых. Множество богословов и просто религиозных писателей рассказывает нам, что наши близкие встретят нас не в том виде, в каком покинули этот мир. Они будут освобождены от земных немощей, увечий, печати старости и прочих лишних штрихов, которые могли бы исказить их истинный, прекрасный облик. Одни говорят, что наши любимые предстанут перед нами как бы в пору самого расцвета своей телесной красоты. Другие — что они вообще будут выглядеть не как люди, а как ангелы, но при этом все-таки наделенные теми индивидуальными чертами, по которым мы сможем их узнать.
Значит, они будут свободны от всего лишнего, наносного, всего гадкого, налипшего на их ангельскую сущность. А теперь пауза. Уверены ли мы, что «наносное» – это именно грязь, исказившая ангельскую сущность наших теперь уже усопших родных и друзей? А что, если вдруг... все наоборот? А что, если «наносным» окажется лоск благопристойности, нанесенный на личность в задавленной приличиями земной жизни, так что мы до самой ее смерти так и не смогли рассмотреть спрятанное глубже темное нутро? Что, если по освобождении от телесной, преходящей оболочки мы увидим не ядро света, а наоборот, сгусток черноты?
И вообще, куда мы намылились после смерти? Неужто в рай? И билетик уже прикупили? И совсем не сомневаемся, что у нас самих под мирским рубищем спрятана своя собственная, блистательная, сияющая душа? А что, если не сияющая, а зияющая? А что, если нас ждут вовсе не в облаках, а на другом этаже? И уж совсем будет смешно, если ждут в аду не как жертвы, доставленные на расправу, не как грешников, подлежащих жестокой каре, а как своих ребят, как командировочных, возвращающихся домой по исполнении очередного задания. Пощупаем лоб, не растут ли там бодливые рожки? Как писал поздний Бунин, «чужая душа потемки, а своя?»

10.10.15

Есть такой вид спорта (пока еще не олимпийский) – называется «пикап» или «пикапинг». Не буду объяснять — все наверняка и так знают, что это такое. Одних прямо трясет от ненависти и гадливости, другие добродушно похохатывают. Лично я в этом деле хулу и похвалу приемлю равнодушно. Чем бы дети ни тешились, покуда нет угрозы для жизни и чьего-нибудь здоровья. И пусть себе совершенствуются в этой хулиганской забаве, пусть обсуждают свои подвиги и ходят на специальные курсы повышения квалификации.
Далее.
Есть, опять же, такая практика, давно переросшая местечковый масштаб, хоть и не получившая до сих пор четкого и однозначного имени. Ее адепты тоже с целью самосовершенствования читают соответствующие учебные тексты и ходят на специальные курсы. Она изначально далека от любительского, бескорыстного самовыражения, так как преследует конкретные коммерческие цели. Это охота на богатых, «статусных» мужчин. Нет, я имею в виду не «гоп-стоп» и не «карманную греблю». Я говорю о юных, прекрасных телом охотницах, которые во всеоружии выходят на тропу войны, имея четкие, далеко идущие планы и хорошо отработанные приемы для их реализации.
А теперь подумаем, как было бы весело свести на один ринг эти два вида спорта — бескорыстно-любительский и меркантильно-профессиональный. Здорово было бы посмотреть, как коварная, циничная, алчная хищница падет жертвой безалаберного пройдохи. Как мертвый расчет целеустремленной манипуляторши напорется, как коса на камень, на веселые приколы безбашенного хулигана. Задача очччень непростая, но тем более похвальная.
Мне такие забавы уже не по летам, однако я не отказался бы от места в передних зрительских рядах, а может быть, даже поставил бы скромную сумму. Вы понимаете, за кого я буду болеть.

