21 января

Можно от жизни требовать смысла, а можно кайфа. Вот она, линия разделения двух рас! При этом понятно, что мы, которые искатели смысла, тоже ведь кайфа не чураемся, если он вдруг подвернется под ногами на нашем бескайфовом жизненном пути, да и тем, другим, которые гонятся за кайфом, за властью, богатством, и прочими сладенькими завлекашечками, тем тоже иногда открывается смысл... зачастую там, где они его и не ждали. Но ведь в принципе, по сути, вы меня поняли, правда?

26 января

Самопозиционирование 1

Я русский (можно даже сказать ррррррррусссссский). Прямой потомок древних новгородцев, а точнее говоря, новгородских ушкуйников (если кто не знает, это такие лихие ребята, типа славянские викинги, которые, странствуя на своих ладьях, полегоньку грабили соседей и энергично осваивали те земли, которые потом будут названы «Русский Север»).
Горжусь ли я своими предками, своей родиной? Разумеется. Горжусь великолепными новгородскими храмами (хотя чует мое сердце, строили мы их не без помощи просвещенных западных друзей), горжусь нашей древней берестяной письменностью (и не комплексую по поводу того, что азбуку для нее нам принесли добрые люди из далекого зарубежья), горжусь воинской доблестью Великого Новгорода, чья дружина участвовала в битве при Жальгирисе - Грюнвальде, когда мы по-настоящему, а не по-киношному наваляли от души псам-рыцарям (да, конечно же, не сами по себе, а вместе с псковитянами и множеством других народов будущего Евросоюза, и не мы командовали этим парадом, но ведь все равно здорово), горжусь нашей городской демократией (слепленной по лучшим западным образцам).
Стыжусь ли я своей родины? А куда же денешься? Есть, чего. Тут и разбойные набеги братьев моих ушкуйников, которые с хулиганскими целями доплывали даже до германских прибрежных городов, тут и позорное изгнание новгородских купцов из великого Ганзейского союза за неумение и нежелание честно вести торговые дела. Тут и бардак в городе, и какие-то коррупционные делишки. Тут и самый наш главный позор — разгром, который мы понесли от подлой и кровожадной Москвы, от длинных рук свирепого Ивана IV, не решившись вовремя заявить о своей независимости, не сумев достойно защитить свою честь, не пожелав заручиться поддержкой Пскова и других потенциальных союзников, которые с запада наблюдали за этой трагедией.
Только зачем сейчас, полтысячи лет спустя говорить о гордости или стыде? Все быльем поросло, и остались только скорбь да любовь. Любовь к веселому и свободному новгородскому духу, а его веяние и сейчас можно учуять, если встать рано утром ровно на середине моста через Волхов, что под стенами Новгородского Кремля, обернуться лицом к ильменским просторам, где бескрайние воды стекают за выпуклый горизонт, и вдохнуть полной грудью тамошний воздух.
А еще остались такие, как я. Посадские дети. Новгородская диаспора, рассеянная по всему свету, хотя больше, конечно, по землям постылой Московии и бывшей Великой Литвы, которая когда-то простиралась «от моря до моря» и давала приют многим вольнолюбивым скитальцам.
Хотел бы я восстановить историческую справедливость? Хотел бы, уподобившись евреям с их сионизмом, положить свою жизнь на возрождение прежнего нашего новгородского единства и величия? Дело, конечно, хорошее, но, пожалуй, что нет. Лень, да и нет смысла хвататься за ржавое колесо истории, раскручивать его в обратную сторону. Слишком уж оно грязное, слишком много крови присохло на его спицах. Для меня достаточно сознавать свое право преемства, право на некое наследие, пусть оно и давно разграблено, пущено по ветру. Меня утешает уже то, что я не один. Бывает, глянешь случайному попутчику прямо в глаза, подмигнешь на тайный новгородский манер, и увидишь, что напротив — такой же, как и ты, прирожденный ушкуйник, даже если он и сам не подозревает о тайне своего рождения. Тут рука уже без подсказки тянется за бутылкой, и начинается долгая вечеря подпольных бродяг и не состоявшихся заговорщиков.
Готов ли я мстить Московскому княжеству за поруганную родину, за казни, за неволю и унижения, за вырванный язык вечевого колокола, готов ли сводить счеты с этим холопом, а потом и преемником Золотой Орды? Конечно же, нет. Причина? Та же самая лень и апатия. Сейчас-то зачем пинать этого нечистоплотного, облезлого, полудохлого зверя, который по сей день, мучаясь одышкой и несварением, продолжает отгрызать у соседей кусок за куском? Посмотрите, даже без нашего вмешательства пришел его час, и скоро мы увидим его агонию в луже собственной блевоты — такую же позорную кончину, какая постигла его излюбленного тирана. И даже это вряд ли порадует нас, гордых новгородских потомков. Лучше бы отвернуться, только, пожалуй, не выйдет.

Самопозиционирование 2

Я православный (в скобках необходимо добавить важное уточнение - «христианин», ибо подавляющее большинство моих собратьев по вере вообще не слыхали такого слова, а если им объяснить, что оно значит, они категорически отрекутся от такой религии).
Можно ли считать мое вероисповедание делом моего личного выбора? Вряд ли. «Без меня меня женили». Так уж случилось, что я православный по рождению, просто потому, что родился и вырос в стране, где вся культура построена на православии, а не на чем-либо другом, как бы его, это православие, ни называли в разные эпохи. Так что деваться мне некуда. Есть на свете церкви других христианских толков, но не про меня. Рад бы в рай, да грехи не пускают.
По этой же причине на все известные мне альтернативные религии (за исключением пастафарианцев) смотрю не то, чтобы враждебно, но все-таки как-то исподлобья. Как на абсолютно чуждый мне мир. Хорошо понимаю, что лично мне мою православную веру вложил в душу весь мой жизненный путь, пролегавший через православное, хоть и отнюдь не совершенное, пространство. Если, начитавшись какой-нибудь буддийской, скажем, литературы (а я ее и в самом деле начитался в свое время досыта), я решу в порыве прозелитского энтузиазма назвать себя буддистом, я все равно не наскребу того минимального для настоящей веры аутентичного буддийского духовного опыта, каковой любому тайцу дается просто по праву рождения. Впрочем, с другой стороны, и такой вот воображаемый таец вряд ли сможет, даже если сильно захочет, набрать критическую массу личного православного духовного опыта, который позволил бы ему называть себя воистину православным.
Даже если в порыве отчаяния я отрекусь от Господа, от своей веры, я все равно не сумею порвать с православием — всего лишь перейду в разряд «атеистов православного обряда», поскольку все равно из-за моей спины будут выглядывать Пушкин, Толстой, Достоевский, Лесков, Бунин и, конечно же, Антоний Сурожский. Никуда я от них не денусь.
А вот теперь о «матери нашей православной церкви». Я православный по мировоззрению, по мировидению, по мирочувствованию, но уж никак не по каким-то партийно-членским или сектантским признакам. Вокруг меня немало «квазиединомышленников», утверждающих, что церковь (имею в виду РПЦ, а точнее - МП), породнившаяся с антихристом в лице его самых верных слуг, советских карательных органов, церковь, и за страх, и за совесть прослужившая палачам уже добрую сотню лет (подумать только, ведь и в самом деле почти 100 лет!), церковь, в которой и сейчас практически весь высший клир состоит из агентов и функционеров самой преступной в мире (и в истории) конторы — такая церковь вообще не имеет права называться христианской церковью (невзирая на апостольскую преемственность, ибо оная полностью дискредитирована всеми этими тягчайшими грехами).
В общем-то, я с ними согласен, хотя сам смотрю на вещи и шире, и злее, а в историю заглядываю подальше 17-го года. Не каждый из православных, атеистов и прочих, не определившихся, знает, что, скажем, такой элементарной христианской вещи, как «тайна исповеди», на Руси не существует уже больше трехсот лет. С незапамятных времен наши церковные власти карают священников за «недоносительство», притом карают сурово. А знаете ли вы, что самые прекрасные деревянные храмы были пожжены не в сталинскую эпоху, а в середине XIX века, волею Синода — за то, что в них очень уж чувствовался народный, по монаршему мнению бунтарский, «языческий» дух. А про кампанию уничтожения часовен в XVIII веке вы не слыхали? Чтобы не собирались люди самовольно, без присмотра попа-соглядатая, чтобы не молились о чем захотят. А знаете о том, что в Москве 1650 года у каждого храма стояли колодки, куда заковывали... не отпетых грешников, не воров и даже не колдунов, а всего лишь тех, кто опоздал к богослужению? Кстати, это было именно в век Раскола — хорошо видна тогдашняя роль нашей «невесты Господней», которая, казалось бы, призвана сеять зерна любви и прощения среди прихожан.
В общем, тьфу! Считая себя истовым, упертым православным, я с легкой душой отрекаюсь от такой церкви, которая на всех этапах своей истории якшалась с самыми злыми силами, легко им подчинялась, да, собственно, всегда именно им и служила. Но что же после этого мне остается? А остается брать пример с евреев. Сколько веков они живут без храма (и без «церкви» в нашем понимании), и ведь ничего, их вера, как мы видим, ничуть не пошатнулась. Нет, я не клоню к идее сектантства-беспоповства. Так ставить точки над «и» совсем не обязательно. Вполне можно верить (или хотя бы надеяться), что придет день, когда будет наконец возведен настоящий православный Храм, не оскверненный антихристовыми лапами, и будет в нем служить такой Пастырь, перед которым и я, гордый человек, не постесняюсь встать на колени, приложиться к руке. А пока — что ж. Поживем в рассеянии, в ожидании. Тем более, что есть же утешение и нам - «Там, где двое или трое соберутся во имя Мое, там и Я с вами». А чего же еще надо?

28 января

Свобода совести и чувства верующих

А попробую-ка я, хоть и с запозданием, добавить свою партию в тот многоголосый базар, который стоит над трагедией под названием «Шарли». Как всегда, все в основном несут полную пургу — как злобную, так и благонамеренную. Как всегда, слышны в этой пурге и очень разумные голоса, осмысленно раскладывающие все по полочкам так аккуратно, что и не возразить. Ну, а я тем, которые умные, возражать и не собираюсь — так только, допишу еще пару мыслей и дорисую пару полочек, куда их положить.
Итак, начнем, согласно старой китайской традиции, с «исправления смысла слов». Думаю, весь сыр-бор (логический и этический) начинается с определения «свободы совести». Это безусловно одно из важнейших завоеваний XVIII века, одна из важнейших свобод, за которую не зря ломали копья и проливали кровь. И она, эта свобода, не так уж и тривиальна, как представляется замыленному современному взгляду. Временами кажется, что общественное сознание, расслабившись, снова вернулось веку к XV-му, когда никакой четкости в этом вопросе еще не было. Итак, свобода совести — это право человека держать у себя в голове любые мысли, какие только ему вздумаются, иметь в душе любые чувства, какие только причувствуются, а в совести — любые представления о нравственности и о праведном пути, куда бы он ни вел... Покуда это не мешает окружающим. Именно поэтому данная свобода и названа «свободой совести». Однако по множеству текучих, переменчивых исторических причин нашу совесть, как понятие, постепенно ограничили только религиозной сферой, то есть свели ее к вопросу вероисповедания, а потом, дальше, и вообще все как-то ограничилось лишь самыми главными религиями (а где-то всего лишь дилеммой «католицизм-протестантство» или, как сейчас, «христианство-мусульманство»). Так оно и оказалось зафиксировано даже в законодательстве. Но не пора ли все-таки вернуться к исходным определениям?
Итак, мы вольны (абсолютно вольны) думать, что нам вздумается, чувствовать, что всчувствуется, считать правильным все, что нам возомнится. И это святое. Не замай. Могу быть мормоном, могу пастафарианцем. Могу быть антисемитом (да-да, могу, и не препятствуйте этому моему праву). А могу быть русофобом. А могу — и тем, и другим. Или вдруг страстно возненавидеть американцев. Или возлюбить австралийских аборигенов. Могу быть не только гомосексуалистом, но и некро- и зоофилом (покуда не нарушаю принятые в моем обществе законы). Сердцу не прикажешь! Могу быть поклонником Эйнштейна и Ландау, а могу люто ненавидеть Дарвина. Да хоть таблицу умножения. Мое святое право, на которое никто не смеет покуситься.
Так примерно устроена современная нравственность. И ничего с этим не поделаешь. Это так же незыблемо, как физические законы или Христовы заповеди. Я мог бы скромно ограничиться только одной этой констатацией, но не буду скрывать и своего личного отношения — мне такой порядок вещей по душе. Очень. Представляется и благородным (более благородным, чем обычаи XV века), и весьма конструктивным, то есть помогающим человечеству двигаться к истине и гармонии.
Теперь рассмотрим такую проблему. Эта буйная вольница совести, сознания, мысли всегда будет так или иначе угрожать чьему-то спокойствию, чьему-то благополучию. А потому уже 200 лет, как законодатели всего просвещенного мира разрабатывают, оттачивают, подбирают способы, позволяющие разобраться и с голодными волками, и с трусливыми овцами. Мы знаем много примеров тех или иных ограничений свободы слова, равно как и свободы других проявлений человеческой воли, мнения, чувств. Все как на ладошке — не надо объяснять. Знаем и все основные противоречия, и основные дискуссии вокруг этой темы с их основными аргументами. Мы и сами можем склоняться больше к той, или иной стороне, но в целом мы все примерно в курсе и в общих чертах приемлем имеющийся статус.
А по нему вроде как все ясно. Говори, что хошь, но помни, что тебя накажут за клевету, за недобросовестную рекламу, за разглашение чьей-то тайны, за шантаж, за угрозы, за «возбуждение и разжигание» и т. д. По каждому из этих пунктов возможны споры, но в целом их список вряд ли должен вызывать возражения. И одна из главных идей современной гуманистической цивилизации состоит в стремлении к тому, чтобы таких запрещающих пунктов было как можно меньше, и чтобы каждый из них был не слишком жирным (конечно же, в стремлении осторожном и взвешенном).
Цивилизованность общества сейчас, помимо всего прочего, характеризуется еще и мягкостью механизмов, ограничивающих наши права. Там, где 100 лет назад грозила тюрьма, 20 лет назад штраф, сегодня может быть достаточным лишь общественное порицание или даже что-то еще более мягкое. Вот вернемся к больной теме антисемитизма — еще раз повторю, что всякий человек имеет право ненавидеть кого угодно по любому формальному и неформальному признаку. Но уже, скажем, публичные отрицания Холокоста или издевательства над этой трагедией во многих странах могут повлечь за собой уголовное преследование. В общем-то, правильно, но... Лучше, когда подобные прегрешения караются такими мягкими средствами, как просто общественное неодобрение. Когда человек, сморозивший пакость, просто видит вокруг брезгливые мины и спины уходящих собеседников. Когда за хамский пост тебя просто отфрендят, не объясняя причин.
Итак, фиксируем позицию, к которой мы пришли. Человек сейчас в цивилизованном мире практически абсолютно свободен думать и чувствовать что угодно и как угодно, а также публично излагать свои мысли и выражать свои чувства. При этом общество весьма ограничено в средствах сдерживать мысли и чувства своих граждан. Более того, даже оценивать качество и достоинства чьих-то мыслей — это не дело «общества» в лице его законодательных органов. Это личное дело каждого, до кого доходят чужие сообщения. Значит, получается, что человек свободен практически бесконтрольно сеять вокруг себя зло (в идейном и эмоциональном плане)? Да, именно так и получается. И это правильно. И не может в приличной стране существовать какой-либо службы или какого-либо института, наделенного правом диктовать человеку, что есть зло, а что есть добро, правом ограничивать это самовыражение (ну, за исключением упомянутых выше проблем). Так, значит, все мы оказываемся беззащитны перед злом — злыми мыслями и чувствами?
А вот и нет! Именно чтобы не наступило такой беды, современное общество абсолютно никак не ограничивает нашу самозащиту от тех идей и страстей, которые мы считаем зловредными и низменными. И каков наш арсенал, разрешенный для самозащиты? А именно тот же, что и для нападения. То есть мысли и чувства, выражаемые нами вовне, адресованные нашим собеседникам. Если некто заблуждается в своих публично заявленных мыслях, грешит в своих распространяемых вокруг себя эмоциях, каждый из нас вправе (а может быть, даже обязан) дать ему отпор. Опровергнуть ложные идеи, указать на недостойные чувства. Ну, а если агрессор не понимает доводов, то хотя бы указать всем окружающим на его неправоту, дабы она не заразила кого-то еще. Вот такая система правил, напоминающих правила спортивных состязаний или рыцарских турниров, украшает наш мир нескончаемыми поединками, разгоняет тишину звоном интеллектуальных клинков. Ведь здорово же! Красиво! Весело! И только такая система может эффективно способствовать прогрессу — духовному, моральному, интеллектуальному. И теперь мы подходим к самому главному — в таком устройстве мироздания огромную, решающую роль обретает его величество юмор, наиконструктивнейший подход, искореняющий неправду, высвечивающий фальшь и примиряющий идейных противников — если, конечно же, у них достаточно ума и личного достоинства.
А теперь к примерам. Вокруг нас по всей нашей ноосфере плавает немыслимое количество интеллектуального и духовного дерьма. Это и самые разные формы ксенофобии, лицемерия и просто неисчислимые легионы лжеучений. Тут тебе и фоменковщина, и креационизм, и астрология, и культы чуждых нашей цивилизации богов (я имею в виду не Магомета, а, скажем, Сталина), и многое другое. И что нам с ними делать? Запрещать? Но мы тогда сами себя уважать перестанем. Доказывать всем этим «альтернативщикам», что они заблуждаются? Это как мертвому припарки — многие из них сознательно лгут нам в глаза и находят в этом свое извращенное удовольствие. Так что же? А высмеять! И так высмеять, чтобы всякий, услышав, скажем, фамилию Фоменко, уже начинал корчиться от смеха, вспоминая свежий анекдот или bon mot, выданный на эту тему. Это же очень эффективно. И не только против такой вот относительно невинной дури, но и против настоящего, хорошо вооруженного зла.
Итак, резюме. В нашу рисковую эпоху смехачи, смехуны, шуты гороховые, все, у кого рот растянут и глаза сощурены в веселой, ехидной улыбке, все они и есть оплот нашей цивилизации. И если мы не хотим ее крушения, мы, люди серьезные, не очень-то склонные к зубоскальству, должны как зеницу ока беречь наших шутников, извиняя им все их проказы и защищая их от зла, настоящего, жестокого, подлого зла, не желающего соблюдать правила честного боя и отвечать на мысль мыслью, а на шутку шуткой.

30 января

Когда в венах застой, в мозгах отстой, а в душе осень, врачи обычно прописывают какую-нибудь встряску - типа сменить сорт бухла, любовницу или хотя бы маршрут ежедневных прогулок. Нынче мне судьба устроила такую профилактику - на целые сутки оставила меня без интернета. Вот это встряска. Первые полчаса я просто сидел на диване и не думал ничего. Просто сидел. Потом, ощущая в себе какие-то новые, неведомые шевеления, час простоял у окна, глядя на постоянно меняющиеся облака. Потом вышел на улицу, поймал первого встречного и прочитал ему политинформацию. Когда он ушел от меня просвещенный и просветленный, я вернулся домой, подмел пол, помыл посуду, починил электрочайник, почитал любимую книгу... Снова глянул в окошко - теперь вниз, на свой сиротливо стоящий фордик, и испытал страстное желание прямо сразу, не собирая манаток, прыгнуть в седло, вжать педаль до пола и рвануть куда-то за холмистый горизонт...

Но самое главное - я посмотрел телевизор! Канал 24. Тяжело, но полезно. Нам, диванным бойцам за свободу, доступно несравненно больше информации, чем всяким там ватникам, и мы считаем себя самыми объективными и беспристрастными судьями. А зря. Вроде бы да, мы постоянно крутим клювом и смотрим во все стороны. Но в каком-то смысле зачастую выступаем цензорами для самих себя, выставляя на пути информации определенные фильтры, которых сами не замечаем. Мы просто отворачиваемся от тех информационных потоков, которые вызывают у нас тошноту, предпочитая получать такого рода сведения уже через посредников, аналитиков нашего круга. И таким образом мы все-таки ставим под вопрос непредвзятость наших личных суждений.
А если посмотреть на все это своими собственными глазами... То вроде бы как и не ужас-ужас-ужас. В думе выступают вполне серенькие дядьки и тетки с рожами провинциальных бухгалтерш и домуправов. Почти совсем как люди. И речи у них такие же серенькие, гладенькие. Их нужно препарировать с пинцетом и скальпелем, чтобы вылущивать прослойки лжи, лицемерия, преступных замыслов. А как подумаешь, что каждая сидящая в зале кошелка, каждая номенклатурная мочалка получала ярлык на княжение непосредственно из рук нашего опереточного фюрера, что все они повязаны кровью, омертой, хотя бы по факту незаконного формирования этого органа, что нет там в зале ни одного человека, которому честный суд выписал бы меньше "десяточки"...
Не могу скрыть злорадства от того, как всколыхнулось это болото. Там ведь в самом деле паника. Санкции, нефть и их собственный идиотизм делают свое дело. Атмосфера в Думе - это не предвоенные страхи, а уже реальный ужас, какому место в конце войны, перед настоящим, неизбежным крахом. Помните картину Кукрыниксов, где Гитлер в бункере в мае 45-го? Так вот - в думе сейчас почти такая же обстановка.

2 февраля

"Я это все, конечно, понимаю, как обостренье классовой борьбы"

Навеяно рассуждениями о. Якова Кротова. Действительно, по сравнению с любым периодом совка, да и по сравнению со всеми прежними эпохами, каналы распространения правды, нравственности, добра и свободолюбия стали несравненно доступнее, мощнее и действеннее. И нашей тирании, чтобы выжить, естественно, просто неизбежно требуется адекватно усилить репрессии, запустить новые способы растления масс и механизмы промывания мозгов. Кто кого? Ведь в самом деле сейчас решается судьба мира. Армагеддон уже объявлен.

8 февраля

Вот, интересное кино. В глазах всего мира и большой части из наших либеральных 15 процентов складывается такая картинка, что, не напади Путин на Украину, и все было бы гладко и хорошо. И типа что сейчас вернуть бы статус кво, и ладушки. Точно так же наши неофашисты говорят, что Гитлер был в общем-то тоже ничего, и не начни он ВМВ, никаких претензий к нему и не было бы. У кого-то, может, и не было бы. Кто-то из моих нынешних союзников и попутчиков вполне смирился бы с Гитлером без антисемитизма, с Путиным без коррупции. Не понимают, дурашки, что оба случая - страшная смертельная для человечества болезнь, как ни гримируй, как ни прячь какие-то ее отдельные симптомы. Зачумленный все равно не жилец, даже если ему замазать бубоны или сбить температуру.