Вот еще набросок о птичках. Двор-колодец, но не питерский, а московский, то есть чуток пошире, ровно настолько, чтобы в нем могла маневрировать небольшая стая ворон. Вот они и летают хулиганской шайкой где-то на уровне третьего этажа. Эту движуху примечает ястребок, парящий в высоте, далеко над городскими крышами. Не думаю, что он имеет целью навести порядок среди нарушителей спокойствия — слишком он для этого туп. Хищник, что еще сказать. Ему бы жратвы, да побольше. И вот он, сложив крылья, падает из-под небес в самую гущу вороньей стаи. Но вороны уже наготове. В последнюю секунду они с карканьем, подозрительно напоминающим хохот, кидаются врассыпную, под защиту отвесных стен, ястреб беспрепятственно проносится сквозь пространство, где только что метались вороны, и едва успевает затормозить над самым асфальтом. Тут он оказывается в очень сложной ситуации. Не обладая достаточной маневренностью, он с трудом вписывается со своей восходящей спиралью в тесный двор, думая только о том, как выбраться из этого проклятого колодца, а за ним следует галдящая стая. Нет, вороны не нападают на беспомощного агрессора. Они его всего лишь высмеивают.
Этот элегантный, благородного вида автомат для убийства вряд ли располагает чувством юмора, да и просто способностью к обучению, так что он раз за разом проделывает свой дурацкий маневр, крайне опасный для его собственной жизни. А вороны снова и снова прикалываются к неуклюжему киллеру, пока им, наконец, не надоедает эта забава. После чего они разлетаются по своим делам, забыв про этого урода, который, кстати, мог убить любую из них... если бы был хоть чуток поумнее.
ЗЫ.
Клянусь мамой, когда писал этот веселый текстик о братьях наших меньших, у меня не было никаких задних мыслей... Ан вишь как получилось... Снова политический пасквиль со всякими грязными намеками... Но я не хотел.

В раздражении мусоля телевизионный пульт, нашел какой-то англоязычный канал. А там негр-проповедник. (Мы не в Америке, я пишу не по-английски, а потому считаю, что тут слово «негр» не нарушает политкорректности, которую я очень уважаю.) Лощеный, хоть и афроамериканский, хлыщ в классном костюмчике-тройке скачет по сцене и непрерывно орет — как рок-солист, только без ансамбля, сам @ля, один @ля. И без гитары. И без ритма. И без рифмы. Только выкрикивает, взвизгивает слова «божья благодать», дополняя их еще тем-другим эпитетом или глаголом. Вопит истерично, надсадно, раскачивая аудиторию на массовое оргиастическое безумие. Ужжжжжжс! Сначала думал, что это жестокая пародия на грани фола. Думал, как же они терпят такое отвязанное оскорбление чувств верующих, а уж тем более, чернокожих. Но вот жду 10 минут, 15, в зале начинается черт знает что... То ли свальный грех, то ли пятиминутка верности начальству. В общем, правы, кажется, мои оппоненты, когда говорят, что говна везде хватает. Что на конкурсе идиотов и мерзавцев наш Гундяев вместе с Чаплиным занял бы, наверное, всего лишь второе место.

Москва — город социально ориентированный. Остро и однозначно. Город, который строится и обустраивается под четко определенный социум. Тот социум, к которому я не принадлежу и никогда не захочу принадлежать. За последние 20 лет плавно и незаметно Москва стала городом миллионеров, городом хозяев жизни (и всей этой страны), городом власти, городом воров, городом гламура. И я, живший в этом городе с самой середины прошлого века, вдруг ощутил себя иногородним, пришлым, «понаехавшим». Эта установка была открыто провозглашена еще Лужковым, ну, а его сменщик продолжил уже без лишних слов.

20.10.15

Верность.
Прекрасное качество. Из списка христианских доблестей. А что она значит? Особенно, если ее отделить от любви, от подлинной основы христианства, и рассмотреть самое по себе, как таковую? А если еще ее отлущить от такого христианского качества, как честность, как способность видеть и говорить не искаженную правду? Ведь получится что-то вроде верной Каштанки. Или верного Герасима. «Видели, как собака бьющую руку лижет?»
Выходит, что мы, сами того не замечая, одобряем лишь верность тому, что дорого для нас самих. Демократ, пронесший через последние подлые 10 лет верность принципам либерализма — это хорошо. Сталинист, 40 лет ждавший нынешнюю власть, которая наградила его наконец за верность обычаям людоедства — это плохо.
А упорная верность юношеским идеалам? Кумирам? Типа если я с чистой душой вступил когда-то в октябрятский отряд, то не замайте сейчас мои тогдашние светлые чувства! Если я в 18 лет обожала Кобзона, не смейте мне сейчас говорить про него всякие злые слова! (С Кобзоном очень уж тривиально, можно на его место поставить БГ и любого другого кумира доперестроечной молодежи.)
Получается культ неких вещей (не обязательно таких уж дурных), ценность которых не доказана ничем, кроме нашей юношеской привязанности. Поддерживая в себе «верность юношеским идеалам», мы консервируем себя на юношеском этапе развития, перекрываем пути к подлинной взрослой жизни. Превознося сентиментальные совковые фильмы, над которыми мы в детстве обливались слезами, объявляя эталоном книжки, которые мы в молодости глотали по принципу «на безрыбье», а потом восторженно пересказывали друг другу, еще не научившись отличать подлинное от подделки. Да и где было учиться-то?
Но ведь понять это и сейчас не поздно. Повзрослеть вдруг на старости лет — это же какой прикол!

21.10.15

Подвернулся мне один старый текстик. Правда, тоже осенний. И тоже про птиц. Раз всем нравится... пусть будет вместо котиков.
Гляжу с террасы, как по нашему двору расхаживает «наш» аист. Наш, то есть он живет в гнезде на трубе нашего дома. Аист ведь особая птица – давным-давно привыкнув жить рядом с человеком, он его совсем не боится, готов подпустить буквально на несколько шагов, но при этом в отношения с людьми не вступает и приручению не поддается. Даже угощения от людей не приемлет. И вот он сейчас выхаживает по нашему участку, выискивая в густой траве что-то для себя съедобное. Сверху вижу, как из дальнего угла сквозь траву, как сквозь дремучий лес, пробирается к нему соседский рыжий кот – вор, бандит и отважный охотник. Подкравшись шагов на пять, кот уже совсем вплотную прижимается к земле и, чуть подрагивая хвостом, готовится к прыжку. Аисту с высоты его роста все эти боевые маневры отлично видны, но он в данный момент совсем не расположен к лишней суете и просто без спешки отбредает чуть в сторону, не забывая поглядывать под ноги в поисках съестного. Кот не желает упускать такую великолепную добычу и меняет позицию, перенеся засаду вслед за аистом. Аист отходит еще на несколько шагов. В следующий раз птице приходится даже лениво расправить крылья и перенестись над самой землей метров на десять. И вот здесь ее терпение приходит к концу. Повернувшись к хищной зверюге, наш аист коротко щелкает клювом – именно так звучит взводимый ружейный курок.
(Аист – птица безголосая, и щелканье клювом – единственный звук, который он способен издавать. Но до сих пор я слышал его исключительно как демонстрацию дружелюбия. Так, выгнув шею, запрокинув голову, приветствует сидящая в гнезде самка вернувшегося самца, так здороваются аисты с пролетающим в вышине соплеменником, так, только совсем тихо и ласково, они разговаривают со своими птенцами. Раскатистые звуки аистиной трещотки, доносящиеся в литовских краях со всех сторон, создают особую дружелюбную атмосферу – как в нашей деревне, где отовсюду слышишь “laba diena” или labas ritas”.)
Предостережение вполне однозначное, но азартный зверь его то ли не понял, то ли решил пропустить мимо ушей. И тут аист делает несколько шагов - решительных, хотя при этом каких-то апатично-вальяжных – в сторону противника. Кот начинает понимать, что с выбором жертвы несколько погорячился. Встает из травы во весь рост, будто и не готовился только что к прыжку, а просто так, зашел погулять, встряхивается как бы со сна и с нарочитой ленью разворачивается восвояси. Однако поздно – раньше нужно было соображать (по крайней мере, если берешься изображать из себя тигра, но не хочешь при этом рисковать своим достоинством). Высоченный аист уже нависает над самой его головой и раз за разом продолжает щелкать своим страшным инструментом. Да уж, про гордость приходится забыть. Кот с позором в панике ретируется в соседний двор, а что наш аист? Он никак не демонстрирует триумфа, не грозит обидчику вслед, не топает ногами и не машет кулаками. Нет, он так же задумчиво бредет по двору, периодически выхватывая из травы всяких-разных букашек.
Аист в небе – как дельфин в воде. У обоих существ запас отпущенных Богом сил намного превосходит насущные потребности поддержания своей жизни, так что они – в отличие от большинства других тварей, нацеленных в основном только на выживание – могут позволить себе роскошь нефункциональных действий. Посмотрите, как летит аист из гнезда на ближнюю лужайку, где решил подкормиться. Это походка праздного гуляки, который вот свернул с дороги (видно, что-то его заинтересовало на обочине), потом передумал и снова вернулся на прежний курс, потом плюнул, набрал высоту и, развернувшись, рванул куда-то вообще за горизонт. Ворона так не летает – ей дай Бог по прямой, отчаянно размахивая крыльями, лишь бы успеть туда, где сегодня дают хавчик.
Правда, за такую красивую жизнь тоже приходится платить кой-какими неудобствами. Вот аист пасется на нашем участке в десяти метрах от дома, то есть и от своего собственного гнезда. Но он не может, как ворона, просто вспорхнуть на трубу. Ему с его здоровенным фюзеляжем и крыльями приходится разбегаться в противоположную сторону. Однако там, на краю участка, только он оторвался от земли, его поджидает лесная опушка. Прямо перед лесом он делает вираж, набирает еще несколько метров высоты, исчезает за верхушками деревьев и лишь через минуту возвращается, гордо планируя над всем нашим земным миром. Оказавшись над своей трубой, он не падает вниз, а закладывает нисходящую спираль и только после этого плюхается в родное гнездо.