9 февраля

Тссссс. Только бы не спугнуть

До меня, простака и тупицы, вдруг дошло, что украинская война выгодна и просто необходима всем сторонам (кроме, может быть, самой Украины). Путину, ясное дело, она нужна позарез, как последний источник для фашистской истерии. Не будь внешнего конфликта, для сохранения власти пришлось бы затеять внутреннюю гражданскую войнушку, а это и хлопотно, и опасно (для него лично, а для нас - так и вообще абзац). Западу та же война очень выгодна в тактическом плане, так как является раздражителем, отвлекающим Путина от развертывающегося кризиса внутри страны, не позволяющим задуматься о каких-то спасительных мерах и вообще осмыслить фатализм сложившейся ситуации. Играясь в войнушку, тиран ощущает себя как бы при деле. Есть третий аспект, он состоит в том, что все-таки гибнут люди. Много людей. И если Путину на это плевать, то Запад, я уверен, все-таки не лишен чисто человеческого сострадания. Вот мы и наблюдаем постоянные усилия не в сторону прекращения всей этой войны, не в сторону победы той или иной стороны, а в сторону замораживания конфликта. Тут и всякие перемирия, прекращения огня, размены и т.п. Думаю, ставка Запада прозрачна - так вот подинамить с тлеющим противостоянием еще где-нибудь полгодика-годик, по возможности минимизируя человеческие потери, а там агрессор и сам загнется. И не от поражения в этой войне, а просто от своих внутренних болячек. Вполне возможно, что и Порошенко сознает, что такой исход был бы самым гуманным, поскольку все альтернативы пахнут несравненно большей кровью и угрозой для всего человечества.

20 февраля

Балканские размышления

Закрою глаза и вижу, как где-нибудь веке в минус пятом сидит на корточках какой-нибудь ушлый античный мастеровой и рубит зубилом здоровенную каменную глыбу, вырезает на ней всякие там мордашки-завитушки. Чтобы получилась в конце концов такая вся из себя симпатичная достопримечательность, у подножия которой можно было бы тысячи две с половиной лет спустя развернуть довольно-таки бойкую сувенирную торговлишку.
Но проходит лет пятьсот, и появляется другой народный умелец, переворачивает эту каменюку другой стороной и рубит на ней свои завитушки, более соответствующие духу времени. Или укладывает ее просто в фундамент своих новых колонн. Или выкидывает на помойку, если на ней прежние мастера не оставили живого места, и в хозяйстве она больше никуда не годится. Ну, а если прежняя достопримечательность уж слишком велика, и ее сходу так просто не разломаешь, можно такую постройку перелицевать в цвета и фасоны нового флага, а сверху вместо старого прицепить свой новый логотип.
И так каждые 500 лет или около того. В человеческих обычаях к делу приступать полагается только после того, как разомнешься на чем-нибудь деструктивном, и так эта разминка бывает весела и увлекательна, что собственно до дела иной раз руки уже и не доходят. А ведь если бы не ломали, вся земля была бы уже давно покрыта сплошным лесом достопримечательностей, а сувенирная торговля, раскинувшаяся у их подножия, стала бы основной формой нашей деятельности.
Представляю себе стамбульскую Айя-Софию, которая уже претерпела не одно такое перерождение, и с ужасом думаю, когда же нашему доверчивому фюреру какой-нибудь урод нашепчет, что Стамбул — вовсе не какой-то там чуркин-туркин Истанбул, а наш великий и сакральный Константинополь. Хуже того, прямо-таки настоящий Царьград, без которого ну никак нельзя представить себе ни нашего прошлого, ни будущего. И набегут в Стамбул толпы зеленых человечков, за день перевесят флаги, а переделку Софии, нашей исконной национальной святыни, доверят столпам нашей духовности — Глазунову и Церетели.
Дааа. Закрою глаза, а слезы умиления пробиваются даже сквозь зажмуренные веки.

14 марта

Злостно-националистическое

Ох, не надо бы говорить, да язык чешется. Помните в Ветхом Завете такой сюжет, когда полководец перед боем отбирает достойных воинов - подвел всю толпу к водопою и посмотрел, кто пьет, как скотина, а кто - как человек.
Вот катаюсь по европейским землям, по всяческой глубинке, не по вылизанным скоростным автомагистралям, не по международным курортам, и вижу, что где-то обочины дорог - это манящая глаз лужайка для возвышенной медитации, а где-то - не прекращающаяся, бескрайняя помойка. И ведь знаете, что говорит моя личная и уже весьма обширная статистика? В странах настоящей Европы, от Венгрии, Словакии и дальше к западу - там все в порядке, и вода в речках - хоть пей ее, и травка - хоть катайся по ней голышом. А вот в странах родного мне православного, славянского мира, в России, Болгарии, Сербии и т.д., где и промышленности-то почти никакой нет, и не чувствуется экологического прессинга на природу, все равно реки выглядят, как сточные канавы, а лесные опушки - как мусорные полигоны. Делать какие-то выводы? Или так помолчим?

15 марта

Послушайте, а не то же самое уже было у нас 400 лет назад? Когда изверг Иван IV за примерно такой же срок, как и нынче, вытоптал в стране все политическое поле, растлил народ бессмысленной, нарочито несправедливой жестокостью, а потом, сволочь, сдох, не оставив наследника. В результате уже через несколько лет знать взялась направо и налево продавать родину, монетизировать свои привилегии, а растерянный и деморализованный народ просто кинулся грызть друг друга, кто с перепугу, как волки из сказки, а кто от наглой безнаказанности, дарованной безвластием. И нефига кивать на каких-то шведов или поляков. Нет, это было чистое самообслуживание. Бог покинул прОклятый народ, и в него вселились бесы - прямо как в евангельской притче.

Танец

Болгарская деревня. Церковный праздник. Перед сельсоветом детские пляски. Наяривает маленький ансамблик типа «тарафа», в гуще местного народа кружится хоровод. Человек тридцать детишек от восьми до восемнадцати. Пляшут до упада, кто-то, запыхавшись, вырывается из пляшущего круга в толпу, а из толпы ему на смену выпрыгивает другой со свежими силами. Бешеный темп, витиеватый ритм. И в этом темпе и ритме знай, мелькают молодые ножки — «два шага налево, два шага направо, шаг вперед и два назад». В загадочном рисунке, быстро и строго вытаптывающем ритмический рисунок пронзительной музыки.
Бреду домой, а мне в спину доносится, слабея, напористая балканская музыка. Местный продовольственный магазинчик, перед ним толстый добродушный хозяин, мой давний приятель. Хочу поздравить его с праздником и посочувствовать, что он сейчас не там, не на деревенской площади, не пляшет вместе со всеми, но смотрю вниз и вижу, что его ноги тоже сами собой выделывают «два шага налево, два шага направо, шаг вперед и два назад», а по лицу блуждает загадочная улыбка — то ли блаженная, то ли идиотская...
…Постойте, не разбегайтесь, я еще не закончил...
Милая картинка, не правда ли? Трогательная. Но красиво ли это? В строго объективном смысле. Ну и зануда, скажете вы. Но нет, вы только послушайте. Вот перед нами рисунок какого-то танца. Строго определенная последовательность движений. Скажем вместе со всеми, что это очень красиво. А теперь возьмем этот рисунок, как коробку с кубиками, как фишки в детской мозаике, и, не глядя, высыпем его на мостовую, прямо под ноги танцующих. А потом, мы, не хореографы, соберем из этих кубиков новый рисунок. Новый танец. Будет ли он более красив? Или менее красив? А черт его знает. Зуб даю, никто из вас и не отличит. А это и значит, что сам собой рисунок танца не несет в себе того понятия, которое можно было бы назвать «красотой» или доступным для нас "смыслом".
Но при этом умиляет. И даже захватывает. Так что это? Это как тайна античных орнаментов. Кому какое дело, куда смотрит волна меандра, куда закручивается свастика? Мой любимый Коллингвуд когда-то уже высказал предположение, что все древние орнаменты — это графическая фиксация обрядовых танцевальных схем, хореографического рисунка. Здорово. Но разве мы с этим куда-то сдвинулись? Приблизились к ответу на вопрос, что это?
Смотрю на веселые, но притом серьезные лица танцующих детишек и начинаю понимать — я присутствую при настоящем, неподдельном обряде, в котором категорически нельзя допускать никаких вольностей, в котором все должно происходить по раз и навсегда установленному порядку. А почему? Почему-почему... А вот этого не надо. Подозреваю, что в любом обряде любой религии или какой-то другой духовной структуры (будем выбирать предельно абстрактные термины) — так вот, при исполнении любого обряда слово «почему» является по сути строго табуированным. Ишь, развелось умников. Все-то им расскажи-покажи да объясни. Нет, конечно же, не всегда удается почемучек зачмырить, сжечь на костре или просто изгнать, и тогда жрецы, устроители обряда, для отвода глаз этих самых почемучек начинают плести какие-то объяснения, возводя традицию к глухой древности или придумывая какие-то рациональные мотивы типа воспитания или поднятия боевого духа. Но вглядись в такие философствования, и увидишь белые рваные нитки, вставь еще парочку «почему», и все это суесловие рухнет прямо на глазах.
Почему, скажем, хлеб должен пресуществляться в плоть, а вино — в кровь? И почему мы должны это съесть? Потому что это сказал Иисус? Но ведь он-то сказал это в застолье, как метафору в разговоре, и, потом, он много еще чего говорил, но ведь не устраивает церковь ритуалов по каждому сюжету из Евангелия. Мы почему-то не разыгрываем ежегодно сцен с добрым самаритянином или с помилованием блудницы, не гоняем торгующих по храму ссаной тряпкой, хотя там, казалось бы, сюжет несравненно прозрачнее и смысл поактуальнее.
Нееет, все это явно не так просто. Сдается мне, что понимание смысла ритуальных действий не доступно, а главное, не должно быть доступно не только профанам, сторонним зрителям, но и самим исполнителям, а возможно, даже и жрецам. Так уж положено. Дабы не трогали, не вносили поправок в духе своего собственного разумения. А может, это и есть первичный признак, отличающий ритуал от всяких других действий?
И танцуют дети и взрослые, поколение за поколением, в каждом закоулке Балканского полуострова вот это самое «два шага налево, два шага направо, шаг вперед и два назад», и передается этот танцевальный рисунок из века в век... Так может, в этом рисунке что-то зашифровано? Как в морзянке? А танец выбран, как носитель информации более долговечный, чем храмовый фриз, чем мозаика или рельеф в камне? И появится - не завтра, так через 100 или 1000 лет некто, спустится с небес, вылезет из преисподней или выйдет из лона неведомой женщины, вглядится в этот рисунок, вслушается в этот ритм и поймет, что сообщение обращено лично к нему. Расшифрует его, исполнит полученное предписание, затем перекодирует текст и пустит его дальше в оборот. А сам тихо сойдет со сцены. И будут еще 500 лет по всем болгарским деревушкам дети танцевать «шаг налево, три шага направо, два шага вперед и шаг назад», будут упорно дожидаться, когда придет новый читатель, которому адресовано это послание...

20 марта

Затмение

Похоже на какое-то название для какого-то кино. А я всерьез. Я дедушка старый, и на моем веку оно накатывало на меня уже не один раз. Впервые, помню, когда мне было еще 4 года. Возможно, это первое отчетливое воспоминание детства. И не внезапный мрак выступает там центральным впечатлением, а нечто другое — некий сопровождающий все это дело аккорд стихий. Помню, твердо помню неожиданную тишину, а потом порыв ветра и смерч, катящийся вдоль нашей улочки, поднимая пыль на своем пути.
Вот и сегодня. Я побежал из дома вовсе не для того, чтобы пялиться на сияющий пятак сквозь закопченное стекло, как это предписывалось в учебных пособиях вековой давности. Это все известно и без моих наблюдений, и вполне себе ожидаемо, что мы там увидим. Интереснее наблюдать за тенями, когда все солнечные зайчики, пробивающиеся сквозь, скажем, листву, обретают форму маленького серпика. Но и это не главное. А важнее для меня некий таинственный парад стихийных сил, который всегда сопровождает это магическое явление.
Пока я надевал штаны, глядя на яркое солнышко за окном, оно успело затянуться облаками. А когда выскочил на улицу и добежал до морского берега, оно уже было наглухо закрыто плотной серой подушкой — и это в то время, когда по всему горизонту царила полная ясность. Поднялся сильнющий ветер (это было еще до выхода из дома, и я едва успел спасти вывешенное на балконе белье). И это тоже не чудо, а чудом было то, что море при этом ветре было абсолютно недвижимым. Царила полная тишина, ни всплеска воды о песок, ни крика чаек, ни собачьего лая. Затихли даже рабочие на лесах соседней стройки. А в этой тишине, наполненной бешеным ветром, на гладкой морской поверхности одинокие смерчи вспенивали воду участочками в пару квадратных метров. И такие вот буруны гонялись в салочки по морской глади, не имея сил, чтобы раскачать хоть какое-то серьезное волнение.
В общем, жуть. В духе дурных знамений, описанных Шекспиром во многих его драмах. Я, конечно же, не любитель всякой там мистики для непуганых дамочек, но что-то в этом есть, как ни крути. Какое-то предвестие, намек, предостережение...
…Сам собой на этом фоне в сознании всплыл вопрос — а вот интересно, когда РФ, как недавно СССР, развалится на мелкие куски, какой-нибудь из этих обломков посмеет объявить себя правопреемником усопшей державы? То есть куда мне придется ездить, чтобы платить транспортный налог за давно угнанный автомобиль или чтобы продлять лицензию на свой пятизарядный карабин? Или все, проехали?
А еще всплыла дерзкая надежда — ведь моя деревня, стоящая посередке Золотого Кольца, станет теперь изумительным по своему стратегическому расположению местом для того, чтобы зарабатывать контрабандой. Возить на моем мотопараплане «коньяк, чулки и презервативы», как сказано у классика, над лесами, болотами и озерами – из новоиспеченной Ярославской республики в Ивановское княжество, Владимирское царство, а то, глядишь, даже и до самой Московской империи.

21 марта

Путешествие в Истанбул

В Стамбул я привез на хвосте такое стихийное бедствие, какого они там не видели лет 100 или 200. Легкий морозец и совсем не легкий снегопад с бешеной пургой, поскольку ветрА там поистине морские (что и не странно для города, перерезанного проливом Босфор, заливом Золотой Рог и выходящего двумя окраинами к двум разным морям). Для местных ужас, а для меня зрелище уморительное — снегу по колено, на пальмах тяжелые белые шапки, как у нас на елках под рождество. Весь город встал. Даже не в пробках — просто разумные турки не выехали из дома, из гаражей и с автобаз. Еще бы, на кривых и крутых стамбульских улочках, где и посуху ехать стремно, по снегу и гололеду до первой аварии пройдет не больше пары минут.
Мне все это было в охотку. Неожиданный снег на улицах прикрыл грязь и бардак — точно, как это бывает по первому снегу на Руси. А городок своей непричесанностью, растрепанностью, безалаберностью очень напоминает наши. Само слово «городок», казалось бы не подобающее многомиллионному мегаполису, стоящему на скрещении торговых путей, здесь оказывается более, чем кстати — тесный, низкоэтажный, не ухоженный и очень бедный на архитектурные красоты. Даже там, где они налицо, смотрятся они какими-то неумытыми, заброшенными и совершенно не почитаемыми – как старинные церкви и палаты в Москве годов 60-х.
Насчет «перекрестка торговых путей» я, конечно же, погорячился. Ожидал увидеть нескончаемую череду сухогрузов, идущих по фарватеру Босфора, ан нет — за все время (а я долго пялил глаза на морскую воду, люблю это дело) я, не считая мелких ботиков и катеров, увидел лишь парочку небольших грузовых корыт, идущих в сторону Черного и Мраморного, да и то не был уверен, что их цель — дойти до конца пролива. Выходит, в акватории Черного моря уже не осталось ни солидных получателей, ни экспортеров — ни в Грузии, ни в России, ни в Румынии, ни в Болгарии. Грустно.
Туристический центр города просторный и пышно-парадный. Точь-в-точь, как ВДНХ в эпоху расцвета, со всякими там павильонами среднеазиатских республик и фонтанами типа «Дружба народов». При этом, как и ВДНХ, какой-то второсортный. Я далек от презрения к мусульманской культуре, видал, хотя бы на фотографиях, их храмы изумительной красоты. Здесь же налицо какое-то отсутствие подлинного чувства, дерзости, художественного порыва. Такое ощущение, что когда-то великая империя бесцеремонно стягивала к себе нежные периферийные ростки, не задумываясь о том, как они приживутся при дворе, и невольно превращая свою столицу в олицетворение захолустья.
Огромные сундуки центральных мечетей – это, конечно же, кое-что. Нельзя не уважать такие высокие для своей эпохи технические достижения. Толстенные колонны романского типа, тяжелые арки, высота, ширина, масса вложенного камня... И никакого полета — лишь грузные, оплывшие силуэты, напоминающие панцири огромных черепах.
А вот стОит отойти от центра на пару километров — и там этой самой живости и подлинности хоть отбавляй. Застройка плотная и убогая. Что-то вроде стандартных хрущоб. От московских новостроек совкового образца она отличается тугой притиркой одного дома к другому, разнокалиберностью, которая при убогом типовом бетоне придает домам хоть какую-то индивидуальность, и, конечно же, крутым горным ландшафтом, который разом решает все эстетические проблемы. На улочках, где косогоры сменяются пешеходными лестницами, живописно будут выглядеть любые каменные коробки, особенно если их не красить и не штукатурить лет пятьдесят кряду. Тем более, когда в линию застройки там и сям, как в старой Москве, вкраплены двухэтажные деревянные хибары и вовсе заброшенные старые, почерневшие дома с пустыми глазницами.
Но что я все про камни? О людях интереснее. Только очень уж грустно. Прав был Орхан Памук, рассуждая об имперской ностальгии жителей Стамбула. Точно, как в нынешней России. А в чем выражается этот самый «имперский дух»? Ну, имперцы, кто угадает первым? Да конечно же, в хамстве. Турок при исполнении, турок при должности так напоминает аналогичные российские морды, что хочется лишь плюнуть и растереть. Таков же турок при бизнесе. Да, любят они торговаться. Что поделаешь, национальный обычай, неча в их монастырь лезть со своим уставом. Но когда даже в каком-нибудь гастрономе приходится с кровью выторговывать каждую банку пива, начинаешь жалеть, что не прихватил запас бухла из дома. И, конечно же, жульничество. Кругом, повсюду и без зазрения совести.
Тот же имперский, деспотический дух веет и от повсеместно натыканных памятников ихнему Лукичу, и от висящих повсюду государственных флагов. А вот и совсем характерный критерий в отношении властей к собственному народу — это наличие, то есть отсутствие каких-либо живописных, прогулочно-любовательных мест, предоставленных в распоряжение не знати, не туристов, а просто горожан. Смешно и досадно видеть, что в городе, окруженном со всех сторон морской водой, до берега почти нигде не доберешься — то промзона, то миллионерские усадьбы. Помните заварушку вокруг площади Таксим - ведь даже это уютное местечко чуть не отняли у горожан, которым тут просто негде ноги размять.
Но хватит злословить. Теперь я начинаю клонить к завершающему оптимистическому аккорду. В день отбытия транспорт еще толком не ходил, и до автовокзала мне нужно было как-то добираться на трамвае и на метро. По своему обычаю нужную остановку я прощелкал клювом и в испуге (к автобусу на Болгарию я уже почти опаздывал) обратился за помощью к попутчикам. И вот тут я увидел, каковы эти турки, когда они не за прилавком, не при исполнении. Когда они просто люди. Участие в моей судьбе приняла половина трамвая. Плохо понимая по-английски, они перевели друг другу мои слова, обсудили план и довезли меня до конечной, где выделенный от коллектива юноша довел меня до электрички и посадил, самостоятельно, своими деньгами заплатив за мой проезд и объяснив новым попутчикам мои проблемы. В электричке давка, как в подмосковной в час пик, так что на каждой остановке толпа выходящих выпихивала меня на перрон, но люди, боясь, что я снова заблужусь, с восточной страстью отлавливали меня и запихивали обратно в вагон, пока, наконец, не вытряхнули из поезда на подходе к автовокзалу, пожелав счастливого пути. Вот так. Все мы люди, когда нам не довлеют национальные скрепы, сиречь имперский гонор.
И, наконец, последний штришок. Автовокзал. Перрон отправления на Болгарию. Над ним табличка «Булгаристан». Бедная моя новая родина. Так и суждено ей быть глухой провинцией сначала одной империи, потом другой, потом третьей...

22 марта

Грустно мне смотреть, как дискуссии о нашем славном совковом прошлом быстренько сползают до убогого уровня, на котором так называемые «западники» (не буду зря мусолить священное слово «либерал»), когда западники оттягиваются в стебе по поводу тогдашнего дефицита и низкого качества ширпотреба. Ни тебе джинсов прикупить, ни фирменного магнитофончика. Им в контру ностальгирующие «патриоты» поют гимны газировке за 3 копейки и первым поцелуям в подмосковных пионерлагерях. Ну, еще поминают бесплатную медицину (гори она огнем, тогдашняя медицина) и надежду к старости получить такую же бесплатную квартиру. И никто никогда не говорит о главном, о тогдашнем царстве лжи, насилия, бездуховности (не надо мне про советскую «духовность»), о бесправии на всех уровнях социальной пирамиды, о всевластии палачей и вертухаев.
Хотя не так уж сложно представить себе царство нечисти при относительно высоком уровне жизни и безо всякого «дефицита» - да чего там представлять, только выгляни в окошко. Точно так же можно помыслить себе общество достойных людей и справедливых порядков, вынужденное по тем или иным причинам жить в стесненных обстоятельствах. Вот я, скажем, не сильно бы огорчился, если бы пришлось доживать сознательную жизнь в таком же материальном антураже, в каком я ее начал — в кризачах, ватнике и с залихватски нахлобученной ушанкой. Был бы смысл. Точно так же я не горевал бы, закусывая пиво и водку черным хлебом с колбасой по 2-20. Было бы, что закусывать.
А покуда мы сыплем слова куда-то мимо кассы, «возвращается ветер на круги свои», или хуже, злее - «возвращается пес на свою блевоту». Да. На новом уровне (материального потребления). В новом шуме новой демагогии. Не совсем так, как было в 30-е, совсем не так, как было в 70-е. Но суть все та же — царство лжи, насилия, бездуховности и бесправия на всех социальных уровнях. Государство, где заправляют палачи и вертухаи.