Сейчас начало августа, у аистов птенцы уже почти выросли. Размером они, считай, с родителей, и отличаются только тем, что клювы у них раза в полтора короче. Искусство щелканья клювом они пока еще не освоили, да и пользоваться крыльями не умеют - расправив в гнезде на просушку какое-нибудь одно крыло, огромное и трепещущее на ветру как знамя, они потом долго мучаются, пытаясь сложить его обратно. Летать и кормиться самостоятельно им еще рано, только гадят из гнезда на все стороны, осыпав все вокруг – крышу дома и садовые дорожки - белым пометом. Когда видишь, как в гнезде стоят на длинных ногах штук пять здоровенных птиц, понимаешь, что там уже стало тесновато. А если учесть еще и вздорный характер молодежи, которая постоянно требует жрать и теребит родителей за перья своими короткими клювами… Короче, последний месяц старики норовят пореже бывать в своем гнезде – принесли детям еды, и сразу же прочь, хоть на конек соседней крыши. И приглядывают оттуда за порядком в собственном доме.
Этот последний месяц для меня – месяц любования аистиным искусством полета. До августа аисты ленятся слишком-то щеголять высшим пилотажем – летают недалеко, до ближайшего болотца или луговины, а набрав добычи – сразу же обратно. Бывает, тащит в клюве хворостину или клок сена совершенно немыслимого размера. Аисты ни на день не прекращают заботы о достраивании и благоустройстве своего гнезда, так что с годами, десятилетиями и даже столетиями, когда в нем поживет длинная череда птичьих поколений, гнездо может вырасти до фантастических размеров. С боков в этой куче хвороста образуется множество уютных пещерок и норок, где обустраиваются птахи помельче, так что зрелое, старинное гнездо аистов представляет собой настоящую шумную птичью коммуналку.
Нашему гнезду лет 30. Оно было построено, когда дом стоял заброшенным десятилетие за десятилетием. В этом гнезде сменилось три поколения хозяев, а уж сколько выросло птенцов — не сосчитать. Это предмет зависти для всей деревни. Литовцы устраивают на столбах специальные площадки, дабы аистам было удобнее вить гнезда, а потом годами ждут, пока птицы не уделят внимание их усадьбе. В большинстве случаев ждут напрасно. Аист — капризная птица. Мой дом — единственный в деревне, где аисты свили гнездо прямо на участке и круче того - прямо на трубе. Теперь давай уж, соответствуй. Печку топить не смей. Смиренно терпи осенние холода. Но ради такого дела не жалко. А соседи ревниво смотрят — хватит ли у этого русского мудрости и доброты, чтобы осознать оказанную честь, чтобы не обидеть священную птицу.
Но вернемся к искусству полета. В последний месяц аисты вспоминают, зачем им даны крылья, и показывают всем на земле, что это такое – настоящий полет. Повсюду на огромной высоте кружат, выписывают затейливые пируэты эти прекрасные птицы, расправив крылья во всю ширину, развернув веером чуть подрагивающие, шелестящие, изогнутые под ветровой нагрузкой маховые перья. Это уже не привычный долговязый сосед по двору, лениво выискивающий у тебя под окнами червей и улиток, а аристократ, князь поднебесья, рядом с которым меркнут все пернатые хищники. Вот кому бы стать геральдической птицей, а уж длинные ноги и шея совсем не так уродливы, как когтистые лапы и крючковатый клюв или, тем более, как две головы у нашего «чернобыльского бройлера».
Внешностью и повадками аист слегка напоминает какого-нибудь голенастого, длинноносого и тонкошеего профессора, обрядившегося во фрак ради официального приема – эдакий благородный персонаж, временами мелькающий в старинных английских комедиях. В отличие от всяких там стервятников, аист кружит в необъятной пустынной синеве совсем не для того, чтобы высмотреть в поле зайца, а для того… Фантазируйте сами… Впрочем, всем этим воздушным танцам имеются и вполне рациональные резоны – впереди дальний перелет, тысячи километров в воздухе, отнюдь не все смогут долететь до финиша, пересечь океан, горные хребты и пустыни, так что здесь заранее необходима обстоятельная разминка. Вот, к примеру, несколько птиц сбиваются в небольшую стаю, выравниваются если не клином, то хотя бы косым строем, и начинают на полукилометровой высоте нарезать узкие круги. Вглядываюсь повнимательнее и замечаю, что каждые десять секунд лидер стаи выходит из каравана, плавно тормозит, пропуская всех вперед, и оказывается в этой веренице последним, а на его место встает тот, кто только что летел вслед за ним. И так повторяется несколько раз в минуту – в роли ведущего, как и в роли замыкающего, каждая птица успевает побывать много раз и затвердить все маневры перестроения в воздухе.
Еще недели три этой красоты, и наступает траурное утро, когда тебя уже не будит аистиная приветственная трещотка. Выходишь на улицу и видишь, что в гнезде никого нет. Опустела и вся земля вокруг – сколько ни крути головой, не углядишь на горизонте ни одного черно-белого красавца. Мы, люди, остались здесь одни. На всю тоскливую осень и суровую зиму. Вот твари, даже и не попрощались…

Заметки постороннего
Тут, оставшись без интернета, полистал пару часов доступные мне каналы российского ТВ. И вот что я вам скажу. Вся эта пропаганда, вся клевета, вся ложь, вся ненависть, льющиеся из политических передач — это лишь семечки (ИМХО). Мне гораздо страшнее показалась атмосфера непуганого хамства, тупости и самодовольства, пронизывающая так называемые «развлекательный», «просветительский» или «культурный» блоки.
Телевидение страшно не тем, что «промывает мозги». Нет, оно «промывает души». И когда-то страшненькое слово «зомби» уже не отражает куда более страшной действительности. На наших глазах выращивают не нацию рабов и роботов — нет, тут формируют общество сознательных и даже самоотверженных злодеев.
Вот в молодежной передаче про дом с прозрачными стенами стайка «девушек» без стеснения обсуждает проблемы минета. Но Бог с ним, с оральным сексом и с вольными разговорами на эту тему. Бог с ним. Я вижу бесстыжесть... нет, не в сексе, хуже. Бесстыжесть в неприкрытой вражде между этими «девушками», в открытом цинизме, в презрении друг к другу, в готовности растоптать, предать, продать – и своих оппоненток, и тех, кто пока что на твоей стороне.
Воспитав нацию скотов, которые без протеста хавают такую «культуру», власть уже и не имеет нужды промывать им мозги (или то, что осталось на их месте). Российская «масса» назови ее хоть «народ», хоть «телеаудитория») при таких базовых вкусах даже на бытовом уровне должна сама, без посторонних подсказок выбирать правильные, то есть самые подлые, самые жестокие, те, которые требуются фашистской власти, политические решения.

25.10.15

Перечитал тут когда-то знаменитого орловского «Альтиста». Не скажу, зачем принял такую муку, и не буду вдаваться в обсуждение литературных слабостей и духовных изъянов этого текста. Ограничусь лишь констатацией, что в определенном смысле, невзирая на всяческие фэнтэзийные и мистические эскапады, это произведение может считаться образцом вполне добротного реализма (по старинной совковой классификации, реализма не «социалистического», а «критического»). Автор, отгородившись от читателя пестренькой занавесочкой с сентиментальным куртуазным сюжетом, в дальних комнатах своей книги занялся кропотливым воспроизведением нравов, царивших в тогдашнем «свете». И вот что я вам об этом скажу.
Оглядываясь из десятых годов XXI века в 70е годы ХХ-го, с помощью этого одаренного внимательным глазом художника я с новой свежестью увидел то общество, которое «рулило» в годы моей молодости. Общество «доставал», модников, убогого советского гламура, так любовно описанное в давних ностальгических телевизионных мемуарах знаменитого и омерзительного мне Парфенова. Вся эта невинная орловская сатира, казалось бы, такая же беззубая, как картинки «Крокодила» или интермедии Аркадия Райкина, совершенно по-новому выглядит сейчас, с другого берега того темного оврага, который теперь отделяет нас от описанной эпохи.
Вернемся к выразительной череде этих персонажей. Сначала мелких и не очень мелких начальников, директоров, заведующих, кураторов, а потом и их обслуги, портних, парикмахерш, фарцовщиков, банщиков и т. д. Это плотный, монолитный слой, пронизанный и связанный густым переплетением струй, каналов, по которым циркулировал советский «добавочный продукт» - неучтенные, украденные деньги и прочие лакомства, которые на поверку и оказались субстанцией, скреплявшей нерушимое советское общество в течение добрых трех десятилетий (а может быть, и больше).
В основе этой прочной сетевой структуры стояли узловые опоры — с одной стороны таинственные персонажи, через которых в систему просачивались серые деньги, а с другой деятели, которые функционировали в узлах транспортировки материальных ценностей — торговых баз, магазинов и просто столовых. И не говорите мне, что в те годы воровали все, что «в магазинах ничего не было, но в холодильниках у всех было все». Эта воровская паразитическая система не могла существовать без существования обворованного класса. Ведь любому понятно, что на каждого мясника, подъезжавшего к магазину на собственной «волге», приходились сотни обвешенных и довольствующихся костями вместо мяса — тех, кого не пускали через «черный ход» и кому никогда в жизни не светил даже «запорожец». А на каждую столовскую повариху в норковой шубе приходились сотни простых людей, регулярно травившихся ее несъедобным варевом.
То есть я к чему клоню? А к тому, что за десятилетия «совкового благополучия» с кремплиновыми пальтишками и венгерскими сапожками, финской «салями» и «посольской» водкой в стране выкристаллизовался монолитный паразитический слой (из тех, кто проклинал врагов словами «чтоб тебе жить на одну зарплату»). Слой абсолютно непобедимый и, думается, почти без потерь перенесенный в новую, «капиталистическую» реальность. Единственное изменение состояло в том, что всю эту воровскую и спекулянтскую шушеру в нынешней идеологии принято называть уже не жуликами, а «застрельщиками, первопроходцами раннего российского капитализма». Еще, видимо, ради стеба, этот самый низший в обществе слой кровопийц (если мерить по нормальным человеческим критериям) у нас нынче принято называть «элитой».
Конечно же, как не был этот слой у власти 40 лет назад, так не допустят его к рулю и сейчас. Там, на капитанском мостике, совершенно другие персонажи. Туда нынче без погон не пускают. Но в качестве социальной опоры он годится все так же. Да и как слой «понимающих людей», из которых при необходимости можно кооптировать новые привластные кадры. И коррупционные связи, породнившие при совке ментов с ворьем, давным давно пронизавшие все это общество сверху донизу – они ни на грош не опалились, пройдя сквозь пламя всех революций.