27 марта

Нация и Искусство

Хотелось бы публично продолжить дискуссию, которая то гаснет, то вспыхивает и в моей ленте, да и во многих других закоулках интернета. Все обычно начинается с вопроса, который правильно было бы считать риторическим: «Как же так получилось, что Россия с ее великой культурой, с ее брильянтовым веком, золотым веком, серебряным веком, как же она из светочей мирового духа так вот прямо на наших глазах кердык, и...».
Раньше мы похожий вопрос не раз слышали применительно к великой германской культуре, которая точно так же в некий момент бултых, и утопла в своем фашизме, а уж его и культурой-то могут называть лишь сами фашисты, да еще господа этнографы, используя это слово в своем, отстраненно научном смысле — как говорят о культуре, скажем, грибка, растущего в чашке Петри.
Два прецедента — это уже ряд. Зацепка для обобщения. Тем более, что, если поковыряться, наверняка найдутся в истории еще аналогичные случаи, а какие сюрпризы готовит нам будущее, лучше и не загадывать.
Самые отчаянные из вопрошающих тут же предлагают нам и ответ, бравируя своим нигилизмом и пессимизмом. Дескать, и не было никакой такой Культуры. Никогда. А миф о золотом веке всегда держат наготове для общества, которое не довольно своим настоящим и не питает никаких надежд на будущее. Это еще Пушкин писал в «Истории сельца Горюхино»... впрочем, тут мы и сослались, сами того не желая, на наш собственный «золотой век».
А те, что еще злее, те, не отрицая самого факта существования некоей реликтовой культуры, именно ее обвиняют во всех грехах и заявляют, что эта самая культура, реакционная, ретроградная, психологически извращенная, психиатрически нездоровая, все эти больные на голову достоевские, толстые, гаршины, андреевы и прочий легион с их правдо- и богоискательством — вот они и виновны в растлении в общем-то невинного народа, в доведении его и до кровавой революции, и до прочих напастей ХХ века. Не зря, мол, и нам, бедным жертвам, совковая пропаганда с молодых ногтей злостно вбивает в голову эти окаменелости из прошлых веков.
Короче, тема вам наверняка знакома. Честно говоря, тут и добавить к этим наезженным дискуссиям почитай, что и нечего. Так, кивнуть, невнятно промычать и идти себе своей дорогой. Но уж больно все упорствуют, повторяют одно и то же, не двинувшись с места, так что мое терпение кончилось, и захотелось мне выкрикнуть что-то свое. (Да не очень-то и свое, но почему-то забытое всеми участниками спора.)
Итак, начнем на китайский манер — с исправления смысла слов. Первое из них - «народ», или там «нация», или «общество» (тут я сознательно валю в кучу эти не совсем уж строгие синонимы). Дело в том, что все это «понятийное гнездо» представляет собой довольно-таки коварную западню и почти насильственно выводит наш разум на очень опасный путь — антропоморфизацию всех этих чисто социальных, политических или исторических объектов, не имеющих в сути своей абсолютно ничего общего с хомо сапиенсом, взятым в своей самостийности. Когда-то, лет 200-300 назад на такие игры ума можно было бы смотреть даже благосклонно, как на поэтическую метафору, которая скрывала в себе некий запасец потенциально конструктивных выводов, мыслей, рациональных ходов. Но 200 лет прошло, весь потенциал этого образа обсосан и высосан дотла, и осталась от него лишь пустая шкурка, скорлупка, в каковой коготок завяз — всей птичке пропасть.
Сойдемся на том, что нация - это некое сообщество людей, населяющих определенную территорию и подчиняющихся одной власти. (Все другие признаки, включая даже наличие общего языка, будут явно притянуты за уши.) Таковое сообщество слишком уж многочисленно и разношерстно, чтобы даже мощный интеллект смог воспринять его как нечто единое и обладающее определенными поддающимися описанию качествами. И даже совершив такой интеллектуальный подвиг, составив определенный список качеств той или иной «нации», – с какой стати мы должны структурировать его, этот список, имитируя описание некоего живого человека? Если нам не живется без метафор, то тогда понятию «социум» со всеми его качествами скорее уж будет соответствовать не «личность», а такое понятие, как «биоценоз». Да! Безусловно, «народ» несравненно больше похож на «лес», в котором растут грибы и елки, по которому бродят медведи и скачут зайцы, где мы видим примеры и взаимовыгодного симбиоза, и жестокой борьбы за выживание. Что, получилось не похоже? А сравнивать «народ» с человеком, с его интеллектом и психикой, с его корыстными поползновениями и нравственными исканиями — это что, более похоже?
Итак, рекомендую раз и навсегда распрощаться на этом поприще с антропоморфными метафорами. Забыть о «нравственности» народа, об его «ответственности», об его «смекалке» и об его «тупости», об его целях и смыслах, здоровье и болезнях. Вообще об его целостности. Этого самого «единения» в нем не больше, чем в сибирской тайге, или, скажем, в океане (тоже ведь метафора «ничего себе» и кроет в себе кой-какие пути развития для мыслей и о национальном характере, и о ролях разных социальных страт).
Продолжим метафору про океан. Допустим, нация как Атлантика. Все селедки похожи друг на друга. В этом смысле сторонний взгляд может назначить их на роль «народа» или какой-то его страты, скажем, на роль «крестьян». Но тут уже скрыта провокация. Селедки атлантические, конечно же, отличаются от селедок тихоокеанских — но это только на взгляд специалиста. И дельфины атлантические отличаются от этих селедок несравненно больше, чем они различаются внутри себя и отличаются от дельфинов из других океанов. А акулы? А медузы? А кораллы? И так далее. Можно долго и увлеченно рассказывать о социальных структурах внутри дельфиньего сообщества. Можно в таком же ключе анализировать стаю сардин, но это будет уже поскучнее, на любителя. А про социальный мир медуз будет кто-нибудь слушать?
Короче, забудем о целостности такого понятия, как «народ». Забудем и постараемся никогда о нем не вспоминать. Очевидно, что любой «народ» разделен на весьма большое количество подмножеств — одни как-то взаимодействуют друг с другом, другие никак, третьи враждебны друг к другу, четвертые больше связаны, как, скажем, киты, с аналогичными сообществами других океанов, совсем никак не привязаны к «родным пенатам» и таким образом обречены всегда трактоваться внутри своего океана, как «пятая колонна».
Помните, у Мандельштама: «арестованный медведь гуляет, самой природы вечный меньшевик».
Теперь плавно переходим к культуре. Вроде бы становится понятно, что эта самая культура в большой степени является характеристикой не нации в целом, а отдельных ее страт. Есть, скажем, крестьянская культура («Во поле береза...»), есть пролетарская (радио «Шансон»), есть культура охотнорядских приказчиков и есть собственно «Культура», некое особое качество, некий побочный продукт, возникающий на теле достаточно развитого социума. Типа как «голубое сало», издевательски, но со скрытым уважением описанное у Сорокина. То есть развитое общество выделяет особую страту, особый класс, создатель и носитель той самой абстрактной, высокой «Культуры» - не путайте ее с культурой того или иного класса. Здесь интересно отметить, что культуры разных классов и страт могут взаимодействовать друг с другом, перетекать друг в друга, «Шансон» могут массово крутить в деревенских домах, а пролетарии, напившись, могут орать крестьянские песни. А вот в отношениях с той самой «Культурой» – там уже связь, как правило, одностороння, притом, только вы не удивляйтесь, течение направлено от базовых «культур» к «высокой Культуре» и никак не наоборот. Во как! Можно себе представить Моцарта, записывающего в трактирах народные тирольские или еврейские мотивчики, Пушкина, ходящего с блокнотом по ярмаркам, но не наоборот. Увы! Моцарта в деревнях добровольно не крутят и Блока рабочие не читают.
Здесь отдельным абзацем зафиксируем наше открытие - «Культура» имеет очень ограниченное влияние на массы, а потому бессмысленно ее обвинять в «растлении или грехопадении народа».
Вот вам для наглядности и убедительности. Вы же не будете спорить, что ни Ньютон, ни Максвелл, ни Эйнштейн, ни Лобачевский ну просто абсолютно никак не повлияли на мировоззрение, распространенное в массах той или иной нации. (Я специально взял список именно ученых, причем теоретиков, представителей высокой Науки, которая безусловно является неотъемлемой частью «высокой Культуры».) Нация в массе может и не подозревать о существовании этих гигантов. И просто так, для саморазвития читать их труды не принято ни в одном социальном слое. (Массовое потребление плодов технического прогресса, напрямую связанного с достижениями настоящей Науки и таким образом выдвинувшее перечисленные имена в список общеизвестных, к нашей теме отношения не имеет.) Хотел в список добавить еще и Фрейда, но остерегся — вот его, из-за особой пикантности его научной тематики активно растиражировали и внедрили через бульварную литературу в массовое сознание — но это, скорее уж, «исключение, подтверждающее и т.д.»
Аналогичным образом Бах, Вивальди, Бетховен, Скрябин, Рахманинов — не те авторитеты, которых крутят на дискотеках. Кстати, подозреваю, что в числе их поклонников представители разных наций и социальных слоев перемешаны в равных пропорциях.
То есть получается у нас, что есть на свете такой слой, такая каста, как создатели Культуры. Ни для кого, ни для чего. Просто как винные дрожжи, создающие спирт на свою же собственную голову. Ни в коем случае не следует этот слой смешивать с правящим классом, с элитой (едри ее в душу — ненавижу и это слово, и тот класс, который повадился сам себя этим словом называть). Более того, факт причастности того или иного носителя «Культуры» к «элите» уже ставит под вопрос подлинность той «Культуры», которую он носит (или несет).
И еще более того. По некоторым (для меня таинственным) причинам каста носителей и создателей культуры, создателей смыслов всегда изолирована, всегда «в контрах» с остальным обществом. Это не башня из слоновой кости, скорее уж это зиндан, куда общество так и норовит спихнуть свою культуру. Это очень наглядно выступает в истории российской «высокой Культуры», которая практически без исключения всегда была в оппозиции к власти. Если не осознанно, то по сути. И власть это всегда чувствовала — пожалуй, лучше, чем сами деятели искусства, которые часто ощущали себя невинными жертвами. Зря они скромничали. Терновый венец — высокая награда. Было за что.
Кстати, это ведь видно, как на ладошке, и в других нациях — даже в неромантическом ХХ веке. Зря, что ли, почти все великие американские писатели не сидели дома, а, возмущенно фрондируя, кантовались по европам? А левацкие закидоны многих великих творцов? Я их не одобряю, но безусловно готов простить — ну куда деваться художнику, если власти, да и вообще вся окружающая толпа упорно клонят вправо? Тут уж тебя невольно хоть немного, но занесет в левую сторону, лишь бы не отдаться общему, пошлому, жлобскому течению, особенно если ты не философ, а «всего лишь» поэт, писатель, художник.
Обязан ли «творец», «художник» быть учителем? Да ни в коем случае! Может ли? А такое бывает. Вот, мой любимый Толстой. Однако при всем моем к нему уважении вынужден признать — даже его самоотверженное «учительство», «пророчество», «духовное лидерство» следует рассматривать всего лишь как некое хобби, не более, чем совместительство, сторонний приработок, никак не способствующий, а иной раз и отвлекающий его от главного призвания. Последнее, скорее, можно сравнить с научной деятельностью — как теоретического, так и экспериментально-наблюдательского плана. Призвание творца, интеллигента в высоком смысле этого слова — точно так же, как и у ученого-естественника, есть поиск и генерация законов бытия. Правда, инструментарий несколько другой, но это уже вторично. И трофеи, добытые на этой охоте, плоды этого творчества бесценны первым делом именно для того, кто их добыл собственным потом и кровью. Ну, может, еще для его собратьев по касте. И очень часто художник до последнего стремится удержать при себе своих любимых детишек, а в окружающий мир отпускает их либо движимый честолюбием, либо алчностью — когда предосудительной, а когда и простительной («не продается вдохновенье, но можно рукопись продать»). И ведь очень часто оказывается, что эти детишки, плоды высокого художественного творчества оказываются не нужны никому из посторонних, ни «элитам», ни «массам», и, будучи отпущены на волю, блуждают по свету, не находя себе пристанища.
Надеюсь, вы меня поняли. Я говорю сейчас о настоящем Искусстве, об искреннем и непредвзятом исследовании мира, духовного мира, как внутреннего, так и внешнего, о том самом пресловутом богоискательстве, как внутри своей души, так и вне ее. И, думаю, вы со мной согласитесь, что революционные находки, временами совершающиеся в этих зачастую опасных экспедициях, а они ведь есть, вы их знаете и охотно предъявите мне их список (правда, у каждого этот список будет свой, но это не важно) – вы согласитесь, что все эти находки по большому счету абсолютно не интересны ни одному из слоев, реально составляющих нацию, то есть человеческое сообщество. Там, за пределами обсуждаемой касты творцов-исследователей, есть свое «искусство», развлекающее, дрессирующее, воспитывающее, дисциплинирующее, дающее элитам орудия, с помощью которых они гонят свои стада, куда им нужно. Но вы, наверное, понимаете, что в нашем контексте этот властный инструментарий, эти бандитские и патриотические сериалы, эти гимны и элегии высоких трибун, равно как и весь этот ярмарочный балаган – весь этот арсенал, которым управляют изощренные профессионалы (в мастерстве им не откажешь), этот пропагандистски-развлекательный аппарат никоим образом не относится к подлинному Искусству.
Ладно. Получается уже слишком много букв, мне жалко читателя, так что я теперь быстренько упакую в две-три фразы все, к чему я до сих пор клонил.
1. Связь между высокой культурой и нацией, в которой она зародилась, – вещь сугубо эфемерная, почти фиктивная.
2. Высокая культура всегда тяготела к интернационализму, а сейчас этому уж и вовсе нет почти никаких препятствий (кроме, может, только языковых).
3. Высокое Искусство отличается от прочих очень похожих видов интеллектуальной деятельности (от пропаганды, от порнографии, от публицистики, от педагогики и т. д.) своей принципиальной антипрагматичностью, когда процесс важнее, чем цель, а цель, то есть продукт, новое знание, новые смыслы, новые ракурсы, новые... абсолютно невыразимые в словах вещи (на то оно и искусство) – эта цель, этот продукт в общем-то не нуждается в тиражировании, в огласке, в признании, имея свою, как бы сакральную ценность.
4. Настоящее искусство, таким образом, всегда в некотором смысле «герметично». Не так, как это было в эпоху алхимии. Теперь тайное знание не шифруется, не прячется от профанов. Оно защищено самой своей природой, самой сложностью его восприятия и ненужностью для посторонних. Таким образом всякий новый адепт, новый прозелит сам на своем собственном пути проходит этап подготовки, этап духовного роста, этап испытания и экзаменовки, после чего получает право (данное себе самим собой) воспринять определенный духовный дар, ранее от него надежно спрятанный. Пример этому — обычный концерт в зале консерватории, когда никто не гонит оттуда «непосвященных», но когда профаны сами обходят это заведение стороной.
5. В силу наличия почти непреодолимой стены между «нацией» и «ее Искусством» никакую ответственность искусство не несет за то, что творит «его нация».
6. С другой стороны, «Искусство» всегда пребывает под угрозой со стороны «нации», которая никогда не поймет, не согласится признать духовной ценности «Искусства», которая всегда видит в нем опасность, а уж в самом мягком случае просто считает его тунеядцем. В цивилизованном мире «Искусство» пребывает под защитой и покровительством просвещенных элит, которые, сознавая свою некомпетентность в этих вопросах, не суют в них свой нос, но, тем не менее, сознают свой долг в защите всей культуры в целом от натиска толпы. Что касается нашего, нецивилизованного общества — тут ситуация трагична, а всплеск высоких искусств, случившийся пару веков назад, имеет почти необъяснимый, таинственный характер.
7. В целом я не располагаю правом заявлять, что собой представляет тот предмет, о котором я рассуждаю — есть ли это причудливый паразитический нарост на теле человеческой цивилизации, или же это ее высшее проявление, подлинная церковь, жреческий клан, мега- и метарелигия, ради которой и существует на земле человечество, которая и прокладывает всем нам путь к Богу. Бог его, это Искусство, знает. Но лично мне оно нравится больше, чем все остальные человеческие дела. И ради его защиты я готов на немалые жертвы.

27 марта

В нашу гавань заходили корабли

Нынче, отсидев задницу на диване за компом, решил по-стариковски пройтись до Старого Несебра, прогуляться по его булыжным мостовым, подышать ароматом гниющих водорослей. Но не успел дойти, и вижу, ничего себе! — весь музейный город заслонил силуэт здоровенного океанского лайнера — шесть палуб, измещение тысяч двадцать, а клотик торчит выше креста на городском кафедральном соборе. «Гамбург». Вот те на!
Дошел до причала, от которого по такому случаю прогнали весь мелкий рыболовный флот, уселся на ближайший кнехт. (Это такая железная причальная тумба. У нас, у моряков, садиться на нее не принято. Таковы приличия. «Сесть на кнехт — это как сесть на голову родной матери». Но плевал я с молодых лет на приличия, в том числе и на свои, кастовые. И если чем и грозит такой грех — так всего лишь радикулитом.) Вынул бинокль (он всегда со мной), стал лорнировать этого белого красавца. Его обводы (они, правда, так себе), все его хозяйство, спасательные шлюпки, якоря, «дельные вещи», как принято говорить у нас на флоте. Нашел, где там капитанский мостик (а это у нынешних лайнеров найти не так и просто), посмотрел, как там внутри копошатся «господа ахвицеры», потом перевел бинокль на трап, где карабкаются с одышкой нагулявшиеся по местным достопримечательностям пассажиры, заныривают через дырку в борту в кишечник внутренних коридоров и лифтов, после чего выныривают на прогулочной палубе.
Красиво. Дух захватывает. Мне бы туда... А завидую? Да чего там, в мои годы, когда жизнь уже позади...
И вспоминаю какой-то северный порт, белую ночь, а я, молодой, наглый, свежеиспеченный боцман, без пяти минут шкипер на своем любимом новеньком сейнерочке (как сейчас помню, «СЧС 20-32») стою, пришвартованный, у стенки и несу «собачью вахту», ту, что «между волком и собакой», то есть в 5 утра, когда все наши, включая и капитана, залив глаз, давно уже в своих койках, когда не спать уже почти невозможно. Коротаю время, ловлю на удочку камбалу, сидя в рваной тельняшке на планшире у самого форштевня и свесив ноги над водой. А напротив, у соседней стенки, рядом с ржавым турецким пароходом, где на веревках над палубой сушится стираное белье, — там ошвартован такой же белый лайнер, битком набитый какими-то важными европейскими туристами. Все, конечно же, спят, иллюминаторы темны, но на прогулочной палубе двое — светят огоньками сигарет, рассуждают о чем-то, смотрят в упор на меня из своего далекого, почти киношного зарубежного мира. А я на них. Завидую? Да вы что? В мои годы? Когда вся жизнь еще впереди? И такая жизнь!
И она была. Такая жизнь!
И сейчас, глядя издалека, из уже свершившегося будущего, я одобряю все это мироустройство, все пропущенные перед моими глазами сюжеты... Одобряю? Да нет, слова совсем не те. Просто начинаю смутно понимать, видеть, различать механизм этого мира... Или хотя бы какую-то его часть.
И то не так уж и плохо.

29 марта

Умственный эксперимент

Сейчас это уже общее место — оправдание руссофашистов ссылкой на растлевающий телевизор, которому якобы не способен противостоять ни один здоровый человек. Типа вот попробуйте недельку посмотреть эти передачи, и сами будете дружно орать «Хайль, Путин».
Ладно. Давайте попробуем. Хотя бы в воображении. Строим умственный эксперимент.
Берем абстрактную фигуру — невинную, девственную, лишенную всякой предвзятости, всяких предрассудков. Абсолютно не информированную. Но при этом не глупую. Эдакого Симплиция Симплициссимуса. Или пришельца из космоса. Выманиваем его из летающей тарелки и усаживаем на недельку перед теликом. И что мы должны увидеть?
Первое, логическое. Уже на интервале в 3 дня, а за неделю, так наверняка несколько раз наш воображаемый зритель увидит явные неувязки, противоречия, разночтения в сообщаемых сведениях (не в суждениях, а именно в фактах). Из этого он, если не дебил, делает однозначный вывод — данный источник не является источником достоверной информации, так что для того, чтобы составить адекватную картину мира, нужно обратиться к другим источникам, а телевизор, если уж так необходимо его смотреть, может рассматриваться лишь как источник информации о тех, кто из этого телевизора вещает.
Второе, эстетическое. Не нужно быть искусствоведом, чтобы в первые же дни увидеть натянутость, нарочитость всего вещания. Не спорю, там, в ящике работают высокооплачиваемые профессионалы, туго знающие свое дело, изучившие в свое время и систему Станиславского, и приемчики Мейерхольда. Тем не менее, всякий здравый человек должен сразу, на основании чисто интуитивных импульсов заорать, как упомянутый Станиславский, «Не верю!!!»
Третье, органолептическое. Всякий взрослый человек с минимальным жизненным опытом должен за полверсты распознать в этих рожах «с глазами, скошенными к носу от постоянного вранья,» - должен сразу с брезгливостью распознать обычных базарных скандалистов и разводил. Почуять запах жулья. Для этого большого ума не надо.
Итак, мы снова, уже в который раз приходим к печальному выводу. Наши «ватники», наши «крымнашисты», да чего там темнить, наши фашисты — не жертвы насилия, обмана, психологического прессинга со стороны власти. Увы, как ни крути, а их нужно рассматривать только как полноправных соучастников творящихся преступлений, за которые они должны нести такую же ответственность, как и их командиры.

31 марта

Фейсбучный сиквел

Назовем его, скажем, «Флирт». На страничке одной из моих френдесс я прочитал очень трогательную сценку. Расписана недурно, с пониманием. Чуть длинновата, но, чтобы не компостировать вам мозги, привожу только ее начало.
Итак, «Флирт-1»
- Давай расстанемся?
- Давай расстанемся.
-Ты не понял… я пошутила!
-А я нет.
– Да нет, глупенький, я соврала! Ты что, поверил мне? Ну все, забудь…
– Нет, я согласен.
– На что?
– На расставание.
– На какое?
– Которое ты сама предложила.
– Я ничего не предлагала!
– Да как же… вот только что.
– Это была шутка, ты не понял?!
– Нет, это ты не поняла… Лично я не шучу. Расстаемся.
….
Этот драматический поворот событий взволновал читательниц, так что вслед за текстом пошла темпераментная дискуссия (естественно, дамская), в которой все дружно осудили этого зануду, не желающего понимать изящный девичий юмор. Дабы снизить накал страстей и утешить возмущенных правдоискательниц, хозяйка страницы придумала к этому сюжету хеппиэнд, раздав всем сестрам по серьгам.
Итак, «Флирт-2»
Девушка нашла хорошего молодого человека, вышла за него замуж и родила 2-х близнецов, назвала Миша и Сережа, а юноша окончил аспирантуру в университете, женился на дочери профессора и теперь преуспевающий бизнесмен. У каждого в жизни своя дорога!!! Всё что ни делается, делается к лучшему...
…Все довольны, справедливость восторжествовала (нет, это, конечно, не справедливость — оставить без наказания этого жестокого зануду, но не будем так мстительны). Инцидент исперчен, но я, еще один зануда, ощущал в нем какую-то незаконченность, недосказанность, которая и заставила меня приписать к этому сиквелу третью серию. (Вот так Лев Николаич поспешил в четвертом томе ВиМ закруглить биографии всех своих героев, дабы какая-нибудь из его поклонниц не дописала еще четыре тома, скрестив наконец внучат Наташи Ростовой с незаконными отпрысками Анны Карениной) Итак, «Флирт-3»
Сначала отследим биографию девушки. Счастливая семейная жизнь, близнецы подрастают, муж в них души не чает. Все было бы хорошо, если бы не специфическое чувство юмора у нашей героини. Не проходит и недели, чтобы она не затеяла очередную шутку с разводом, считая ее отличной прелюдией к любовным ласкам. В результате муж запил и как-то, будучи не в себе, во время одной из таких сцен просто зарезал нашу красавицу. Был суд, на котором присяжные единогласно объявили убийцу невиновным, справедливо сочтя, что никакой мужчина не выдержит таких регулярных унижений. Впрочем, его дальнейшая биография нас тоже не порадует. Пьянство, помноженное на тяжкие психические травмы, привело его в психушку, где он вскоре и скончался... Хмм, не будем темнить, скажем прямо. Наложил на себя руки. Недосмотрели санитары. Миленькие близняшки отправились в детдом. Выйдя оттуда закаленными бойцами, они изрядно преуспели, развив унаследованные от мамы таланты на поприще шантажа и сексуальных разводок. И они пошли бы весьма далеко, если бы не приобретенный в детдоме туберкулез, а еще СПИД, который, естественно, является неизбежным фактором риска в этой профессии.
А что там с нашим героем? Да, процветающий бизнесмен, крышуемый не кем-то, а собственным тестем профессором. Идеальная коммерческая конфигурация. Правда, жена тут оказалась как-то не при делах. Но терпит, а наш счастливчик имеет достаточно средств, чтобы удовлетворять на стороне любые свои сексуальные капризы, когда дом полная чаша, а благоверная катается, как сыр в масле. Все бы так и шло, хорошо и даже лучше того, но вот приходит время, и рушится путинская империя. Мировое сообщество вводит в страну «голубые каски» - просто для того, чтобы обезопасить ядерную энергетику и бесхозное оружие в условиях гражданской войны и смуты. А попутно оккупанты возрождают в стране основы демократии и проводят долгий и многозвенный «русский Нюрнберг». В серии «экономических судов» вдруг выясняется, что все без исключения «удачливые коммерсанты», повылазившие на ровном месте в нулевые годы, являются не предпринимателями, а шестерками в единой общегосударственной мафии. Вот так наш герой получает за хищение национальных богатств в особо крупных размерах свои честные 50 лет с конфискацией. Его покровитель, тесть-профессор, будучи слишком уж осведомленной фигурой, до суда не доживает и умирает в КПЗ от неожиданного сердечного приступа. Ну, а за нашего героя теперь можно не беспокоиться. Образцовое поведение на зоне, где порядки, конечно же, не такие, как в Голландии, но уж получше, чем были при совке, позволило ему сократить срок с 50 аж до 40 лет. Вступив в тюремный шахматный клуб, наш парень вдруг обнаруживает у себя недюжинные таланты по этой части и получает признание как шахматный теоретик даже за пределами зоны и всей нашей страны. В остальном ведет мирную, размеренную жизнь и, когда приходит его срок, спокойно отдает Богу душу в тюремном лазарете.
И кто там у нас еще остался? Ааа, жена нашего героя, профессорская дочка. Вот за нее мы можем порадоваться. Единственный человек из всей нашей компании, который, как сейчас говорят, «состоялся», нашел свой путь в жизни. Сначала, в ходе «Нюрнберга», добрые друзья отмазали ее вчистую. Правда, оставили без копейки денег, но разве можно тут сердиться, получив в обмен на них жизнь и свободу. Вспомнила о своем образовании и попробовала репетиторствовать, но не вышло. Обнаружилось, что она просто ничего не знает, хоть и успела где-то получить 3 диплома. Да и с детьми оказалось слишком уж трудно, поскольку ненавидит она их прямо до дрожи. Но ничего. Воля к жизни взяла верх. Чтобы зарабатывать на хлеб, она выбрала работу уборщицы в ДЭЗе и достигла здесь немалых высот. Сейчас в ее ведении целых три хрущевских 5-этажки. Устает, конечно же, но на еду и выпивку хватает (да, она слегка закладывает за воротник, но это не злостно, без эксцессов). А в остальном ведет жизнь порядочного человека, исполненную уважения к себе и другим. Любо-дорого смотреть, как единственный из всех наших персонажей, действительно преуспевший в жизни, эта румяная толстушка мирно сидит с сигареткой на лавочке у подъезда и весело, с шутками-прибаутками беседует в кружке друзей-таджиков, положивших рядом свои метлы.
…Ну вот. Слава Богу. Теперь сюжет получил необходимую законченность, и моя душенька может быть спокойна.

4 апреля

Исповедь

Купил на барахолке ножичек-складничок. Всего за 2 евро. Зачем он мне? Мне, при статусе бомжа, когда, как в дальнем походе, всякие лишние вещи, даже лишняя рубаха или лишняя тарелка категорически противопоказаны, когда у меня и так есть старый, привычный, рабочий перочинный ножик? Могу сколько угодно рассуждать и об отвратительной мужланской тяге к орудиям убийства, и о детском-неразумном желании обладать какой-нибудь там блестящей железячкой. Кого хочешь раскатаю по асфальту за позорные проявления вещизма. Ан вот и сам пошел в поводу у собственного пацанства и просто ребячества. Зато как приятно - сижу и щелкаю своей обновкой. Вот - дзыньк - раскрывается. Вот - дзыньк - закрывается. И такой он красивенький. И такой страшненький. И такой хищно-остренький. Даже смешно на себя смотреть. Вы уж не судите меня слишком строго.

6 апреля

«Отнять и поделить»

Эта цитатка из речений народного любимца пса Шарикова заслуживает, возможно, места в книге рекордов Гиннеса за миллионы повторений в русском дискурсе (то есть в трепе) последних двух десятилетий. Каждый день тысячи умников вдруг раздувают щеки и изрекают: «Гыыыы... отнять и поделить». При этом они сияют от самодовольства, от гордого сознания, что вот, где-то есть же такие идиоты, такие социально опасные ничтожества (вроде Шарикова), которые и в самом деле так думают.
А почему это так глупо? Давайте по порядку. «Отнять». Ведь те же умники почти так же часто повторяют другую киношную мудрость: «Вор должен сидеть в тюрьме». И что, его будут сажать без конфискации наворованного? Что, разве нет тех ценностей, которые безусловно должны быть отняты у похитителей? Вот, допустим, Запад наложит арест на вывезенные из России криминальные капиталы, а потом и вовсе их конфискует. И что, это неправильно? На мой взгляд — единственный верный ход (если, конечно, эти средства будут возвращены будущему демократическому правительству России... впрочем, даже и без этого он у меня не вызовет никакого протеста). Значит, насчет «отнять» - в определенных контекстах это не так уж и глупо.
Теперь насчет «поделить». Нам известна практика, реализованная во множестве государств от Норвегии до Эмиратов (для нее не требуется даже демократии — достаточно хотя бы обузданной коррупции), когда определенная доля от национального богатства просто делится поровну между всеми гражданами. Чистым налом. И мы с завистью рассказываем друг другу о таких акциях, понимая, что у нас, в России такие вот «лишние» деньги быстренько найдут себе конкретный высокопоставленный карман. Значит, идея «поделить» у нас в массе тоже не вызывает протеста. Тем более, что «поделить» - это же может значить и просто увеличение бюджетных расходов на дороги, медицину или образование.
Так почему мы любим саркастически повторять словосочетание «отнять и поделить»? Беру не себя смелость утверждать, что все дело тут в зомбировании, в манипуляции общественным мнением. Нам 20 лет прямо и сознательно вбивали в головы табу на серьезное рассмотрение такого варианта — конкретно отнять у воров и вернуть государству. И начало эту обработку еще ельцинское «либеральное» правительство, поскольку и тогда уже (точно так же, как и сейчас) его главной целью было сохранить награбленное в руках у номенклатурных грабителей. Потому же с тех самых времен, с середины 90-х, обосновывая неприкосновенность олигархических капиталов, их постоянно ставили на одну доску с честно заработанным имуществом фермера или мелкого предпринимателя. Вот уже сжиты со свету и почти все фермеры, и частные предприниматели, а укатанная колея действует все так же — право собственности (миллиардерской) священно, и не будем ковыряться, откуда эта собственность.
Кстати, вы никогда не задумывались, что среди всех "заповедей неприкосновенности" из либерального катехизиса наша официальная пропаганда выделила именно эту, "неприкосновенность имущества", задвинув куда-то во мрак все другие "неприкосновенности" вплоть до неприкосновенности человеческой личности, ее достоинства и свободы?
Да, стеб над идеей «отнять и поделить» - это один из базовых пунктов так называемой «либеральной идеологии». То есть это они себя называют либералами. Почти как Жирик с его «либеральной» партией. Да, а с другой стороны, и мы с вами либералы. И лично мне очень неуютно существовать на свете рядом с такими однофамильцами.
А насчет «Собачьего сердца» и надерганных оттуда цитат — я бы хотел написать об этом целое отдельное, длинное рассуждение, но не буду его стыковать с тем, что вы тут прочитали, чтобы прямо с ходу не травмировать поклонников Булгакова и не замыливать ту скромненькую мыслишку, которую тут изложил.

6 апреля

История из жизни

Был я знаком с одной старушкой, божьим одуванчиком, сохранившим следы недюжинной красоты. Рассказывала она мне о такой вот незадаче. Прослышала она о каких-то новых льготах и выплатах для тех ветеранов, которые во время ВОВ работали в тылу. Ну, и отправилась своим ходом прямо в ФСБ с таким вот прошением: «В 42-44 году я работала секретаршей в Одесском порту. Поскольку Одесса была в то время оккупирована, естественно, все подтверждающие документы пропали. Я очень хорошего мнения о наших доблестных органах и уверена, что уж вы-то все знаете о каждом, кто сотрудничал в то время с оккупантами. Так что не могли бы вы выдать мне справочку о моем трудоустройстве с 42 по 44 годы?».
Гебисты ничего не смогли ответить, поскольку от изумления просто проглотили язык. Короче, нашей красотуле ее невинность в очередной раз сошла с рук. А как восторженно она рассказывала мне о тех годах, о том, что она была знакома с самим румынским принцем, что господа офицеры галантно катали ее на открытом автомобиле Хорьхь...

7 апреля

А теперь замахнусь и вообще на Михаила нашего Булгакова

Чтобы на меня не смотрели, как на полного отморозка, сначала признаюсь, что, как и все, люблю я его... а вот за что? Ну, талант. Бесспорный. Вспомним хотя бы солнце, отражающееся в стеклах домов над Патриаршими... или ставший вдруг неприятным свет электрических фонарей над рассветной Москвой. Художник. Может, гад, когда захочет. Но вспомним и то, что сейчас в нашем кругу прощать уже не принято. Его оголтелую украинофобию, аристократический снобизм и упертое имперство (как аллитерация, а?). Но ладно, я сейчас о другом. Конкретно о «Собачьем сердце».
Наша московская интеллигенция помнит и цитирует обычно не книги, а почти исключительно то, что ей показали по телевизору, пусть даже и 30 лет назад. Здесь Булгакову повезло. Экранизация оказалась лучше оригинала, который, если его сейчас перечитать, покажется и сухим, и злобным, и схематичным. А вот кинорежиссер не поленился и развернул картинку и вширь, и вглубь, снабдив теми красками, о которых Булгаков даже не вспоминал.
Вот возьмем профессора. Для простого любителя высокомерного резонерства это безусловно положительный герой. А если вглядеться? В руках режиссера он уже не так прост. Первым делом — это не какой-то там гонимый и страдающий интеллигент-ученый-исследователь. Фигушки. Вы плохо смотрели кино и читали историю. Всех настоящих интеллигентов к тому времени уже давно постреляли или выселили в подвалы, а этот... Это процветающая околовластная обслуга. Придворный. «Элита», блин. Его частная практика — дорогостоящие операции по омоложению и укреплению потенции для тогдашних хозяев жизни. Собственно, поэтому он и не бедствует, и от прислуги не отказался, да и на его квартирку смог покуситься только совсем уж наивный идеалист Швондер, не способный отслеживать всю эту блатную механику.
Здесь нужно провести краткий ликбез. Да, в самом деле, операции по пересадке половых желез от животных людям — это была тогда достаточно распространенная практика. Очень модная в высшем свете по обе стороны Атлантики. Восторженные статьи об этом были даже в Time. Правда, лет пять спустя, когда получили огласку многие летальные случаи, когда стала очевидна полная неэффективность (ничтожный положительный сдвиг наблюдался лишь в результате общей встряски организма — а как без нее при такой тяжелой и опасной операции?) — лет пять-десять спустя все эти шарлатаны оказались либо на обочине, либо на скамье подсудимых. И по сей день никому из профессионалов в голову не приходит повторять такие эксперименты. Ну ладно. Это я так, из занудства и желания показать свою образованность. Булгаков вполне мог быть не в курсе.
Но вглядимся в нашего героя. Сытый, самодовольный резонер, выдающий за обедом одну за другой свои высокомерные сентенции, которые теперь ходят по рукам, как мятые 50-рублевки. Да, они вызывают у нас аплодисменты, потому что мы в них видим сладкое презрение по отношению к тогдашнему, еще молодому совку. А просто к людям вы презрения не видите? А конкретнее — не к людям вообще. О своей высокопоставленной клиентуре, об этих монстрах он не говорит ни слова, вся его желчь нацелена только в сторону низших классов, так сказать «плебса». Распелись, видите ли. В своем подвале. Самодеятельность развели. Забыли, что они тут только для того, чтобы мне и таким, как я, сортиры чистить и пальто подавать. (Я, конечно же, утрирую. Да, распущенное быдло — это страшно. Но вчувствуйтесь в текст, то есть в фильм — разве вы там не слышите и тех ноток, о которых я говорю?)
Итак, в центре у нас этот самодовольный барин в окружении прислуги и преданного ассистента. Играется с подопытной зверушкой. Здесь конфликта нет. Участники слишком уж неравны. Воспроизведение «Пигмалиона» в варианте столь же безопасном, как прививка оспы. Постоянное подчеркивание принципиального, сущностного неравенства, насмешка над беспомощными потугами некоего низшего существа на человекообразие и, когда эти попытки начинают представлять угрозу, низвержение этого существа в исходное состояние. Все легко и ненаказуемо. Почти как дразнить зверей в зоопарке. И всем понятно, о каком классе общества идет речь, кому следует сидеть тихо по своим подвалам и не высовывать оттуда нос, не пытаться вылезти выше первого этажа.
Интереснее противостояние Преображенский-Швондер. Нынешняя дискуссионная традиция (а тут сложилась уже целая культура цитирования Булгакова) трактует Швондера как сгусток мрака. Однако всмотримся в лицо великого актера, играющего эту роль. Это же почти король Лир (постепенно превращающийся в его же шута). А если не король, то хотя бы классрук в шпанистской школе. Смотрю в лицо этого местечкового революционера, администратора, который никогда не поднимется выше домуправского уровня, и меня берут за душу его тоскливые глаза, исполненные безысходного, пророческого еврейского знания. Да, он-то видит, что отпущена ему еще пара-другая лет, после чего он станет уже не нужен. И потом либо наниматели (те самые, которых обслуживает профессор) разменяют его где-нибудь в подвале, как до этого разменяли почти всех «чистых» обитателей этого дома, либо загрызут свои же шариковы, для которых он сделал так много, пытаясь вытащить их из привычной для них грязи.
Я не подкрепляю свои мысли булгаковскими цитатами просто потому, что они уже давно навязли на зубах. Вы и сами можете подобрать пяток к каждому абзацу — это сейчас легко сделает любой школьник, никогда не читавший Булгакова.
И еще. Я не претендую на исчерпывающий анализ. Понимаю свою предвзятость. Понимаю, что на мои тезисы можно так навалиться, что я замучаюсь их отстаивать. Моя цель — всего лишь предложить альтернативный взгляд, пошатнуть... нет, не авторитет, а всего лишь стандартную, расхожую его трактовку. Ибо достало.

8 апреля

Вот вспомнилось, сам не знаю, с чего

Лет десять тому назад, я вроде как преуспевающий бизнесмен, конец рабочего дня, нужно сгонять к одному из поставщиков за маленькой, но дорогущей, уникальной запчастью для здоровенного офсетного станка. Доверить никому такое дело нельзя — даже зав. производством. Да и для меня как бы повод вырваться на часок из конторы и цеха... Конец работы, солнечный сентябрьский денек... В общем, вы меня понимаете.
Хлопнув дверью за спиной, ощутив себя на воле, решаю не давиться в пробках через центр, еду, как порядочный, на метро, тем более, что ветка прямая, оранжевая, да и идти там — всего ничего. Выхожу (помню, будто сейчас) на Шаболовке, иду вразвалочку, греюсь на нежном осеннем солнышке, как старый крот — редко обламывается такое счастье, когда на плечах с утра до ночи настоящее производство, а не какие-то воровские аферы. И, как счастливый школьник-прогульщик, верчу клювом на все стороны, щурясь, разглядывая с любопытством мир людей, не обремененных моими заботами. Тихая, зеленая улочка. Вижу, по противоположному тротуару вышагивает седой опрятный старикан с бросающейся в глаза армейской выправкой. Раз, два, левой! Смешно, правда? Но вот он ловит мой взгляд и без колебаний направляется по диагонали через улицу в мою сторону. Неловко-то как... Неприлично все-таки пялиться на людей, тем более, так беспардонно. Он подходит ко мне вплотную и говорит, негромко, но четко, глядя прямо в глаза (тут начинается такой диалог, что нужно, как минимум, начать с красной строки):
– Давно с зоны?
Кхммм. Даже не знаю, как ответить. Известный с античных времен логический прикол, когда не годятся вроде бы ни «да», ни «нет». Опять же, неловко вроде разочаровывать старика, показывать ему, что он промахнулся в своем знании людей. Потому я выбираю нечто тупое-хитроватое, вроде индийского кивка, который и не «да», и не «нет»:
– Ммммммм...
Тот сразу же быка за рога, отрезая мне путь к отступлению:
– Где сидел?
Я чувствую себя загнанным в тупик (вот, вечно черт толкает меня на лицемерие из одной только вежливости), отвечаю уклончиво, продолжая двигаться в этот тупик все глубже и глубже:
– Знаешь, что-то не в настроении я об этом говорить.
– Значит, со строгого. Понимаю. Но ты не горюй. Ведь уже на воле, правда? Работа есть?
– Да, есть вроде...
– Надежная?
– Да как сказать...
– Но хоть платят хорошо?
– Да, очень хорошо (отмечаю с кривой ухмылкой про себя, что мои доходы уж раз в 100 больше, чем у собеседника).
– Ну, ладно. Значит, сам справился. Но главное, ты больше не воруй! Ни в коем случае! И не связывайся с кем ни попадя. Ведь не хочешь обратно на зону? А если будут проблемы, звони мне. И протягивает своего рода визитку – квадратик простой бумаги, на которой шариком написаны телефон и имя – Арсений Игнатьевич.
Незаметно вышагивая попутно этому разговору, мы добрели до входа в винный магазин. Старик бросил: «Ну, пока!» - и исчез за дверью. Я по инерции побрел дальше, думая и ухмыляясь, хмыкая и раздумывая.
Хотел сохранить этот телефончик, ведь всякое бывает, но вот, обидно, со всеми жизненными перипетиями да переездами потерял. А жалко.

10 апреля

Тоска по совку (плач-элегия)

Эхх........
Ведь было же, было! Как сейчас помню! Только что в руках держал.
Ботинки туристические «вибрам» за 12 рублей на рифленой резиновой подметке. Как они плотно сидели на ноге! От земли отскакивали упруго, как хорошо надутый футбольный мяч. Как они несли, почти не касаясь ярко-зеленой травы, по лесным и полевым тропинкам, до горизонта, и за горизонт, и снова до горизонта... так, что некогда было оглянуться...
А сейчас? Эти дорогущие кроссовки, вроде фирмовые, а еле отлипают от асфальта, еле волочатся, и какие-нибудь пять верст прошагать — это уже тяжелая работа...
А какие были краски! Бывало, в сумрачный серый переулок вдруг завернет трамвай — и вызрыв мозга! Ослепительно красный борт, невыносимо желтый верх, оглушительный трезвон, дребезг, грохот. Вот это жизнь!
А сейчас? И трамваи ездят как-то крадучись, и борта у них не красные, а не разбери-поймешь.
Или взять флаги. Багряное знамя с золотым серпимолотом, полощущееся на ветру под полуденным солнцем. Это же праздник! Именины сердца! Первомай блин! Безумный алый цвет, уносящий тебя вместе с ветром далеко-далеко. (А что, если на красном знамени вместо серпимолота была бы черная свастика в белом круге? Такой же был бы эффект? Не знаю. Нам такого не показывали. И этого, который со звездочками и полосками — тоже не показывали. Так что тут я ничего не скажу.)
А сейчас? Красные флаги, конечно же, остались. Вон, таскают их на каждой демонстрации. Но разве это флаги? Ну как они полощутся? И разве это красный? То морковный, то вообще розовый, как интерьеры у куклы Барби.
А пиво? Нет, пиво, это песня! Это... это... За 22 копейки, в ларьке, после часовой очереди по морозцу... Баба Маня нальет грамм 450, а потом добавит еще 50 водички из чайничка, который у нее под рукой на плитке стоит. И это не для того, чтобы тебя обсчитать, а по доброте, чтобы ты на морозе ангину не подцепил и чтобы губы к кружке не примерзли. А как легко оно пилось! Помню, заложился с одним ботаном на бутылку коньяка, что выпью 4 кружки за один присест. Ну, исход вы понимаете. И этот ботаник уже было побежал за коньяком, но сжалился я над ним, грешно наживаться на чужом простодушии, потребовал только, чтобы он еще полдюжины пивка выставил — а то я как раз в охотку вошел.
А какая была водка! Не та, которая 3-62, а другая, подлинная, «московская особая» за 2-87. Особенно, кашинского разлива. В прозрачной посуде с тонким горлом, слегка опалесцирующая, с нежной пеночкой сивушного маслица, с намертво заклепанной крышкой — пока ее отколупаешь, весь слюнями изойдешь. А как она шла! Как наждачная шкурочка-нулевочка, нежно шершавила сначала все во рту, потом в горле, потом в пищеводе, а потом еще долго напоминала о себе в желудке. А ведь был еще и спирт, кому медицинский, а кому гидрашка ворованая. В пивной поллитровке темного стекла с матовым ободком — знаком, что используется для технических жидкостей (их еще в приемных пунктах не брали). А если ее без закуски? А если еще и не разведенную? Вот они, приключения для смелых и сильных. И, делая первый шаг на этом пути, никогда ведь не знал, в какие края вынесет тебя эта бутылка. Чай, покруче будет, чем элэсдешные трипы нынешних молодых романтиков.
А сейчас? Пиво, это самое, как его? Хайнекен? Или Хольстен? Пяток примешь и отекаешь с морды до ног. И что за гадость в него добавляют? А водка? Которая Абсолют? Ни тебе вкуса, ни запаха. Ни дерзания, ни победы. Короче, никакого подвига. Так ведь всякий может. Не спортивно это...
А женский пол? И юные были тебе, и зрелые... Да не, все тогда были молодые. Все без исключения. Все были ослепительно красивы, все безудержно желанны. И романтичные, и разбитные, и роковые, и просто нежные. Были ведь даже умные...
А сейчас? Тсссс... Не будем об этом. Кругом женские уши, глаза, и вообще...
Не, но самое главное! Какое тогда было будущее! Огромное, радужное, летящее в сказочные дали и манящее за собой — прямо как расписной воздушный шар.
А сейчас? Глянешь вперед, а там всего-то лет 5 или 10, и те какие-то тусклые, серенькие. А то и вообще ничего нет. Как так? Куда дели?
Сижу и думаю, куда? И когда же это случилось? Может, когда Бровастый окочурился? Да вряд ли, мы, кажется, этого и вовсе не заметили. Может, когда Гебист Первый нами правил? Не похоже. Он, конечно, нас, помнится погонял чуток, поиграли мы с ним в салочки, но ведь даже весело было. Ну, про Зайчика Седенького и говорить нечего, а Меченый, конечно, дал нам шороху с сухим законом. Но ведь выжили. Сами гнать стали. Еще вкуснее получалось. Так что на него нечего клепать. Может, этот, который Вот Такая Загогулина? Тоже сомневаюсь. При нем спирт Рояль пошел. Объеденье! Правда, с закуской стало проблематично, но зато как мы ей радовались, когда она до нас доходила. А там — первый путч, второй путч, первая чеченская, вторая чеченская, первый кризис, второй кризис. Через 17 лет после Гебиста Первого воцарился Гебист Второй. Но когда же у нас все скоммуниздили? Признавайтесь, гады! И свободную походку, и легкое дыхание, и вечное чувство полета, и свет в душе, особенно, когда смотришь в будущее? Кто же постарался? Не иначе, масоны... А ты их видел? То-то и оно, что нет. Значит, прячутся. А раз прячутся, да еще так хорошо, значит, наверняка они, злодеи.
Что-то я разнервничался. Где тут мой ингалятор? Да, и нитроглицеринчик лучше поближе придвинуть...