Я снова заглянул в телевизор. Лучше бы не глядеть. (Но ничего, интернет уже восстановлен, так что хватит пялиться в зомбоящик.)
Все думал, что же такое мерзкое я раз за разом отмечаю в облике некоторых дам — которые здесь, в наших краях только что из России. Так сказать, с пылу — с жару. Какие-то специфические ужимки, гримаски, интонации, «психожесты». Губки, поджатые то ли куриным клювиком, то ли куриной гузкой, растянутые «а», закидоны глазками по стенам и в потолок, как из старинных детских комедий. Что-то типовое жеманное, но при этом хищное... в общем, рвотное. А тут у меня открылись глаза — да это же общий, сводный типаж всех героинь всех нынешних российских телесериалов! Ужас! Так вот ты каков, северный олень... (или современный российский идеал женской красоты) Тьфу!

Одно из базовых правил в стилистике русского языка — приметил у себя какой-то штамп, гони его сразу поганой метлой, место под ним продезинфицируй каленым железом, а страницу огради красными флажками, дабы другие, чужие штампы, пробегая мимо, и не вздумали к тебе заглянуть.
А вот в новорусском охотнорядском суржике все прямо наоборот — увидел пробегающий мимо бесхозный штамп, тащи его к себе и повтори на своей странице сразу несколько раз подряд. Вот тогда ты будешь в тренде. Тренде-тренде-тренде-тренде... звучит-то как красиво...
А если лень повторять, то сразу ставь во множественном числе — вызовы, элиты, практики, продажи...
И вообще — пиши так, чтобы было похоже на подстрочник с английского... или, на худой конец, на канцелярит петровской эпохи. Вот тогда тебя поймут... Нет, конечно же, не поймут, да это и не надо – но примут за своего.

Искусство скорочтения

Я уже давно почти не ввязываюсь в фейсбучные перепалки — так только, краем глаза отслеживаю чужие склоки. И вот каковы мои наблюдения.
Кажется, я понял одну из главных причин нынешнего «разгула страстей». Я имею в виду пафосное взаимонепонимание среди людей, вроде бы, достаточно образованных, неглупых и вообще порядочных (других я среди своих френдов стараюсь не держать). Так вот. Все дело в том, что наши диспутанты слишком уж преуспели в искусстве скорочтения. (Тут ведь все – люди деловые, читать приходится много... быстро... для работы... ну, а та же методика легко переносится и на чтение тех текстов, которые как бы «для души».)
Ведь как читает «скорочтенец»? Перед ним текст (абзац) в три-четыре строчки. Бегло выхватываются ключевые слова в первой строке, далее по диагонали проскальзываются в поисках «маркеров» две следующие строки, а в последней внимание на полсекунды фиксирует последнее слово. И все. Читающий уже понял, про что базар и что ему хотели сказать.
Короче, читающий нацелен на восприятие не текста, а его скорлупки, упаковки, украшенной соответствующими штемпелями и ярлыками. Вскрывать эту упаковку, и, тем более, пробовать на вкус ее содержимое? Зачем, если этикетки уже достаточно? Ведь таким образом в сети «на раз» выявляются союзники, которых следует зафрендить и поддержать, и точно так же определяются враги, заслуживающие либо изгнания, либо ушата помоев.
То есть выходит, что диспутанты в реале воспринимают всего лишь сообщения, состоящие от силы из пяти-шести слов, то есть самые тривиальные лозунги и декларации. Остальное, все придаточные предложения, все граничные условия, все обстоятельства, все нюансы, все рефлексии и оговорки — все богатство мысли проходит мимо ушей просто не замеченным. Вот и получается, что у типичного фейсбучника вдруг во френдах оказываются толпы тех, с кем он и ….. рядом не сядет. Точно так же тут и там в смертельной схватке сцепляются люди, которые должны бы считать друг друга единомышленниками, а то и вообще собратьями по духу.
Если позволить себе математическую аналогию, то речь идет об обмене суждениями на уровне квадратных уравнений (да какой там квадратный трехчлен! Тут дай бог дорасти до самых примитивных линейных функций). И конечно же, в такой дискуссии не говорят ни об интегрировании, ни о дифференцировании, ни о более тонком препарировании обсуждаемых понятий. Хотя, кстати, диспутанты любят сейчас щеголять понятиями из «высокой математики», не понимая даже, что значат произносимые слова — тут в дело сгодятся и фракталы, и теория катастроф, и точки бифуркации и черт в ступе.
Или еще аналогия — мы видим, как люди не дискутируют, а играют в какую-то настольную игру, обмениваясь друг с другом цветными фишками — у одного голубые, у другого красные, у третьего желто-черные...
И вот первый слой выводов. Если ты хочешь успеха в интернет-дискуссии, если хочешь эффективнее сплачивать вокруг себя друзей и рассеивать врагов, то не растекайся мысью по древу. Тебя все равно не прочтут... даже друзья. Хуже того, сообщение длиннее трех строчек будет восприниматься кусками, отрывочно, то есть покажется столь же тривиальным, но при этом несравненно менее убедительным, менее удобоваримым, чем просто выкрик длиной в четыре слова. Так что говорите громко и кратко... если вы хотите победить в споре, если вы хотите обрести новых союзников, распугать врагов, перекричать оппонентов... Только оно вам нужно? Вы ставите перед собой именно такие, чисто демагогические цели? Тогда флаг вам в руки.
А вот если вы в самом деле сгенерили какую-то новую весомую мысль и хотите донести ее до друзей, соратников и праздных интернет-зевак — вот тут плохо ваше дело. Уж не знаю, что посоветовать. Вот только вспомню для вашего утешения и увеселения одну цитатку.
У Эриха Ауэрбаха в его книжке «Мимесис» обсуждается один фрагмент из какой-то средневековой хроники. Тут Ауэрбах рассуждает так. Вот мы видим, что хронист в принципе неплохо знает латынь и вполне складно описывает события, о которых слышал и которые видел. Но вглядитесь в его текст! Наш рассказчик изо всех богатств классической латинской грамматики не овладел даже сослагательным наклонением. А чего можно ждать от человека, не пользующегося сослагательным наклонением? Такой человек не способен полноценно рассуждать, строить мировоззрение, анализировать окружающий мир. Такой человек не способен не то, чтобы на благородство, он не способен даже на коварство!

«Мы не так богаты, чтобы покупать дешевые вещи», - мурлычет цыпочка, выбирая себе норковую шубку.
«Мы не так богаты, чтобы покупать дешевые вещи», - вторит ее бойфренд, выкатывая из автосалона новенькую феррари.
«Мы не так богаты, чтобы покупать дешевые вещи», - ухмыляется их папик, присматривая виллочку в Биаррице.
Господи! Ну сколько они должны высосать нашей крови, украсть наших денег, чтобы избавиться от этого унизительного комплекса нищеты.
Господи! Может снизойдешь к мукам малых сих, проведешь с ними ликбез, после которого они с легким сердцем будут твердить: «Мы не столь богаты, чтобы покупать картошку и хлеб в магазине. Обойдемся очистками и корками с ближайшей помойки».