13 апреля

Что-то вроде пасхальной открыточки

Бытовая суть христианского учения — всего три обыденных слова. ПОЖАЛУЙСТА, СПАСИБО и ПРОСТИ. Моление, благодарение и покаяние. Плюс главный и единственный регулярный обряд — неторопливое и ласковое застолье. Оно же, по сути, проповедь, литургия, причастие. Если в повседневности это присутствует, то ничего, вроде бы, больше и не надо. «Где двое или трое собрались во имя Мое, там и я с ними». Это и есть, на мой взгляд, настоящая церковь — и ничего лишнего. Круг людей, поддерживающих тебя на пути к Богу. Круг людей, которых ты сам по мере сил поддерживаешь на пути к Богу. И главный ритуал — дарение и приятие даров.
…Пример, как ни смешно, совсем, казалось бы, не из христианского быта, хотя ведь мы знаем, что «дух дышит аще где захочет», и не так уж важно, в каких словах выражают послания христианской любви.
...Бангкок, трущобы, теснота и нищета. Правда, без надрыва и показного страдания. Вечер, темнеет, работа заканчивается и у богатых, и у бедных. По всему городу затевают ужин, к которому люди садятся умытые, в чистых рубашках. В их норках так тесно, что трапезовать предпочитают на улице. На узких тротуарах выставляют ящики из-под пива — это и стулья, и опора для фанерки-столешницы. На столе что-то пахучее, жареное, а в придачу, как и у нас — пиво и водка. Атмосфера нежности, дружелюбия. Тихие долгие беседы без повышенных тонов. Обмен безмолвными ласковыми взглядами. Прохожу мимо, через каждые десять метров отступаю с тротуара, кланяюсь, делая перед грудью ладони домиком. Через каждые десять метров меня приглашают к столу. И почему я, дурак, робею? Вот автомастерская, отгороженная от тротуара всего лишь сдвижной решеткой. Дальше навес, асфальт, пара-тройка полуразобранных машин. Вся бригада — четыре человека — расселась и разлеглась с пивом на вынутых из машин сидушках, а напротив в дверной проем полностью раздетого кузова вставлен телевизор. Показывают то ли бокс, то ли футбол (тайцы большие любители азартных и агрессивных зрелищ).
Через метр еще одна спальня. Сразу за оградкой, на расстоянии вытянутой руки от меня кто-то ложится на тюфяк и сладко подтягивает одеяло к подбородку. Мы встречаемся глазами, и я слегка киваю, состроив ладони домиком. Мой визави суетливо выбирается из-под одеяла, встает на колени, тоже кланяется, сложив так же руки перед грудью, после чего снова забирается под одеяло.
По другую сторону дороги под пролетом моста стальной сеткой выгорожена как бы баскетбольная площадка, и оттуда, из уже кромешной темноты доносится стук мяча и приглушенные до шепота возгласы...
…Давно задумывался, почему типичный истовый прихожанин (из тех, кто не «захожанин», а методичный блюститель всех церковных обрядов, расписаний и правил) - это подозрительно часто оказывается человек черствый, недобрый, душевно глуховатый, невзирая на нарочитую «праведность» (она, кстати, вполне может быть и не фальшивой). Для меня убедительным представляется такой ответ. Когда человек сам не чувствует в окружающей жизни дыхания Бога (не потому, что его там нет или оно неощутимо, а всего лишь по причине собственной слепоты или невнимательности) он, если у него сохранились хоть какие-то духовные потребности, начинает томиться, нервничать, метаться в поисках выхода. Когда нет в нем божьего мира, очерченного тремя словами «ПОЖАЛУЙСТА», «СПАСИБО» и «ПРОСТИ», когда скрыта от него красота окружающей жизни и окружающих людей, неведома настоящая добрая трапеза, настоящая беседа с милыми друзьями, не пережито настоящее счастье от получаемого и передаваемого дара, тогда при нужде можно этот мир сымитировать, пойти в специальный театр, где эти слова и это действо особые профессионалы разыгрывают для тебя на заказ. Тут тебе будут и молитва, и покаяние, и причастие — все так серьезно и значительно. В царственном золоте и ладане. Гораздо красивее, чем оно, настоящее, бывает в повседневной жизни — на фанерке, подпертой пивными ящиками. Придя в церковь, жаждущие ощущают на какие-то минуты свою причастность к духу, к Богу, чтобы, утолив жажду и выйдя за двери храма, снова с облегчением окунуться в свой личный мир, где духом как не пахло раньше, так не будет пахнуть и впредь. Теперь уже, скорее всего, никогда — поскольку обходное русло уже прокопано, и «воцерковленный» надежно защищен от не регламентированного господнего дыхания.

14 апреля

История из жизни

Была у меня одна забавная подружка. Исключительно умная, образованная, интеллигентная, но, увы, шиза. Глубокая. Неподдельная. Канд. дисс. по квантовой химии защищала на химфаке , а докторскую - в Свято-Данилове. Так вот. Название ее второго диссера помню, как сейчас: "Православная икона классической эпохи как конформное отображение горнего мира на плоскость доски". Физики, читая этот текст, говорили, что математика и физ. Аргументация - сущий бред, но зато в искусствоведческом плане - очень круто. Историки, богословы и искусствоведы говорили нечто строго симметричное - об иконописи - это все сущий бред, но зато какая строгая естественно-научная часть! Короче, защита прошла "на ура". Бедную девушку вполне можно было бы обвинить в циничном шарлатанстве, но болезнь... Что тут сказать, кроме сочувственных слов.

14 апреля

Как бы о постмодернизме

Написано это пару лет назад, но вот сейчас посмотрел и ухмыльнулся. Оно вроде бы и наивно, но притом еще более актуально, чем в те годы.
Данный текст являет собой фрагмент из довольно долгой переписки с одним из моих друзей. В какой-то момент для пояснения отдельных позиций в нашем затянувшемся споре мне пришлось подробнее разъяснить некоторые базовые взгляды, что как-то само собой свелось к импровизированной лекции «о постмодернизме, как лично я его понимаю». Вполне возможно, я говорил общеизвестные вещи — в оправдание могу лишь сказать, что последние годы несколько одичал, не имея адекватных собеседников, а во внутреннем монологе, если его долго никто не перебивает, как в темном лесу, очень легко сбиться на хождение по кругу. Кроме того, те акценты, которые я здесь по-провинциальному расставил, могут не совсем соответствовать общепринятому ходу мыслей, чем, впрочем, и могут оказаться интересны стороннему читателю. Да и вообще, мне из моей глуши не так просто разглядеть, что сейчас общеизвестно, а что нет...
Итак, духовно-интеллектуальная картина современного мира сложилась, как мне кажется, за последние полвека-век из нескольких отдельных потоков — как кристально чистых, так и зловонно-мутных. Начнем отсчитывать по степени благородства. Первое — совершенно честные достижения честной науки. Как в экспериментальной физике лет 70 назад в полной невинности мы допрыгались до некоторых штучек, которые лучше бы не давать в руки дуракам, так и в теорфизике, в математике, в логике, в «социософии» и «историософии» как-то вполне естественным образом и совершенно без злых намерений человечество добрело до кой-каких опасно-сомнительных выводов. Постепенно становится ясно, что наши традиционные определения истины (ну, и кое-чего другого — сейчас не будем вдаваться в детали) оказались на поверку не так просты и не так прямолинейны, как казалось раньше. В эпицентре этого интеллектуального взрыва был поставлен Гедель с его теоремами о пределах развития теорий, ну, и, наверное, Витгенштейн, однако и без них многие тогда с превеликим энтузиазмом «ринулись на штурм небес». Самодовольному рационализму цивилизованного человечества был нанесен чувствительный щелчок по носу. Кое-кто воспринял это как трагедию, как крушение всей картины мира, а вместе с ней и всего мироздания. Кстати - что-то похожее произошло за век до этого, когда предопределенность ньютоновой механики попала под удар со стороны новых статистико-вероятностных законов. Сейчас это может показаться смешным, но ведь были тогда люди выдающегося ума и требовательной совести, которые не могли стерпеть того факта, что «Бог играет с нами в кости», не соглашались с такими расплывчатыми законами вселенной и предпочитали этому полный уход из научной дискуссии, сиречь самоубийство — причем не только в переносном, но зачастую и во вполне реальном смысле. К счастью, в середине XIX века мировое зло (я использую этот одиозный термин совсем без шуток) не успело сориентироваться и взять этот кризис себе на вооружение. Тогдашний плебс в силу низменных интересов и массовой неграмотности вряд ли бы вообще понял, в чем тут проблема, так что парадокс сам по себе съехал на тормозах. Образованная каста смирилась с новым положением вещей, а позже стало ясно, что не так уж оно и угрожает целостности общей картины мира — всего лишь делает ее несколько более сложной и, соответственно, еще более таинственно-красивой. Так и на новом витке — повторный кризис мог бы «отлежаться» и при спокойном рассмотрении лечь в основу новой, более осторожной, более нетривиальной картины мироздания. К сожалению, на этот раз злые ручонки оказались проворнее и быстренько поставили это недоразумение себе на службу, слепив из него целую теорию о крахе иудео-христианского менталитета, о «новой научной парадигме», которая будет обходиться без понятия истины, без этих занудливых критиков, без резонерства, рационализма, без однозначности в суждениях , а главное, без ответственности за произнесенные слова.
Вторая тенденция ХХ века, легшая в основу нынешних несчастий — это демократизация. (Прошу принять к сведению, что я сам родом отнюдь не из аристократов, мне принципиально чужды идеи элитаризма, я безусловный сторонник демократии в всей ее полноте, но здесь я просто констатирую то, что наблюдаю собственными глазами, и то, что — увы! - имеет, будучи неопровержимым фактом, явный приоритет над всеми моими убеждениями.) За последние сто лет в европейской ойкумене была достигнута практически поголовная грамотность, а главное (почти везде) — реальное равноправие, по крайней мере в доступе к потокам информации. Эти перемены высвободили огромный задел новых творческих сил. В частности, именно благодаря им я, потомок плотников и лесорубов, могу сейчас стучать по клаве, ведя с вами беседу и добавляя таким образом в ноосферу свои весьма сомнительные достижения. Но дополним это безусловно положительное явление бурным развитием и коммерциализацией СМИ и получим то, что имеем. А имеем мы «охлократию» - по крайней мере в сфере культурно-идеологической. Это не продукт чьей-то злой воли, а вполне исторически объяснимый «загиб» в развитии цивилизации. Без всякого вмешательства извне (каковое, к примеру, можно наблюдать в нашей стране) толпа и пресса живут в полном согласии, когда толпа согласна кормить прессу лишь покуда последняя соглашается «делать ей приятно». Умных и образованных всегда будет меньшинство, так что естественно ожидать, что в телевидении на один разумный голос будет приходиться тысяча пошлых горлопанов. Еще раз повторяю, что таков, на мой взгляд, естественный ход развития социальной природы. Мне лично это не по душе, но я не лучше вашего знаю, как с этим бороться, а в данном контексте не собираюсь это обсуждать и описываю сложившуюся ситуацию как среду, где развертывается другая драма, о которой мы, собственно, здесь и рассуждаем. Подавляющее большинство, имея образовательный уровень в 3 класса, а уровень эстетических запросов и эталонов не выше Петросяна и Киркорова, должно с естественным (не заслуживающим никакого осуждения) недоверием и вполне оправданной враждебностью относиться к тому, что ему чуждо (или хотя бы незнакомо и труднодоступно), то есть к серьезной науке, литературе и музыке. СМИ, со своей стороны, просто вынуждены потакать этим вкусам (иначе не выжить), всячески дискредитируя «высокие» занятия и «высокие» ценности. Происходит естественно стабилизирующийся процесс с положительной обратной связью, ведущий (при отсутствии какого-либо вмешательства со стороны) к созданию не просто стихийного недоверия, а прямо-таки экзальтированной ненависти по отношению к духу и разуму. В принципе, можно себе представить осторожную коррекцию и купирование этих процессов, тактичное лечение, которое проводилось бы просвещенными правящими классами, однако в нашей стране вмешательство правящей клики (в силу известных нам причин) только усугубляет естественно складывающуюся картину.
И, наконец, третье и самое страшное. Здесь приходится переходить на столь нелюбезный мне язык эзотерических понятий, хотя постараюсь применять их в более-менее рациональных смыслах, нейтрализуя их серьезность легкой трусливой иронией. Никто нам не запретит видеть окружающий мир в терминах борьбы добра и зла (поскольку такая трактовка есть действительно одно из вполне адекватных его описаний). Более того, у нас есть основания говорить о некотором «обострении классовой борьбы», которое имеет место по крайней мере с самого начала ХХ века или чуть дольше. Мы видим краткие периоды самодовольного торжества разума и более-менее нормальных нравственных принципов, однако они с удручающей закономерностью раз за разом уступают место приливам махрового средневековья (жалко марать негативом этот вполне нейтральный термин, но некогда искать замену). Короче, полноценный Армагеддон. (Добавлю для убедительности «Во как!», но в детали углубляться не буду, чтобы не стать объектом насмешек.) Здесь я хочу лишь подчеркнуть некоторые конкретные нюансы. Каждый раз, когда враг рода человеческого готовит очередное глобальное наступление, перед атакой ведется массированная психо-идеологическая диверсионная работа. Вспомните — прежде, чем на арену вышел во весь свой рост фашизм (а он ведь как-то вдруг, в один момент повылазил по всему миру изо всех щелей), два десятилетия мир был одержим безумием интеллектуального разврата. Когда была первая вакханалия мистико-эзотерической бульварщины? Когда все вдруг забыли о голосе разума и дружно стали подвывать голосам призраков? Когда хорошим тоном стало клеймить не пороки церкви (это здравое занятие всегда должно быть в чести), а сам дух христианства? Отнюдь не Гитлер придумал культы кровожадных первобытных богов — это делали люди поумнее. И наш, православный русский фашизм («Союз Михаила Архангела» и т.п.) не хуже немецкого или итальянского культивировал ложных божков и топтал такие истинно христианские ценности, как любовь, правда и свобода.
Итак, что мы имеем? Сложившаяся (и не только в России) картина в плане духовном до ужаса напоминает десятые годы ХХ века. Правда, повтор идет на более высоком «профессиональном» уровне. Бульварная пурга имеет гораздо более массированный характер, четче налаженную обратную связь и более добротный, чем 100 лет назад, фундамент из почти корректной философии постмодернизма. Цивилизованная (на первый взгляд) теория нынешних французских философов, утверждающая, что «на свете правды нет», что бред праздного пустозвона по сути равноценен тщательно подобранным аргументам думающего человека — такая теория отлично служит реальным пустозвонам, которым только этого и надо. Все эти «три источника и три составные части» на наших глазах сливаются воедино, и мы с вами, как при потопе, кучкуемся на вершинах холмов, видя, как к ногам подступает канализационная жижа.
Здесь хотелось бы сделать одну оговорку. Читатель, безусловно, уже увидел в моих рассуждениях типичный параноидальный бред на конспирологическую тему. Однако, «если у вас признали паранойю, это еще не значит, что за вами не следят». Я и сам имею в запасе много шуток насчет мирового заговора и здесь осмеливаюсь говорить о нем вне стебного контекста только потому, что это заговор не какой-то мировой закулисы, а конкретного врага — того самого, которого не принято поминать к ночи. То-то и оно, что все остальные работающие на его реализацию персонажи могут (при своей безусловной личной подлости) быть, строго говоря, абсолютно не в курсе, то есть невинны (в контексте конкретного предъявляемого здесь обвинения). Они действительно не ведают, что творят. Вышеупомянутый пустозвон не способен мыслить в таких масштабах, но ему просто импонирует, что в «новой парадигме» его уже никто не спросит, на какие отметки он учился в школе, ему нравится, что (чисто теоретически) его словесный понос должен всеми вокруг приравниваться к серьезным размышлениям, а достоинства тех или иных текстов не подлежат оценке вообще (не считая критерия популярности, притом, естественно, среди идиотов). Можно тыкать пальцем во тьмы и тьмы умников, которым на руку, когда «Код Да Винчи» пристраивается на одной полке с настоящими книгами, Курпатова объявляют авторитетным психологом, Кураева — настоящим богословом, Гундяева — религиозным лидером, а «история» Фоменко становится одной из равноправных научных версий. Вокзальному воришке, карточному шулеру, коррумпированному политику тоже безусловно импонирует мировоззрение, в котором нет понятий добра и правды, а вместо них во главу угла ставится «успех» (язык не поворачивается использовать введенный этой шоблой неологизм «успешность»). Таким образом, враг просто создал некую среду и потом направил ее в виде потока в нужное русло, а те, кто составляет этот поток или хотя бы только плещется в нем, могут всего лишь следовать своим сиюминутным целям и прихотям, не задумываясь о том, кого нужно считать демиургом применительно к этому мирку. Многие, небось, будут сильно удивлены на страшном суде, узнав, в каком воинстве они служили.
Вот так я вижу окружающую действительность. Вот таков, по крайней мере в одном из ракурсов, образ врага. Да-да, я совсем не стыжусь использованного только что штампа — я хочу стереть с него пыль и снова пустить в оборот, поскольку враг действительно налицо (отрицание этого очевиднейшего факта — тоже одно из направлений в деморализующей работе самого врага), и чем четче мы представляем себе его образ, тем больше шансов ему осмысленно противостоять. Можно смотреть на ситуацию издалека, сведя ее к геологическим масштабам. Тогда мы спокойно согласимся, что да, бывали такие накладочки и раньше, но человечество как-то со временем их преодолевало. «Перемелется — мука будет». В предыдущий раз перемололось через две мировые войны. С другой стороны, если мы стоим перед явлением геологического масштаба, то кто мы такие рядом с мировой катастрофой? (А говорить следует именно о мировой катастрофе, поскольку из моих рассуждений следует, что сейчас мы наблюдаем всего лишь идеологическую артподготовку, а все самое веселое ждет нас впереди, причем уже очень скоро.)
Итак, надвигается беда, и от нас ничего не зависит. Кто мы такие, чтобы претендовать на победу над тем, кого боимся даже назвать вслух? Что ж. Беззаветная вера в победу, которая в советской пропаганде времен ВОВ и позже заявлялась как религиозный культ, в моих глазах не стоит выеденного яйца. Опыт показал, что можно продолжать боевые действия и без такой веры, причем даже зачастую с большим успехом и, несомненно, с большим достоинством. Нужно, в конце концов, не забывать и о разумном эгоизме, то есть думать и о себе, об отвоевании у врага хотя бы клочка царства Божия внутри своей отдельно взятой души. Нет, я не за то, чтобы «начать с себя» и посреди горящего Содома смиренно заниматься самосовершенствованием. Нет, я экстраверт и полагаю, что злу можно и нужно противостоять любыми средствами даже в безнадежной ситуации, поскольку одно это уже есть спасение собственной личности — вплоть до (и после) самого момента смерти. Если на тебя прет медведь, а ты безоружен, то хотя бы размахивай перед собой перочинным ножичком или дрыгай ногами и кричи «ки-я» — так будет, по крайней мере, веселее.

14 апреля

Мемуарное

Вы не думайте, я не лыком шит. В прежние годы бывал допущен пред очи выдающихся мыслителей, вот, скажем, со мной, как с равным, разговаривал самый главный духовный гуру всех времен и народов Совка и Российской империи. (Кто посвящен в тайны эзотерики, сразу же догадается о ком я сейчас веду речь.)
Итак, лето, Сокольники. Сидим мы в кустах на бревнышке, у каждого в одной руке початая бутылка пива, а в другой раскуренная беломорина (вы же все знаете, что настоящие, дзенские духовные истины и парадоксы должны провозглашаться в самой непринужденной обстановке). Идет глубокомысленный диалог, надолго прерываемый не менее глубокомысленным молчанием.
- А ты знаешь, Андрей, что в прежнем рождении я был Александром Македонским...
Засим следует пауза, долгая затяжка, глоток пива. Минуты через три беру слово и я
- Ну и здоров же ты, Вася, врать...
И тоже глоток пива, затяжка, неспешная медитация. Проходит еще минут пять.
- Хм, надо же! А другие верят!
ЗЫ. Это я вовсе не с целью принизить великого человека. Просто, как в истинном дзене — коан произнесен, а дальше уж думай сам.

15 апреля

Вдруг осенило, кто затеял всю эту оргию с колорадскими лентами. Это же Билайн! Он же главный выгодополучатель. Небось, щедро проплатил эту затею в правительстве.

15 апреля

Продолжу с вашего позволения злопыхательство в адрес нашего любимого "Эха Москвы" (изложенные ниже претензии, конечно же, применимы и к другим российским СМИ, но с "любимых" и спрос суровее).
Суть в чем? Есть один из приемов на радио играться со слушательским вниманием - постоянно, чуть ли не ежеминутно устраивать телефонный опрос общественного мнения. Прямо ин риэл тайм. Дело хорошее, познавательное, забавное. Так чего я ворчу? Вот чего. Когда публику спрашивают, за кого вы болеете, за Спартак или Динамо, в каком универсаме любите отовариваться, какие журналы читаете, а потом тут же оглашают процентный расклад - это еще невинно. Но я все чаще замечаю такие вопросы, которые в приличном обществе вообще нельзя задавать. Типа "Стоит ли долбануть по Америке атомной бомбой?" "А по Эстонии?" Тут же нас поздравляют с тем, что аудитория "Эха" еще не утратила разум и в большинстве своем против такого варианта. Все это хорошо, но страшно другое. Где-то там прячутся страшные 10%, которые считают, что такой вариант возможен и очень даже неплох. И этих людей никто не изолирует - хотя бы в больнички. Но и это - не самое страшное. А еще огромная доля аудитории таким образом исподволь приучается к мысли, что вообще-то такой ответ тоже имеет право на существование. А почему бы и нет? И у меня крепнет подозрение, что эта практика есть часть продуманной кампании властей по растлению народа, по расширению в общественном сознании круга нравственно приемлемых, не запретных мыслей (и действий!). Ждите теперь вопросов не просто о смертной казни (что ведь тоже категорически недопустимо), а типа
"Не стоит ли устраивать публичные пытки и казни прямо перед кремлевской стеной?"
"А не стоит ли из России выслать всех инородцев, не обращая внимание на их гражданство?"
"А если их просто вырезать?"
"А не пришло ли время снова бить жидов вместе со всеми интеллигентами?"
"А чем плоха порка в школе?"
"А допустимо ли насилие в семье"
"Стоит ли добивать свою жертву после того, как ты ее изнасиловал?"
И так далее. И толпы людей со слабенькими или напрочь отсутствующими моральными устоями упорно приучаются к аргументу: "А че? Видите, многие думают так же, как и я".
Короче, "не буди лиха, пока оно тихо". А тут такое ощущение, что его будят, теребят, расталкивают, и притом расчетливо, сознательно, преднамеренно.