Социальные сети — это все-таки первым делом средство развлечения, средство ублажения. Его скрытая коммерческая механика нацелена первым делом на то, чтобы сделать вам приятно......

Только ленивый не повторил еще рассуждений насчет сходства между тем, как «ураганил» в Крыму Путин, и тем, как хозяйничал в Чехии Гитлер. Еще бы! Аналогия на поверхности, прямо до последнего гвоздя. Однако никто, как мне кажется, еще не посмотрел на эту ситуацию с нижнего уровня, глазами «народонаселения». Никто еще не продолжил эту параллель до 45 года и тех времен, что последовали за окончанием войны.
А там ведь было много интересного... особенно для крымчан. Итак, сразу после войны чешский народ, возмущенный предательством своей немецкоязычной фракции, собрал всех этих «фольксдойчей» и безо всяких нежностей, а точнее, даже с элементами зверства выдворил пару миллионов изменников в Баварию, на их историческую родину, о воссоединении с которой они так страстно мечтали.
История неприглядная, что и говорить. Чешский министр иностранных дел Шварценберг потом приносил немцам извинения... но только конкретно от своего лица, да и эпоха на дворе стояла совсем другая. А тогда, в 45-м...
Так вот. К чему я клоню? А не стоит ли той части крымского населения, которая с восторгом приняла российскую оккупацию и ринулась за российскими паспортами, не стоит ли ей загодя присматривать себе домишки где-нибудь в заброшенных деревнях Вологодской области, дабы не слишком много было неприятных эксцессов, когда полуостров вернется в руки законного хозяина, который ведь имеет полное моральное право предложить всем крымско-российским «патриотам», всем тамошним «крымнашам» вернуться-таки на свою историческую родину.
Это же касается и «политически активной» части в населении Донбасса.

Магический квадрат
Сейчас я буду твердить очевидные, общеизвестные факты, однако они теперь так аппетитно, так вкусно выстроились в единую матрицу, что грех было бы не повторить во всеуслышание эту «таблицу умножения», а то вдруг кто запамятовал.
Итак, я начинаю.
Российская фашистско-олигархическая хунта (здесь каждое слово на своем месте, каждое имеет полный вес и использовано в четком соответствии со своим определением и с реальным положением вещей) — так вот, российская хунта обзывает своим собственным именем, то есть «фашистской хунтой», любого, кто ей только ни подвернется, и притом использует эти слова не по назначению, а просто как грязные ругательства вроде матерных.
Далее. Российская хунта наняла в услужение чуть ли не самую экстремистскую из фундаменталистских религиозных сект (и здесь тоже применительно к РПЦ МП каждое слово на своем месте, каждое имеет полный вес и использовано в четком соответствии со своим значением и с реальным положением вещей) и теперь, как от своего лица, так и от лица своих холуев из числа православных иерархов, эта хунта объявила охоту на неугодные ей религиозные течения, обвиняя их именно что в фундаментализме и экстремизме.
Российская тайная полиция, захватив власть в стране путем абсолютно незаконных подковерных махинаций и с нескрываемыми нарушениями конституции, теперь, будучи при власти, объявляет нарушением закона любую попытку свержения в любой стране такого сорта властных структур, заявляя, что их легитимность подтверждена уже одним только фактом многолетней узурпации власти (что, отметим вскользь, само собой уже является особо тяжким преступлением).
Нацистская, то есть в строгом смысле национал-социалистическая власть России, постоянно съезжающая в своей идеологии на передир целых страниц из своих первоисточников, из Геббельса и Гитлера – эта власть все время стремится уличить в нацизме всех своих политических врагов.
Российская хунта, никогда не стеснявшаяся открытого массового террора, много раз пойманная за руку при тайном совершении различных терактов и уличенная в поддержке террористических сил по всему миру, объявляет себя застрельщиком в деле борьбы с мировым терроризмом.
Боевики (религиозно-политические активисты) на содержании российской хунты, не скрывающие проплаченность своих акций, вечно твердят о «печеньках», обвиняя своих оппонентов и будущие жертвы в том, что их деятельность тоже откуда-то финансируется (не важно, откуда, и финансируется ли вообще).
И, наконец, самая смешная строчка. Тролли, завербованные на казенные деньги и отравляющие атмосферу в интернете, теперь взывают к властям, чтобы их защитили от происков «демократических троллей».
Вот такой вот «магический квадрат». Вы скажете, что именно об этом говорил Оруэлл, описывая фортели, выделываемые с помощью «новояза». Нет. Тут ситуация куда прозрачнее и примитивнее. Мы просто наблюдаем, как толпа воров орет в один голос: «Держи вора!»