15 апреля

Написал проформы ради, как примечание к прошлогодним путевым запискам, но теперь чувствую, что это будет интересно очень многим моим френдам, а в сам текст «От Варны до Нарвы» вставлять эту главку вроде уже и поздно.
Итак... Подходит очередное лето, пора готовить мою колесную яхточку к новым дальним путешествиям. Попутно возьмусь исполнить обещанное — описать мой летучий домик, мой "перелетный кабак" и рассказать о кой-каких «лайфхаках», которые я придумал для облегчения своего цыганского быта. Буду действовать по порядку, но зайду издалека, еще с тех времен, когда земля была тепленькая, и по ней бегали мамонты.
Первое — почему колесная яхта, а не парусная, как у всех порядочных людей?
Вопрос не на пустом месте. Когда ты вырвался из тесной жизни на свободу и имеешь в загашнике несколько тысяч, вполне можно выбрать и морскую дорогу. Многие так и делают. Не так уж это и дорого, не так сложно. Зато сколько кайфа, романтики и просто понтов!
Подумывал. Но не решился, поскольку некий опыт по этой части тоже есть. Да, ради этого стоило прожить всю прежнюю судьбу, чтобы в какой-то великолепный момент плюнуть на все, отдать швартовы, оттолкнуться ногой от пирса и повернуться к земле спиной, сосредоточившись на парусах и такелаже. Но подумаем, что будет дальше. Пусть под тобой даже шикарная, огромная 45-футовая океанская яхта, на которой под палубой уйма места на целых 10 человек (или на двоих-троих, но с безумным комфортом). Но при этом шаг к борту — и невидимая стенка. Ты не можешь отойти на 20 метров, даже чтобы увидеть свою красавицу со стороны. А вокруг неделю за неделей одна и та же пустая иззубренная линия горизонта, когда появление приблудной акулы или дельфина — настоящий праздник. И непрерывно качающаяся под ногами палуба — поверьте, это утомляет даже профессионала. И вот приходишь к очередной цели — то есть всего лишь к какому-то курортному пляжу, пусть он даже раскинулся на новом далеком материке. Встаешь на якорь, бросаешься вплавь до берега. Да, ты там такой крутой, кум королю, все девушки твои... Но если так раз за разом, год за годом... Не скучно?
То ли дело мой колесный пароходик. Когда под каждым кустом и стол, и дом. Когда хочешь — и ты один, а хочешь — и в толпе людей на деревенской площади или городской улице. Да и леса-поля-горы-реки-озера все-таки разнообразнее бескрайнего океана.
Теперь вопрос второй — почему самодельный дом, а не покупной кемпер?
Начнем с самого тривиального ответа. Новый кемпер стоит от 50 до 100 и более килоевро. Мне это не по карману. Искать среди бэушных? Пробовал. За 10 и даже дешевле в Европе что-то можно найти, но приятно ли жить в чужом, изрядно замызганном и потрепанном домишке? Да еще скроенном не под твои личные вкусы, а под стандартный гостиничный комфорт, когда внутри железной коробки есть все, но проходить везде нужно только бочком. А их двери вы видели? Там не каждый пролезет. А эти узенькие и мутные окошки? И, наконец, главное. Кемпер сделан под использование в кемпингах, а это ведь некое подобие гостиницы, только свой гостиничный номер ты привозишь с собой. Скучно. А в город на твоей телеге тебя могут и не впустить.
А вот мой фургон-микроавтобус — он той породы, каких в европейском городе больше, чем легковушек, он не бросается в глаза и нормально приживается на любой парковке. Тесные и суетные кемпинги не для нас — мы короли лесных, полевых дорог и городских окраин (да и не окраин тоже). А теперь выбираем себе будущий дом. У меня это — форд-транзит 2004 года с довольно мощным турбодизелем, длинной базой и высокой крышей (не самый длинный и не самый высокий — где-то 5,5 м на 2,2 м и чуть меньше двух в ширину). Такие фургончики вы видите каждый день по 10 раз, не обращая на них внимания. Типа как московские маршрутки, только чуть покороче и остекление не доходит до самой кормы. Размеры оказались оптимальны — так, чтобы внутри хватало места для комфортной жизни и чтобы машина влезала в любую городскую парковку, поскольку по габаритам она не превосходит просто достаточно крупную легковушку или большой джип-пикап. Какая модель? Начав поиски, вы очень скоро поймете, что тут не до жиру. Среди сотен предложений в любой европейской стране нужно будет искать первым делом по критерию цена/износ. Я нашел в болгарской глуши за 4000 евро, и это именно та сумма, на которую рассчитывал. И не потому, что больше было бы не по карману, а, скорее, для того, чтобы не воспринимать эту железку, как нечто самое дорогое на свете, и не трястись над ней, как Кощей над златом.
Начинаем стройку. (Кстати, это еще одно достоинство фургона по сравнению с кемпером — приятно все-таки жить в домике, построенном собственными руками. Это тешит самолюбие, а кто сказал, что его не нужно тешить? Ну хотя бы от случая к случаю.) Мой грузопассажирский фургон — это два ряда сидушек (спереди водитель с двумя пассажирами и сзади еще три места), за ними капитальная стенка, а после нее грузовой отсек где-то 2х2 метра. Сразу же оценил, как приятно сидеть за рулем — выше, чем в джипе, просторно и солидно. Приятно слышать деловитое, мужское урчание старенького дизеля. Приятно ощущать за спиной огромное пространство родного дома.
Но вернемся к делу. Сначала отвинчиваю и вытаскиваю задний ряд сидений (Когда-то на нем разъезжала бригада австрийских строителей-отделочников. Выгреб немало цемента, гвоздей, окурков и пивных банок.) Затем с большим трудом цинично выламываю стенку, отделявшую пассажиров от грузового отсека. Порадовался обретенному простору — комната метра 3 х 2 (это если считать от водительской спинки. Сначала хотел сделать постель поперек машины. Она так влезает... почти. Спать можно, но очень противно при длине койки 1-70 упираться ногами в стенку, как на боковой полке в плацкартном вагоне. Значит, только вдоль.
Делаю каркас. Он крепится на стойках и болтах к ребрам жесткости кузова (в каждой машине это нужно будет решать по-своему). И настилаю из добротных дюймовых досок от одного борта до другого своего рода топчан-дастархан. 2 м х 1 метр-70. Для постели более, чем достаточно. Зато уж тесно не будет. Голова смотрит к задней распашной остекленной двери, а в ногах обрез топчана получился как раз вровень с кромкой широкого бокового дверного проема . Настил крепится на необычной для постели высоте — примерно 80 см. Это осознанно. Во-первых, под ним получаем огромное багажно-грузовое пространство, куда можно загрузить, помимо всего необходимого в дороге, надувную моторку или разобранный мотопараплан. Над головой еще остается простор чуть ли не в целый метр, то есть на постели можно сидеть с комфортом, прислонившись к стенке и положив на колени ноутбук. В потолок врезаю стеклянный люк от старой «Газели». Разумеется, прежде, чем собирать этот дастархан, я оклеиваю все стены трехсантиметровым пенопластом, а поверху на рейках обшиваю оргалитом (Не до жиру, да и не люблю я роскошной отделки. Потом можно будет оклеить игривыми обойчиками — как в мещанской спаленке.) Под занавес втаскиваю в машину вытащенную сидушку (а она тяжеленная!), только уже задом наперед, и привинчиваю ее к полу - спинкой вплотную к водительской спинке.
Итак, что мы имеем в нашем жилом отсеке? Спальню почти 4 кв.м и столовую-гостиную 2 кв.м. Сдвигаем широченную дверь, входим в боковой проем и садимся спиной к водительскому сиденью на этот роскошный гостевой и хозяйский диван. Прямо перед нами топчан, на котором можно отвернуть матрац и использовать его при необходимости, как стол. Между диваном и постелью достаточно места, даже чтобы танцевать или заниматься чем-нибудь более скромным. Справа широкое окно, а перед ним я сделал съемную столешницу от спинки дивана до топчана (над ближним к окну сиденьем, которое в обычной жизни мне не нужно, но легко может быть при необходимости освобождено). Это кухонный стол (если хозяйничаешь внутри машины), обеденный, (если обедаешь дома) и вообще для любых нужд – чтения, письма, распития при свечах спиртных напитков, глядя на ночной мир за окном. По левую руку сдвижная дверь, которая открывает метровой ширины проем наружу. То есть при дожде ты сидишь в домике, но при этом почти на улице.
Да, еще, чуть не забыл. Поскольку постель выходит несуразно широкой, над ней вдоль левого борта машины я сделал сплошные стеллажи в 2 яруса под всякое хозяйственное и кухонное барахло. Правый борт оставил свободным, чтобы можно было прислоняться спиной, сидя на постели, но поверху сделал крючки для одежды. Очень важно предусмотреть доступ изнутри к замку задней двери. Это чтобы, проснувшись утром где-нибудь в поле или в лесу, можно было, не вставая с постели, распахнуть эту двустворчатую дверь. Если у вас есть воображение, вы поймете, какое это блаженство.
Над окошком книжная полка. Книги в дороге не очень-то и нужны, тем более, когда в компе на винчестере и огромная библиотека, и фонотека, и приличная подборка фильмов. И, тем не менее, что это за дом — совсем без книг? Так что, скажем, просто для уюта. Стопка карт по всем странам Европы — если где-то не поездить, так хоть можно поводить пальцем по неведомым дорогам. Стопка путеводителей. В общем, это, пожалуй, самый живой элемент интерьера. Такой же, как маленькая полочка с пряностями, приправами и соусами к ужину. (Кстати, мечта о таком вот домике на колесах зародилась в моей душе, когда давным-давно на какой-то немецкой трассе я увидел впереди грузовой фургончик, а за его окном позвякивали выставленные на полку бутылки, стаканы, флаконы кетчупов, майонеза, солонки-перечницы и прочие кухонные радости.)
Ну вот. Машина уже почти готова в дорогу. Осталось прикупить биотуалет и поставить его под кровать (вещь просто незаменимая, особенно, если ночуешь в городе) и предусмотреть пару запасных аккум. батарей, которые заряжаются в пути, а на стоянке обеспечивают свет, музыку, компьютер и прочее, не угрожая разрядкой главному, стартовому аккумулятору. Преобразователь на 220 вольт, от которого в дороге может работать даже маломощная мультиварка, а на стоянке — комп, люминесцентная лампа-бра и всякие зарядки. Плитка походная газовая (думал — временная, а оказалась навсегда), кастрюлька-чайник-сковородка, умывальник самодельный, который можно привесить снаружи к борту машины. Можно использовать даже как душ. Естественно, под кроватью всегда наготове две 20-литровые канистры воды. И конечно же, какой мужчина отправится в путь без инструментов - их целых два ящика, вместе с запчастями и всякими жижками-железками, которые могут пригодиться в дороге. Это же прикольно - что-то мастерить на привале, сидя на складной табуретке. Для этого у меня под рукой и тисочки, и аккумуляторный шуруповерт с разными насадками, и даже паяльник.
А теперь инструкция по эксплуатации. В путешествиях по Европе самый большой расход — конечно же, топливо. Машинка жрет больше меня — аж 10 литров соляры на сотню. С другой стороны, образ жизни при такой машине и такой жизненной позиции радикально отличается от образа жизни обычного автотуриста. Просто забудь о спешке, забудь о цели, и тогда выяснится, что от российской границы до самой Португалии и обратно выйдет у тебя немногим больше 10 000 км, а это всего тысяча евро. Не так и жестоко, если растянуть на полгода пути. Просто ехать верст по 300 в день, на скорости 60-70, по боковым деревенским дорогам, которые обещают тебе самые прекрасные пейзажи и самые интересные приключения. Запрети в навигаторе все автомагистрали и шоссейки слишком уж высокого класса. Вот и получается — утром с рассвета до завтрака просто элегические размышления и любование пейзажем, потом часов пять в дороге, потом еще часок — неспешный поиск будущей стоянки, первая доза алкоголя, прогулка по окрестностям, неторопливая готовка ужина, вторая доза, медитация при свечах, чтение, любование сумерками, а если кто не угомонился, то еще и кинцо на ночь. Понравилось место - можно зависнуть на несколько дней - пока не сядут аккумуляторы и не кончится выпивка. Чем не жизнь?
Все разговоры о дороговизне некоторых европейских стран становятся тоже не очень актуальны. На гостиницы мы теперь не смотрим, на рестораны тоже, а соляра по всему свету стоит одинаково. Равно как и топливо для моего организма — если закупать его в больших сетевых универсамах. Кстати, будучи по воспитанию советским человеком, я не могу отправляться в дорогу, не запасшись тремя-четырьмя ящиками продуктов - круп, консервов, сыров, колбас и пр. – и хотя бы ящиком бухла. Теперь о том, как искать стоянку. В Европе дороги хорошие, но уж очень узкие — особенно в глубинке. На обочинах они экономят. Если ситуация безвыходна, можно заночевать и на бензоколонке, и на любой площадке для отдыха дальнобойщиков и аварийной остановки. Это оказывается тоже не так уж и страшно. Но интереснее по-другому. Окинув горизонт, выбираешь направление, куда влечет твою душу. Туда и сворачиваешь при первой же возможности. Дорога оказывается чуть ниже классом, сама поуже, а обочины пошире. Потом с нее сворачиваешь еще раз, а потом еще — куда глаза глядят. И оказываешься на грунтовке, вьющейся по полям и по лесу. Тут уж выбрать место для стоянки сможет даже городская неженка. И тебе обещан элегический ночлег, который будешь потом вспоминать с нежностью (да и все остальные тоже).
Стоянка в городе. Если городок маленький, без ограничений на парковку, я предпочитаю нагло вставать на ночлег прямо на центральной ратушной площади или под стеной местного замка, аббатства и вообще где поживописнее. Может, на краю центрального городского сквера, поближе к фонтану. Вытащить на улицу складной стол и кресло будет, наверное, не очень прилично, но никто не осудит, если вечерять при распахнутой боковой двери — а это все равно, как сидеть на лоджии.
Если город большой, столичного пошиба, я либо заранее в интернете узнаю, где там бесплатные или дешевые парковки (обычно около станций метро), либо действую так. Целю в самый центр, а потом, полюбовавшись по ходу городскими красотами и оценив ситуацию, еду дальше. Медленно и поглядывая по сторонам, где заканчивается разметка, запрещающая бесхозную парковку. Вот тут я сворачиваю в какой-нибудь переулок и получаю свой как бы гостиничный номер в получасе ходьбы от исторического центра. Это вам все-таки не кемпинг, хотя вести себя приходится уже поскромнее и, возможно, потребуется достать занавески и повесить их на окна...
…Ну ладно. Чувствую, что своей похвальбой уже вывел из равновесия тех, кто понимает что-то насчет счастья в жизни. Так что пока торможу. Есть какие вопросы — пишите. Объясню подробнее.

18 апреля

Интересное словечко - «реднек». В Америке, откуда оно родом, оно произносится с неколебимым почтением, почти что с комплексом неполноценности перед романтическим героем из повести о настоящем человеке, а вот в России эта пока еще не обношенная модная новинка уже звучит как ругательство, через губу, с нескрываемым презрением. И о чем это говорит? А всего лишь о том, что все задающее здесь тон московское светское общество — образованное, полуобразованное, четверть-образованное и даже на осьмушку образованное — вся эта шушера насквозь, сверху донизу пронизана вульгарным снобизмом. Здесь каждый мыслит себя руководителем, начальником, организатором, но никак не исполнителем и не производителем. Даже какой-нибудь мальчик на побегушках в торговом зале универсама будет называть себя администратором (хоть и низшего звена) и тайком носить в своем ранце маршальский жезл. И никто из них ср@ть не сядет рядом с тем, кто к его завтраку выпек круассан и вырастил для него зерно, кто собрал его автомобиль, даже с тем, кто учит его детей.
Есть такая пословица – «один с сошкой, а семеро с ложкой». Когда-то она, возможно, вполне адекватно отражала российские расклады, но сейчас на одного с сошкой приходится
один разъясняющий,
один командующий,
один присматривающий,
один подсматривающий,
один охраняющий,
один обдирающий...
Сколько там набралось? Кажется, шесть? Ну вот, а седьмой — тот просто будет бездельник с ложкой. Он хоть работать не мешает.

18 апреля

Эмигрантское-хулиганское
(навеяно недавними разговорами о романтических странствиях)

Трррррах-тибидох-тибидох-тох-тох!
Что это? Неужели все-таки парус? И ведь не видно ни зги. Только вот фал провис. Нет, вон блеснула молния — теперь видно, в самом деле был парус, и нет его. Ну, и ладно. С самого начала подозревал, что он насквозь гнилой, так что пусть себе летит. Все равно придется новый добывать. Или уже не придется? Как там написано в учебнике? В нынешнюю погодку, если судно теряет ход — пиши пропало. Ну, так как? Будем бороться за выживание, или не будем? Будем. Решено. А где будем бороться, в каюте, или здесь, наверху? Пожалуй, здесь. Лучше утонуть на свежем воздухе, чем задохнуться в этой коробке. Опять же тут и спасательный круг есть. Как, уже нет? Тоже сорвало? Веселенькое дельце. Значит, все равно придется заглянуть в каюту. Там под лавкой я видел спасжилет, а кроме того, туда же я засунул и вискарь. Так что смело вперед, ждем, пока не пройдет волна, и ррррраз! Люк распахнут и снова закрыт. Одна нога здесь, другая там. Удачно. Початый вискарик, непочатый — какая разница, все равно остальной ящик будут допивать здешние рыбы. Так что успокаиваемся, надеваем жилет, садимся поудобнее, покрепче держимся за банку, чтобы не выкинуло за борт, и приступаем к борьбе за выживание. Хорошее это дело — пьянствовать при свете молний. Нужно будет взять за привычку...
…Тааак, а теперь пока что тормознем со всеми этими страстями и начнем наш рассказ с самого начала.
Кто сейчас представляет от нашего лица Россию на европейских стогнах? В основном, конечно, ворье. Средней руки, крупные ворюги, очень крупные. Те «элитки» еще совковой эпохи, что изловчились монетизировать свои едва не упущенные привилегии, перевести в деньги схваченный на лету кусок госимущества и бочком-бочком слинять за границу, увернувшись от зубов более крупных собратьев по цеху. Обширные и многочисленные семейства отставных генералов, райкомовских секретарей, заводских директоров. Мудрые счастливчики, адекватно оценившие свои скромные шансы на развернувшемся в России пиру людоедов. Вот они, подобно тараканам, уже чуть не 20 лет активно обживают самые уютные курортные уголки, которые европейцы давно берегли для своих собственных пенсионеров.
Неееет. Средь таких я дружбы не имею, я другому покорился царству... Мне роднее мелкая российская (то есть бывшая российская) шушера. Та, что выехала на нормальные, честные заработки и сумела тут как-то зацепиться. Старички, что зажимают в кулаке тысчонки, полученные от продажи московской квартиры, и наивно надеются прожить на свою смешную российскую пенсию. Те россияне, которые вдруг узнали о своем нерусском происхождении и выбрались в Европу на готовый социальный пакет через разные благотворительные каналы. Вот этим, последним, я завидую черной завистью. Хотя зря. Ведь может же людям просто повезти. Хоть и обидно. Ну почему Германия, Греция или Израиль не спохватились вовремя, не озаботились страданиями своих разделенных народов, рассеянных от Москвы до Поволжья, от Поволжья до Казахстана, почему не ввели к нам своих вежливых зеленых человечков, чтобы обеспечить замученной диаспоре право беспрепятственно разговаривать на своих родных языках? Ну, да чего там...
Но интереснее всего для меня тот рассеянный по всему глобусу слой, что составлен из отвязанных смельчаков, из дерзких искателей приключений на свою собственную голову, из беззаветных и беззаботных бродяг, и молодых, и не очень... хотя многие из таких «молодых» прямо на глазах входят в солидные лета. Ветер дальних странствий носит этих отважных ребят, как героев «ронин», как солому на ветру, и по Индокитаю, и по обеим Америкам, и по самым разным европам.
Вырвался такой парень за кордон и сразу, наотмашь погрузился в пучины новой, завораживающей жизни. Глядишь, и срок визы уже на исходе. Да и ладно! Все равно, кроме, как на границе, никто в нее и не заглядывал. А там, через годик-другой истекает и срок действия паспорта. Но кому он нужен — без визы? А потом, глядишь, и паспорт потерян, или его сжевал какой-нибудь приблудный пес. Да и зачем он? Последние годы только карман оттягивал. И несет такого веселого человека ураган судьбы над пучиной жизни – по волнам, высоту и опасность которых он и сам не сознает. И слава Богу. Ну чистый «наутилус помпилиус».
Документы тут и в самом деле спрашивают очень редко, да и ненавязчиво. Добрые люди, которых полон свет, всегда подскажут улочки и закоулки, где не рискуешь столкнуться с любопытным полицейским. И работу при навыке тут найти не очень сложно — если тебе нужно только на кров, еду, косяк и выпивку (а ты ведь не оглядываешься на карьеру, тебе такое предложи, и ты поднимешь доброхота на смех). В общем, если не заглядывать в будущее, то здесь людям такого склада живется не так уж и плохо. Но один мой знакомый все-таки решил заглянуть и в будущее, и за горизонт – да подальше, и поглубже.
Не буду уточнять ни его имя, ни возраст, ни исходную национальность, одну из сотен, населяющих Российскую Федерацию, ибо все это нам совсем не интересно. Скажу только, что наш герой уже лет десять прокантовался без документов по всяким франциям-германиям, обзаведясь приятелями под каждым кустом и протоптав через этот континент только одному ему ведомые тропинки. Но вот и его, человека, который казалось бы давно обрубил свой якорный канат, вдруг обуяла жажда еще более дальних странствий. Каких? Да чтоб покруче и подальше от тех дорог, какими он хаживал по Европе. Из разговоров с приятелями узнал он о множестве льгот и привилегий, о сказочных возможностях, открывающихся перед человеком на своей собственной яхте (а там ведь в самом деле есть, о чем порассказать), и загорелся этой идеей. Хватит топтать сушу – пришло время бороздить моря. Накопил тысяч пять (а это здесь здоровому парню не так, чтобы очень сложно – главное, их сразу же не пропить), отправился в один из славных морских портов, да хоть, скажем, в Марсель, зашел там в марину (кто не знает — это как бы закоулок порта, отведенный специально для яхтсменов), добрел до затона, где доживает свой век старая морская рухлядь, и сразу же (вот такой у него легкий характер и такая легкая рука) присмотрел посудину, которая должна будет разом перенести его в новую жизнь. А что? Парню, можно сказать, повезло. Всего тысячи за три с хвостиком он выторговал (потратив на это еще пару часов) настоящую морскую красавицу. Сорок футов от кормы до форштевня, высоченная мачта, здоровенный гик, крутые борта, на которых кое где (да почти везде!) сохранилась изумительная, благородная белая краска. А в каюте и койка, где спать, и не одна, и стол, за которым можно выпить. В кокпите груда настоящих, морских, витых и плетеных канатов, на носу красивенький такой, настоященький ржавенький якорь Холла, а на корме такой же аутентичный штурвал красного дерева. Да гляди-ка, он еще и крутится! А если всмотреться туда, в темную воду, под корму, то увидишь, как от него поворачивается перо руля. Скрипят блоки, трещат храповики лебедок. В общем, для кругосветки в самый раз.
Часок ушел на оформление покупки. Портовый клерк в пыльном офисе, заваленном канистрами, канатами и «дельными вещами» со старых яхт, попросил было удостоверение личности или водительские права, но вынужден был вписать в судовой билет новое имя хозяина просто со слуха – как ему произнес по буквам наш герой. И вот мы уже свободны, на крыльях надежды облетаем ближние магазины, дабы накупить все, без чего настоящий моряк не мыслит дальнего пути. Первым делом, конечно же, белая фуражка с якорем и ящик виски — ведь именно так в рекламе изображают настоящих яхтсменов — на трапе, с трубкой, в тельняшке-фуражке и с ящиком бухла на плече. Потом еще кой-чего по мелочам, в основном из закуски, и что? Да все!
Оркестр (в ушах нашего героя) играет «прощание славянки». Гремит (опять же, в ушах героя) команда: «Отдать концы!» Прощальный толчок от пирса ногой в рваном ботинке, и тут же слабенький ветерок нежно подхватывает парус — только поспевай выруливать к выходу из гавани. Душа переполняется счастьем. Еще, еще больше. Еще глубже. Еще шире. Дальше уже просто не вздохнуть. Нет, сейчас ее, то есть душу, того и гляди разорвет. Вот проходим маяк, и впереди раскрывается бескрайний горизонт. Теперь можно на минутку застопорить штурвал и спуститься в каюту, чтобы обмыть это дело. И скорее, скорее, а то сил никаких нет. В настоящей каюте. За настоящим капитанским столом. Или это штурманский столик? Вон там какие-то карты, линейки... Ну ладно, потом разберемся. Итак, приняли, добавили... Нет, пока хватит. А то кто рулить будет? И вообще, кто здесь капитан? Смирррррна! Разговорчики в строю! Свистать всех наверх! И сломя голову по трапу на палубу.
А наверху уже творится настоящее чудо. Яхта пританцовывает на свеженьких таких волнах и бодро крошит их форштевнем. Любо-дорого... хотя уже и чуть стремно. Издалека все эти волны казались намного ниже, да и спокойнее. И парус начинает вызывать какие-то сомнения. К чему я там подвязал этот здоровенный гик? Похоже, просто к поручню? Нет, так дело не пойдет, его же сейчас выломает. С корнем. А куда его лучше закрепить-то? Сюда, что ли? Здесь какая-то железяка помассивнее. Ого! А он, оказывается, тянет! Да еще как! Ну ничего, ничего, справились. А веревка-то выдержит? Или, может, здесь другую надо? Вон их тут сколько под ногами. Правда, все они какие-то длинные. Запутаешься. А резать жалко..
Постепенно, не с первой попытки наш герой додумался, как поставить парус, чтобы яхта не слишком кренилась, не слишком торопилась куда-то вперед по своим делам, и вот парус почти по ветру, почти полощет, посудина еле ползет, а славный порт Марсель тем временем уже, считай, утонул за горизонтом. Хорошенькое дело. Ведь если и захочешь туда вернуться, то вряд ли уже найдешь дорогу назад. Но нам этого и не надо. У нашего корабля нет заднего хода. Вперед и только вперед! Только стоило бы разобраться со всеми этими веревками, которых под ногами все больше и больше. И понять бы, как тут вообще поворачивают. И что это за железяки вокруг.
Ничего, дело поправимое. Тут у меня прямо в мобильнике телефон того самого приятеля, который напел мне про яхтенное счастье. Ща позвоним, все разузнаем... Разговор получился очень долгим и к концу перешел на повышенные тона.
– Какая тут должна быть веревка, которая от паруса ну к этому... ну, ты понимаешь?
– Да не веревка, а конец! Ты на яхте, или где? Ты моряк в конце концов, или кто? И вообще, получай, пока не поздно, старую, еще советского времени «Школу яхтенного капитана» - я как раз совсем недавно ее для порядка сосканировал и отцифровал.
– А спрашивать, если что не пойму, еще можно будет?
– Ладно, спрашивай, только чтоб вопросы были не совсем уж идиотскими.
Весь день до вечера прошел в чтении с планшета полученного по мейлу учебника. Нда-с, наш герой несколько отвык учиться, да и раньше не очень умел. До сих пор он в основном выкручивался за счет других своих достоинств, а ведь согласитесь, иные из них, типа лихости и наглости, по жизни оказываются несравненно эффективнее, чем знания и разум. Однако вот и наступил момент, когда одной только наглости уже не хватило. Но главная трудность состояла в том ужасном факте, который ум никак не хотел признавать – тут, на яхте все оказалось совсем не так, как в книжке. В самом поганом, в самом зловредном смысле. Некоторых жизненно важных вещей вдруг не нашлось на положенных по уставу местах. И где теперь их прикажете искать?
Наступив на горло собственному тщеславию, наш герой снова и снова названивал своему гуру. Тот, постепенно сменил гнев на милость и с каждым звонком начинал лучше своего подопечного понимать, куда тот влип и что его ждет впереди. Эта прелестная яхточка оказалась совершенно не укомплектованной, а то, что еще оставалось на борту, явно дышало на ладан. (Впрочем, на что вы будете рассчитывать, покупая океанскую яхту за 3 тысячи евро?) С рангоутом еще куда ни шло, вроде на месте и без трещин, парус тоже имеется (по крайней мере, грот), стоячий такелаж не видно, но наш бедолага вроде не жалуется. А вот с бегучим — там просто беда. Пошли совместные сеансы мозгового штурма, что куда можно приладить, чтобы бросовые гнилые концы, валявшиеся в кокпите, помогли хотя бы минимально управлять этим старым корытом.
Связь становилась все хуже, мобильник садился на глазах (там на борту был даже настоящий автомобильный аккумулятор, и наш герой не забыл его слегка подзарядить — но только слегка), а последнее сообщение с моря встревожило берегового консультанта не на шутку. Горе-мореплаватель вдобавок сказал, что яхта стала почему-то сидеть глубже, чем с самого начала, а под полом в каюте слышно, как плещется вода. Не скажу, что наш герой прямо-таки полный дурак и не понимал, чем это грозит, но та веселая беспечность, которая его выручала в течение всей жизни, помогая не падать духом в самых щекотливых переделках, работала и сейчас на полную катушку. Другое дело консультант — зануда-программист, домосед, работающий в одном из маленьких городков Северной Германии. Уж он-то в силу своих профессиональных навыков лучше нашего героя умел просчитывать разные сценарии и вероятности — в том числе и самые неприятные. Прогноз погоды, который найти в интернете не составляет труда, добавил еще пару мрачных штрихов к и без того невеселой картине. Кто сильно в летах, наверняка помнит древний фильм «Если бы парни всей земли», в котором радиолюбители разных стран в едином порыве интернациональной дружбы посодействовали спасению то ли парохода, то ли чего еще. Здесь наше повествование тоже подходит к той фазе, где начинается коллективный экшн, где вдруг откуда ни возьмись вылезает на свет простая, активная человеческая доброта. И покуда наш герой-мореплаватель храбрился и насвистывал, глядя на закатное солнце, прикидывал, как можно добраться до трюма, чтобы попробовать откачать воду, нервничал при виде сгущающихся грозовых облаков, в эти самые минуты немецкий программист русского происхождения лихорадочно вычислял, как и чем тут можно помочь. Связь с нашим мореходом замолкла намертво.
Ну, а как тут помочь? Вы бы что предложили? И в течение ночи через всю Европу начала выстраиваться цепочка из добрых людей. Цепочка забавная, легшая через материк весьма смешным зигзагом, объединившая множество выходцев из России – благополучных и не очень. Какой-то причудой она сначала заглянула в Австрию, а потом вдруг завернула в Англию. Зачем? А затем, что один живущий там старый и умный человек подсказал правильный до тривиальности ход. После чего эта цепочка уже уверенно спустилась вниз по карте от Франции к Италии. Почему к Италии? Да просто потому, что все мы неисправимо русские и с русским коррупционным менталитетом. Мы же не можем просто так обратиться к властям. Нет. У нас и рука не поднимется, и язык не повернется. А вот в Италии у одного из «наших» оказался какой-то «выход» на итальянскую береговую охрану. Если бы мы умели действовать, как европейцы, по закону, французские спасатели уже ночью отправились бы в море, а тут вступают в действие наши, российские заморочки, наши представления о приличиях, когда с личной просьбой можно обращаться, только дождавшись благопристойного времени. За это наш герой чуть не поплатился жизнью, но ведь победителей не судят, правда?
В общем, с рассветом в море вышел катер итальянской береговой охраны. Координаты имелись самые расплывчатые — с GPS-датчика, который все-таки действовал в мобильнике нашего героя. Но действовал только до последнего телефонного разговора, после чего умер вместе с аппаратом. Итак, дальше только приблизительный расчет дрейфа и сноса — по ветру и течению, безо всякого представления, куда вздумает урулить наш мореход-самоучка. Довольно-таки хитрые психологические выкладки, моделирующие поведение человека в такой ситуации, позволили с точностью до полусотни миль указать, где, начав поиски, еще можно надеяться на успех, а потом уже галсами, галсами, зигзагом прочесывать безлюдное Средиземное море почти в самой его середке. К полудню наш бедолага был найден – с сорванным парусом, на яхте, уже готовой зачерпнуть бортом. Слава Богу, ветер к тому времени стих, оставалась только очень высокая крутая зыбь, и катер погранцов подошел к яхте почти вплотную. Сбросили трап. И вот тут наш герой выступил в своем амплуа (за такие приколы я его и уважаю). Гордо (хоть и на трясущихся от усталости и страха ногах) он встал во весь рост и зычно по-английски произнес, что он, капитан и владелец терпящего бедствие судна, не намерен его покидать даже под угрозой крушения и требует, чтобы его вместе с судном доставили в порт в целости и сохранности.
Пришлось итальянцам корячиться, заводить буксирный трос, после чего медленно и печально тащить эту шаланду к берегу. К утру следующего дня добрались до родных краев и отбуксировали яхту в ближайшую марину, но не тут-то было! Наш герой встал на дыбы. Какая, к черту, марина? Да у меня денег таких нет, чтобы оплачивать здешние тарифы. Посмотрите на меня — похож я на миллионера? Итальянцы понуро согласились, что не похож, потащили посудину дальше, вдоль берега, пока не нашли подходящий пустырь на окраине городской промзоны. Подогнали кран, вытащили яхту на берег, да еще аккуратненько поставили, подперев какими-то мусорными корягами. Итак, история уже почти закончилась. Сидит наш герой на бревнышке рядом со своей злополучной яхтой на берегу Средиземного моря, а перед ним стоят два итальянских пограничника.
– Ну все, - говорят они, утерев пот со лба. -Теперь последние формальности. Пожалуйста права судоводителя и документы на судно.
– Какие права? А на эту посудину еще и права нужны? Да мне это и в голову не приходило...
– Тогда хотя бы судовой билет?
– Это мы ща... впрочем, нет, фигушки. За борт смыло.
– А что-нибудь, хоть какой-нибудь документ, удостоверяющий вашу личность?
– Ну че пристали? Нет у меня ничего!
– Так-так-таааак... Значит, документов на судно нет, судоводительского диплома нет, паспорта нет... Не было печали! У нас и без таких придурков работы невпроворот, так что идите-ка вы, господин хороший …. (и указали, куда нашему герою идти).
Однако наш герой и не шевельнулся, сидя на бревнышке, меланхолично глядя в море и посасывая сигаретку. И пришлось пограничникам забраться в свой воинственного вида «Дефендер» и самим отправиться по указанному выше адресу, подняв облако пыли, но оставив в покое нашего горе-капитана.
А наш капитан посидел еще где-то полчасика, встал, потянулся, поглядел на злосчастную яхточку с подтекающими откуда-то из щелей струйками воды и пошел себе, глубоко засунув руки в карманы. Вы думаете, история на этом так и закончилась? Да как сказать. Знаю я этого человека. При таком характере его ждет впереди еще множество приключений. Да и яхточке конец еще не пришел. Дождется она пары заботливых рук и нового небогатого хозяина, который проконопатит корпус, прикупит такелаж и опять пустит ее по морским волнам.
Ну вот. А теперь уже все. Думаете, я это наврал? Я, конечно же, горазд, меня хлебом не корми, но такое разве можно выдумать самому? Такие финты выписывает только жизнь... иногда, правда, и с нашей помощью.

19 апреля

Кстати, вы не замечали, что инструкции, как обставить конкурентов, сделать карьеру и заколотить хорошие бабки, обычно вывешиваются на тех же порталах, где (и, кажется, те же авторы) рассказывают нам, как добиться мира в душе, достичь единения с космосом, полного одухотворения и освобождения от всего мирского?

22 апреля

Танцевальный скандал со скандальным танцем

Не утерплю и чирикну свое слово вдогонку общему базару насчет пресловутого тверкинга. Просто чтобы уточнить понятия.
Итак, по понятиям. Если мы будем называть вещи своими именами, они скорее встанут на положенные им места. Первое. Кто сказал, что этот самый тверкинг — это трясение бедрами? Бедрами трясти всякая дура сможет. А тут — не бедрами, а, простите меня, самим причинным местом. Тут сноровка нужна. Впрочем, девочки как-то управляются. На твердую троечку.
Второе. Говорят, что танец эротический. Смею вас заверить, что все танцы — занятие эротическое. Те, которые неэротические — это, может, праздничная самодеятельность в сельском клубе во славу КПСС и нашей родины. А остальное — это всегда ритуальное приглашение к соитию, эдакая разминка перед сексом. Всегда – будь это ламбада, тверкинг, падеграс или полечка. Просто разные эпохи для этого скабрезного занятия предлагают разные формы, разный художественный язык. Вот и все.
И третье. Общий вопрос — нравится ли все это вам лично. Честно скажу, мне — не очень. Вызывает кривоватую ухмылку. Ну, и какой я из этого должен сделать вывод? Да всего лишь признать, посмотрев в зеркало, что старею. Да, теряю форму. Значит, пора просто отойти в сторонку и уступить место молодым, которым это пока еще интересно.

24 апреля

Стариковское-ворчливое

Вот, есть одно неглупое горькое речение, которое, к сожалению, замылено до полного трюизма — насчет того, что и смерть, и неожиданное вдруг поглупение представляют собой трагедию для близких, но никак не для виновников торжества. Видимо, и меня не обошла эта судьба, но и мне, как другим объектам этой шутки, совершенно плевать на страдания близких, тем более, что их осталось не так уж и много, да и был ли им так дорог мой прежний, молодой ум, это вопрос открытый. Нет, я сейчас о собственных страданиях по поводу моих близких, которых постигла такая же судьба.
Не могу без слез глядеть на ближний и дальний круг моих ровесников. Сказать, что «глина, из которой они слеплены, уже затвердела» (еще одна весьма себе недурная сентенция Экзюпери, затертая до уровня подборок «в мире умных мыслей») - так вот, это значит ничего не сказать. Если бы человек рос, рос и вырос до статуса памятника самому себе, после чего вдруг обронзовел — Бог ему судья. Мы могли бы тусить у его постамента, любоваться, хмыкать, класть к нему цветы или по пьяной лаве мочиться на его подножие. Здесь же все грустнее. Те, кого я вижу вокруг, собравшись вдруг окостенеть, почему-то обязательно возвращаются, съезжают к своему уровню 20-30-40-летней давности, разом забыв тот опыт и те разочарования, которые когда-то и сделали их по-настоящему взрослыми людьми. И вижу вокруг невинных юношей и дев чеканки 60-х, 70-х... да пусть даже и нулевых, но уже умерших десятилетий, которые успели перейти из настоящего в историю. Вместе с их обитателями.
И вот слышу сплошь и рядом речи о том, что творчество NN, мысли ХХ, мировоззрение RR — вот истина в последней инстанции. А критерием полной неопровержимости служит аргумент - мы же этим упивались, мы этим жили, мы в это верили (и так далее, тут огромный простор для восторженных глаголов). И вместо того, чтобы смущенно почесать тыкву, поглядев со своего нынешнего роста, во что мы там верили в прошлом веке, сам факт нашей тогдашней веры вдруг провозглашают, как последний аргумент в пользу ее истинности. И уже не ковыряются в том, подлинная была вера, или ложная, реальные ценности, или суррогат, годившийся для молокососов в те аскетичные годы, когда на безрыбье и рак рыба.
Мне, мужику, особенно грустно смотреть на дамские лица, те, которые совсем еще недавно были девичьими. Эти распахнутые глаза (они и сейчас так же усердно распахиваются, потому что так даже без макияжа они будут выглядеть побольше), этот полуоткрытый от удивления перед непонятным миром ротик. Нет, вот ротик уже закрылся. И никакого удивления нет и не будет. Мир понят, и все. Как из анекдота про грузинского мальчика, уверенно играющего на рояле одним пальцем Чижика - «Гоги не ищет. Гоги знает»

25 апреля

Кстати, заметили, как откровенный, правильный и однозначный термин «тайная полиция» (сиречь КГБ, ФСБ или GESTAPO) везде и безоговорочно заменен у нас на нейтральный и почти благопристойный «силовики» или «спецслужбы», хотя в порядочном, разумно устроенном обществе силовиками должны бы называть каких-нибудь бугаев-грузчиков, а спецслужбами тех, кто действительно по законному праву рассекает на спецмашинах с мигалками, то есть пожарных, неотложку, техпомощь и всяких там дорожников-ремонтников с мятым ведерком, подвешенным на фаркопфе?

25 апреля

Такое вот ИМХО

93 год — это была схватка двух отрядов уже созревшего русского фашизма. Путч, в котором мы, порядочные люди, наша, действительно либерально-демократическая сторона оказалась выпихнута со сцены и не имела никаких шансов. Вот в чем состоял тогда исторический выбор — либо победа одного многоглавого дракона, Белого дома, который хотел получить все и сразу, готовил новый ГКЧП с массовыми расстрелами и введением военной диктатуры для охраны от нас своей власти, либо победа Ельцина, марионетки ГБ-ФСБ, наследника той же партноменклатуры. (С передачей всей власти в стране конкретно этому отряду потомственных сволочей — только не разом, не демонстративно, а как бы в рассрочку. Что, кстати, потом и произошло.) Куда крестьянину податься, если обе «ветви власти» были уже к тому моменту неприкрыто, очевидно порочны, позорны и нелегитимны? Вы верите в законность продвижения к власти героического Ельцина? Вы верите в полное соблюдение законов при выборе Госдумы? Кстати, ведь тот факт, что победители уже через год снова побратались с побежденными, говорит нам, единственной пострадавшей стороне, что и президент, и тогдашний парламент были вылеплены из одного теста и в сути своей никогда не были врагами. И для тех, и для других врагами всегда были мы — просто люди, имеющие несчастье жить в этой стране.

7 мая

Юбилейное-победительное

Кантуюсь в балканской глуши — в дремучем углу, откуда до греческой границы рукой подать, а до Македонии, так и вообще можно доплюнуть, если только хорошо разбежаться. Когда-то, тысячи три лет тому назад по этим темным ущельям носились туда-сюда, как бешеные, какие-то дикие фраки. Страшенные, как снаружи, так и изнутри. (Потому и называлась эта страна смешным словом – то ли «Фракия», то ли «Тракия», то ли еще неприличнее.)
А потом, откуда ни возьмись, притопали строевым шагом те самые древние римляне. Похоже, они так и не разбивали своей боевой колонны — ать, два, левой! – прямо с того момента, как вышли из своего древнего Рима. Так и протопали, шагая в ногу, горами и лесами, в которых в те времена кишмя кишели самые страшные зверюги. Но горделивым воинам все было нипочем, ибо за их спиной стояла мощь великой империи. По этой самой причине, во имя этой самой мощи они тут же, не разувшись с дальней дороги, принялись строить всякие свои вавилоны, стогна, термы и поприща. Ради того, чтобы лет сто спустя какой-нибудь римский офицер, менеджер или клерк мог воскресным утром, потирая лоб после вчерашнего, прикинуть, как провести выходной — то ли сходить с детишками в древнеримский цирк, то ли с женой в античный театр, то ли зарулить с девочками в баньку, то бишь терму, то ли размяться с мальчиками на стадионе, то ли поиграть на ипподроме — или уж просто с приятелями во дворе местной перипатетической академии на лавочке под пивко забить первобытного козла. И не пугали их эти дикие фраки, которые иной раз скалились из диких дебрей, окружавших их цивилизационные форпосты, ибо, как было сказано выше, за их спиной стояла мощь великой империи.
Но всему приходит свой конец, в этих краях откуда ни возьмись появились еще более дикие славяне, и в какие-то сто лет тут не осталось ни одной дикой фраки. А вместе с ними почему-то пришел каюк и дисциплинированным, коротко подстриженным и аккуратно причесанным древним, но совсем не диким римлянам. И не помогли им даже их хваленые короткие и острые мечи. Не помогла и мощь великой далекой метрополии, которая в одночасье куда-то сдулась (впрочем, об империи — это уже другой сюжет). Ибо ничто не может противостоять сакральной дикой мощи наших братьев-славян. И почти тысячу лет с тех пор в этих землях не строили ничего выше норок и землянок, которыми так славились наши братья по крови, а на стогнах древней державы, изукрашенных белым мрамором, беззаботно резвились лишь дикие лесные звери.
Мораль? А вот какая мораль! Мы, дикие, отвязанные и сакральные славяне, во много раз страшнее всякой дикой фраки, мы всех всегда безжалостно бедили, упорно бедим сейчас, а скоро уже победим окончательно и бесповоротно. Ибо мы круче всех и снаружи, и внутри — только загляните в наши черные, величественные и страшные души.
А теперь к теме, к нашему юбилею — вот тут, безответственно играя словами, вдруг сам отчетливо увидел, что наше исконно славянское слово «по-бедить» по самой своей этимологии означает первым делом накликать, принести беду, причинить горе и страдание — то ли какому-нибудь конкретному врагу, то ли всем вокруг, чтобы знали наших, чтобы помнили во веки веков. Аминь.

9 мая

Вот вспомнил спонтанно по случаю. Единственный рассказ моего деда о войне (еще о первой мировой). Все остальные родственники никогда ничего не рассказывали. Буквально ничего. А вот этот рассказ: «Бежим мы всей ротой через железнодорожную насыпь, а по нам немец с той стороны из пулемета так и садит, так и садит. А мы бежим и бежим... А вот в деревне за железной дорогой снаряд попал в погреб, где пряталась одна солдатка с детьми. Всех убило...» Вот и все. Вот и вся война
…Кто-то, наверное, с возмущением или презрением отвергнет такой вот, «низменный», «пехотный» взгляд на войну. Кто-то вспомнит притчу о каменщиках, в которой один, самый убогий, работает лишь ради куска хлеба, другой радуется ровно уложенным кирпичам, а третий, самый мудрый, провидит очертания величественного храма. Так вот, на это я с таким же возмущением и презрением скажу — о «величественной войне и победе» настоящие бойцы не говорят никогда. Это уже из лексикона той публики, которая про войну слышит лишь из государственного рупора, или той, что не собственную грудь подставляет под пули, а гонит на смерть толпы своих подчиненных... или той, что расстреливает редких смельчаков, посмевших не подчиниться злой государственной воле.
Самая малая толика мудрости уже категорически запретит вам ставить знак равенства между войной и храмом, поскольку это в сути своей вещи абсолютно противоположные. В лучшем случае войну можно сравнить со стихийным бедствием, но и это будет, пожалуй, слишком мягко. Ведь война — это наивысшая концентрация той мерзости, на которую способно человечество.
…А вот из любимого моего Генриха Белля: "Говорила мне мама, не ходи на войну. Там ведь не просто стреляют - некоторые сволочи при этом еще и целятся"

10 мая

А на похмельное послепраздничное утро я приготовил вам еще одну цитатку - забойную, из моего любимого Олдингтона: "Война давно кончилась, и пришло время ее просто забыть. Простить наконец всех предателей... а вместе с ними и героев, так как поди разберись, от кого из них было больше горя и страданий"

10 мая

Тут с утра послушал новости - насчет вчерашней общенациональной трупоедской веселухи. Чуть не стошнило. Плохо мне. И не то, что жить в моей родной стране - нет, я в ней не живу и постараюсь любой ценой больше там не жить никогда. Но хуже того - мне плохо существовать даже поблизости от этого государства. Мне тесно на одной планете с этими живодерами и некрофилами.

10 мая

Очевидные рассуждения о верности и об измене

Вот имеется человек, имеются его жизненные интересы. Святые потребности брюха и детородных инстинктов. Но вот человек вдруг ломается и изменяет своей животной сущности. Жертвует ее интересами ради, скажем, собственных детей, сочтя их жизнь, их интересы более ценными, чем собственная жизнь и довольство. Это измена? Да, безусловно. Измена себе, своему телу.
Вот имеется семья и тот же человек, как субъект, взявшийся представлять ее интересы. Но вот этот человек вдруг ломается и изменяет интересам своей семьи. Вдруг заявляет, что имеются у него заботы выше семейных, и, скажем, отправляется добровольцем на войну, чтобы спасти сообщество высшего порядка — скажем, свою нацию. Это измена? Безусловно. Нарушение верности своей семье, отказ от долга перед детьми.
Вот имеется нация и тот же человек, как ее представитель, как гражданин некоего государства. И вот этот человек вдруг ломается и изменяет интересам своей родины. Вдруг заявляет, что есть у него заботы выше национальных. Скажем, интересы выживания всего человечества в целом. И переходит в войне на сторону противника, который, скажем, эти интересы отстаивает. Это измена? Безусловно. Тут уж не умолчит ни один из моих читателей.
Вот имеется земная цивилизация, и человек представляет ее интересы в мировом, в космическом масштабе. И вдруг он ломается и изменяет интересам планеты Земля. Принимает слишком близко к сердцу интересы других разумных существ. И ради них переходит на сторону каких-нибудь симпатичных инопланетян (расхожий сюжет — возьмем хоть «Аватар»). Это измена? А как же! И тут я уже слышу в ответ единодушный возмущенный хор.
Эта логическая схема — повышение уровня запросов и расширение кругозора — она подробно расписана и в древнеиндийских текстах, и в христианских апокрифах. Классическая легенда о поиске все более и более высокой цели, более знатного господина, более могущественного покровителя. А теперь напомню о нашем наивысшем Господине, рядом с которым вся эта шкала тихо уходит в тень. И тогда уже на первой, отправной ступени этого пути сразу же открывается переход, скачок к конечной. Кому служить? Кому хранить верность? Не буду упоминать его всуе. Но на уровне бытовых понятий, в которых Он реализуется, воплощается перед нами на Земле, это ведь всего лишь Свобода, Справедливость, Правда, Доброта, Любовь. Любовь и уважение ко всякому индивиду, в котором светится искра Его духа. И не велика беда, если мы не видим воочию, не осязаем собственными перстами, как Фома неверующий, Носителя этих священных ценностей, их Источник. Нам достаточно веры в Него. И тогда уже никто не встанет на нашем пути к Нему. И что бы ни говорили об измене, о предательстве те, кто вокруг нас, мы с чистым сердцем отринем любую сущность, любое сообщество, любого претендента-покровителя, если он попирает хоть какую-то из этих Господних ипостасей, попирает Свободу, Справедливость, Правду, Доброту и Любовь.

12 мая

Помню, несколько лет назад на Копангане (остров такой тропический) в каком-то безлюдном дзенском монастырике встретился и подружился с парочкой американских диссидентов, уже 3 года колесящих по свету и не желающих возвращаться в Штаты - просто из брезгливости, из нежелания принимать тамошние порядки. Мы отлично поняли друг друга, а когда я им рассказал общеизвестный (у нас) анекдот с концовкой "А у вас нет другого глобуса?", мы вместе поржали (естественно,над собой) и дружно пошли квасить.
А вот тут, в Болгарии пьянствовал я в прошлом году на пару с одним отставным английским танкистом - история была противоположная. После второй поллитры он вывалил на меня ушат казенной пропаганды - прямо как из уст наших армейских замполитов, только с точностью до наоборот. Вроде бы ближе к правде, чем у наших демагогов, но все равно почти так же противно.

12 мая

Славный, красивый и веселый город Пловдив, обрамленный со всех сторон заснеженными горами. Праздник. Народ гуляет. На площади смертоубийственно грохочет самодовольный военный оркестр, по улочкам тихенько оттягиваются нищенствующие музыканты. В пешеходной зоне вижу небольшую толпу. В ее центре — одинокий боевой левитирующий йог (стандартная модификация). Сидит себе расслабленно в позе лотоса, парит в метре-полутора над землей, слегка придерживается за воткнутый рядом посох (видно, чтобы ветром не унесло) и гордым одухотворенным оком взирает на толпу зевак. В общем, видали мы и не такие чудеса. Я пробиваюсь в первый ряд и внимательно обхожу этот экспонат по кругу, вглядываясь в пустое пространство под волшебником. Краем глаза отмечаю, как он, тоже краем глаза, встревоженно отслеживает мои перемещения. Когда круг замкнулся, я удовлетворенно и одобрительно показываю ему большой палец. Видели бы вы его радостно вспыхнувший глаз и довольную ухмылку! Почуял собрата-афериста. Но тут же улыбка стерта с лица, а все тот же строгий, испытующий взгляд вперился в кружок простодушных зрителей. Этот хорошо знакомый взгляд с горних высот — на целый метр поднятых над нашим суетным миром.

16 мая

Чой-то уже почти неделю обсасываю я впечатления от гремучего недавно прошедшего мегапраздника, гляжу на своих братьев-русофобов и слегка недоумеваю. Вот, поминая этот жуткий "бессмертный полк", все, и сановитые оппозиционеры, и такие, как я, то есть попроще - все начинают с реверансов, что, мол, отличная акция, и народ искренний молодец, а чтобы уж не изменить своему русофобскому делу, попутно ворчат, что только вот власти как-то подкачали, казенщину свою привычную внесли в это как бы благое начинание...
Что это? Страх сказать вслух страшноватенькую правду о голом короле? Или нежелание от того же страха даже додумать ее до конца в своей собственной голове?
Для меня эта общенациональная акция - чистая жуть сама по себе. И чем она окажется искреннее, чем меньше в ней проступит казенного формализма, тем она будет страшнее. Вот, идеальный участник этих маршей якобы достал из семейных альбомов заветную фотку деда или прадеда в военной форме, увеличил ее и понес на улицу - в тот самый, священный (или назначенный священным) день. Так ведь это и есть ужас! Ужас, что вся эта толпа уже почти без насилия выкатывает на улицы по зову фюрера. Нет, этого им мало - они вытаскивают за собой покойных дедов и прадедов, даже не спросив их воли. Не вешают эти фотки на кладбищенских крестиках, не ставят на праздничный стол у себя дома, чтобы чокнуться с предком (это им и в голову не взбредет), а выводят по казенной команде на казенный военный парад, снова впихивают в боевой строй - тех, кто уже давно исполнил свой долг и, лежа на кладбище (или по лесным оврагам), дорогой ценой заплатил за возможность уже никогда в жизни (и в смерти) не маршировать строевым шагом перед той сволотой (да, именно той, и они не скрывают своей преемственности), которая лет 70 назад уже один раз послала их на смерть.
Вот, есть у нас такая практика, когда людей за безнравственный образ жизни лишают родительских прав. Я думаю, что тут мы имеем дело с ситуацией, когда за особое паскудство стоило бы лишать сыновних прав. Не лапайте покойных ветеранов, не прикрывайте свои хлипкие тылы ни в чем не виноватыми жертвами войны.

16 мая

Небольшое дополнение к предыдущему посту. Для тех, кто не понимает, от чего я в такой тоске.
Вот, допустим, так сложилось, что мой день рождения пришелся именно на 9 мая. Или это день рождения моего деда. И вдруг мне приспичило отпраздновать с помпой день рождения свой или любимого покойника, о котором принято вспоминать почему-то только в определенный день мая. (Я это осуждаю, но готов, в конце концов, смириться.) Так вот. Но тут я за неделю до своего семейного праздника получаю поздравительную маляву от местного пахана, «смотрящего по раёну», где сказано, что он всегда уважал моего деда, а потому придет на мою тусовку, да еще сядет (в знак уважения к покойнику) во главе стола, да еще и приведет всю свою шоблу, так что хорошо бы мне заранее позаботиться о выпивке-закуске.
Что я буду делать? Естественно, я либо найду приличный повод замять праздничек, либо сбегу с покойным дедом из дома куда-нибудь на природу, либо, если я сам крутой, встречу незваного гостя на пороге с наганом.
А тут - выйти на общероссийский марш с портретом родного покойника, заранее зная, что его, этот праздник, устроил и будет возглавлять фюрер всея Руси, наследник другого фюрера, который когда-то послал на смерть моего деда, что вообще все это лишь комедия в подготовке новой войны? Это ли не позор? Это ли не оскорбление памяти дедов, которые этого ну никак не заслужили? Или, по-вашему, заслужили?

17 мая

Продолжаю вчерашние ворчливые рассуждения. Допустим, мой отец пал, скажем, подо Ржевом. Какого-то определенного числа определенного месяца. И по этим дням каждый год я выхожу на Тверскую с его портретом. Имею право? Безусловно. Нормально ли это? Да не очень. Отдает то ли эксгибиционизмом, то ли какими другими закидонами.
Если я стакнулся с другими такими же энтузиастами, и мы ежегодно выходим на Тверскую маленькой толпой с портретами над головами - это выглядит еще более странным. Были бы еще у нас какие-то требования к властям типа пособий или увековечения памяти, тогда понятно...
Теперь маленький подсчет. При 30 миллионах погибших за эту войну на каждый день в году приходится поминовение примерно 100 000 жертв (или героев). И вот представьте себе, что каждый день на улицы страны выходят стотысячные демонстрации в память участников войны. И это через 70 лет после ее окончания. Как это будет выглядеть со стороны? На здравый взгляд мы будем выглядеть как нация, одержимая какими-то недолеченными комплексами.
Но вот теперь эта же акция выливается в зарегулированный сверху, официально согласованный общенациональный сабантуй, что-то вроде пандемии, и вдруг ни с того, ни с сего этот нездоровый хеппенинг обретает (в прессе, в общественном мнении) характер некоего священнодействия. А какого, извините, хрена?
Впрочем, самое мерзкое все равно не в этом. А в том, что неким таинственным образом акция поминовения усопших становится акцией демонстрации верноподданнических чувств. И как это у них получилось? Как нынешняя власть изловчилась приписать себе преступные заслуги палачей, уничтоживших в те годы 30 миллионов человек? Да еще требовать за это особого поклонения?
…Есть у меня пра-пра-пра-прадед, который пал смертью храбрых. И не на фронте, не на войне, а в битве с нечистой силой. (Я сейчас без булды, это правда, так гласит семейное предание, и я ему верю.) Лично я свято храню его память. По пьяни, за бутылкой могу рассказать любому, кому интересно (вот как сейчас). Но ведь не пойду же я с его портретом на улицу! Это же будет чистым уродством. А чем этот случай отличался бы от демонстрации в честь павших в конкретные годы и назначенной на конкретные «торжественные дни»?
…А еще есть у меня друг, который погиб в тайге, на лесоповале, спасая товарища. Тоже ведь хорошо. Не хуже, чем на фронте. Заслуживает памяти. Как и все другие мои друзья, которые пали не столь геройской смертью — кто от рака, кто от пьянки. Я помню обо всех. Но никогда не пойду на улицу с их портретами. Хотя бы из уважения к покойным. Так почему именно война 1941-1945 года является каким-то особым периодом, требующим нарушить эти общечеловеческие приличия?

19 мая

Злободневная мелочь

Вот сейчас обсуждают по радио, следует ли считать двух бедолаг из спецназа ГРУ, попавших в плен на украинском фронте, изменниками и предателями. За то, что они, попав в плен, сразу же "запели" в полный голос. И ведь никому ни в студии, ни в аудитории в голову не пришла объективная истина. Оба они предатели изначально, по самому факту добровольной службы в этих стремных войсках. Ибо даже школьник понимает, что спецназ ГРУ существует исключительно для выполнения секретных операций за пределами страны. А что такое "секретные операции"? Это же незаконные операции, которые необходимо скрывать именно из-за их незаконности. Незаконные, то есть преступные, даже по законам нашей страны. (И уж, тем более, по международным соглашениям, которые должны иметь приоритет над нашим внутренним законодательством.) Короче, уже вербуясь в упомянутую службу, гражданин РФ сам, по своей воле объявляет себя преступником, готовым нарушать законы России, то есть, иначе говоря, изменником родины.

19 мая

Несвоевременные и неприятные рассуждения о благотворительности

Это все без повода, просто так, от прилива желчи. Увидел я тут в сети (и не один уже раз) такую благородную трехступенчатую линейку — российские меценаты начала ХХ века (Третьяков, Морозов и т. д.) – дальше знаменитые филантропы Запада от Гугенхейма до Джобса — а далее (только прошу не ржать в голос) наши новые благодетели типа Вексельберга или Потанина. И вот они, когда насосутся нашей крови и нефти, они осчастливят нашу родину щедрым дождем благ из своего кармана.
Теперь конкретика. Бизнес - настоящий, честный бизнес — это занятие, похожее отчасти на спорт, отчасти на войну, отчасти на рыцарский турнир (который и спорт, и война). Занятие азартное, суровое, опасное и бескомпромиссное. Деньги в нем — это как очки в любой игре. Главный критерий выигрыша на любом этапе. От перечисленных аналогий бизнес отличается тем, что в нем нет конца (победы или поражения), нет дедлайна, пока ты сам из него не выйдешь, выигравшим или побежденным. А до этого момента продолжается нескончаемый бег на месте, при котором только затормози, и тебя тут же конкуренты оттеснят с дорожки на обочину.
Что из этого следует? А то, что в настоящем бизнесе, как на настоящей войне, все ресурсы на строгом счету. Точно так же, как честный генерал не снимет с фронта несколько полков для того, чтобы наладить в тылу народную самодеятельность или организовать чемпионат по футболу, так же честный предприниматель (будь он даже миллиардер) не решится отвлечь с линии фронта так необходимые там финансовые средства. Именно поэтому настоящие генералы бизнеса катаются на дешевых тачках, которым сто лет в обед, летают в эконом-классе, а уж если их пробьет на благотворительность, то считают каждую копейку.
Говорю это, судя по собственному опыту. Да, и я позволял себе благотворительность. Но, как честный человек, я понимал, что потраченные на нее деньги — это деньги, недоплаченные моему персоналу, это деньги, прибавленные к стоимости моей продукции, то есть содранные с моих клиентов, это, в конце концов, снижение шансов для моей фирмы победить на следующем крутом повороте.
А к чему это я? А к тому, что настоящая, щедрая благотворительность реализуется в следующих ситуациях:
1. Деньги достались по наследству, на халяву, и их существованию не угрожает поджимающая со всех сторон конкуренция. Такова была ситуация с меценатами-купцами русского разлива образца начала ХХ века.
2. Предприниматель не чувствует прессинга со стороны конкурентов, то есть он живет не в условиях настоящего демократического капитализма, пользуется привилегиями, выхолащивающими его суть, а потому может позволить себе определенные вольности. (Это, опять же, характерно для российской экономики начала ХХ века — вы же не думаете, надеюсь, что в те годы страна была менее коррумпированной, чем сейчас.)
3. Предприниматель только называет себя капиталистом, а на самом деле является обычным придворным казнокрадом, который никаких конкурентов никогда в глаза не видал, а демонстративное транжирство является в его среде и особой формой шика, и способом угодить суверену (здесь отсылка к историческим иллюстрациям не требуется, если мы не полные идиоты).
4. Наконец, настоящая благотворительность, которую мы видим, например, в Америке. Где человек по достижении того, к чему стремился, добровольно выходит из игры, оглядывается вокруг, подводит итог своей жизни, подсчитывает выигранные очки и щедро тратит их во благо человечества («ибо стыдно умирать богатым»).
А теперь мораль. Всякий акт благотворительности, прежде, чем быть принятым, нуждается в анализе. Честные ли это деньги? Не марают ли они руку берущего? И тут уж всякие мутные рассуждения о приоритете «живого активного добра» над "сухими и мертвыми морализаторскими рассуждениями" оказываются всего лишь прикрытием для откровенного коллаборационизма, сотрудничества с тем злом, которое теснит добро по всем фронтам, которое втихаря отнимает деньги у одних нуждающихся и с громом литавр передает их другим нуждающимся (при этом отлущив себе законную десятину, а то и девять десятин).

20 мая

Свеженькие откровения нашего любимца Лимонова относительно того, что нужно сделать с остатками российской квазилиберальной прессы, напомнили мне один текст XVI века, приписываемый некоему авантюристу, выходцу из германских земель.
Этот боевой парень послужил несколько лет опричником у Ивана Грозного и, прилично погрев руки на этом деле, попутно проникся отчаянной ненавистью к своей кормушке. Вернувшись в Европу, он принялся обходить всех тамошних монархов со своим проектом захвата России (или Руси?), в общем, московских земель. Проект был отчаянно дерзким, но продуманным до мелочей. Для него требовалось всего-то десяток кораблей с десятью сотнями ландскнехтов на борту. Интервенцию следовало начать с Архангельска и дальше двигаться через Вологду и Ярославль на Москву. Автор клятвенно заверял, что боевой дух царских прислужников столь низок, что северные города, лишенные серьезных укреплений, будут отданы вообще без боя, а настроения крестьян таковы, что им просто плевать на то, что мимо них проходят какие-то войска — лишь бы не грабили без нужды (впрочем, с них и взять-то нечего).
Но это все ладно. Может быть, он и прав. Меня позабавила заключительная глава этого текста — что делать после победы. А тут он рекомендовал заковать в кандалы всех поголовно русских бояр и вместе с монархом пешим строем отогнать в южную Германию, в Шварцвальд, где Ивану Грозному предоставить достаточно обширные, подобающие его сану владения, а всех остальных утопить в верховьях Рейна, притом почему-то весьма экзотическим способом — посадив по 10 человек верхом на бревно, связав внизу ноги и пустив сплавом по реке. И где он такому научился, неужто на Руси? Никакой поддержки этот проект не получил — монархам не захотелось рисковать десятком кораблей и тысячей солдат, да еще ради какой-то глухой Московии, которая никому просто даром не нужна. А почему я это сейчас вспомнил? Да хрен его знает. Музыка навеяла, что ли?

21 мая

О жертвах режима

Сейчас все чаще слышу на эту тему некие «отрезвляющие» реплики. Типа вот в «эпоху самиздата», а потом в «эпоху гласности» антисоветчики перегнули палку, понаписали про десятки миллионов жертв, а на самом-то деле посмотрите — по документам, настоящим, подлинным документам там и оказалось-то всего-ничего, каких-то 600 000 расстрелянных, да еще сколько-то замученных, да еще сколько-то случайно померших... Мелочь в масштабах тех суровых времен. Вот посмотрите, у них, у врагов... и так далее.
На это у меня уже лет 10, как наготове два возражения. Первое. Не просто смешно, а, я бы сказал, оскорбительно пользоваться в таких изысканиях документами именно той конторы, которая и совершала все эти преступления. Тем более, документами, представленными выборочно из закрытых до сих пор архивов, высокомерно брошенными нам в лицо теми, кто декларирует свои наследные права на всю эту информацию. Показания преступника или его правопреемника о совершенных убийствах имеют, конечно, определенную ценность, но они не должны фигурировать как основные при вынесении приговора. На таком суде информация из уст жертв, очевидцев и от независимого следствия должна весить несравненно больше.
И второе. С годами все больше понимаю, насколько хрупкое существо человек, насколько зыбкая вещь — его жизнь. Как легко она ломается, прерывается под любым внешним воздействием. К примеру, среди жертв войны следует таковыми считать и тех бойцов, кто умер от ран и просто от переутомления и хронических болезней в первые годы после войны, и блокадников, которые недолго протянули после эвакуации или снятия блокады – просто потому, что ресурсы организма уже были полностью исчерпаны, здоровье необратимо подорвано. К этой же статистике должны быть приписаны и миллионы людей в тылу, стариков и детей, которые тихо умерли от горя и лишений.
То же самое относится ведь и к жертвам репрессий. Кто считал среднюю продолжительность жизни у тех, кто смог все-таки выйти на своих ногах из лагерей? А кто может оценить рост смертности в тех семьях, которые хоть краем зацепила эта мясорубка? Умершие от горя матери, дети врагов народа, сгоревшие от какого-нибудь воспаления легких на почве хронического недоедания...
И все это не считая общего растления нации, поскольку демонстративное, у всех на глазах обесценивание человеческой жизни, базовых нравственных устоев не могло не поднять из глубин социума и из глубин конкретных человеческих душ самые страшные, самые опасные слои. А это, в свою очередь, должно было повлечь за собой еще одну, вторичную лавину смертей, которые уже не учтет никакая статистика.

21 мая

Дилетантское-историческое

Давно уже размышляю над ужасами Смутного Времени и все тверже убежден — во-первых, нечего стрелки переводить на польско-шведских оккупантов. Никакие они не оккупанты, а вызванные из-за границы и после этого цинично кинутые наемники, так что с них и взятки гладки. А потом, не так и много их было, уж по крайней мере, поменьше, чем казаков, набежавших с юга поживиться падалью. Но дело даже и не в том. А в том, что имело место чистое самообслуживание. Россия сожрала самое себя. Порвала на куски и сожрала. Так что остались от нее одни только копыта, хвост да грива, и на пустом месте можно уже начинать хронологию нового государства.
Впрочем, это для многих сейчас почти очевидно. Интереснее (для меня) второй мой вывод. Корень всех бед — правление Ивана Грозного. Этот изверг сумел подорвать не столько даже экономику или администрацию Московии, сколько общий нравственный уклад. Пара десятилетий иррационального, бессмысленного и беспощадного зверства — и в стране рухнули последние моральные устои, воцарилась мудрость типа «ты умри сегодня, а я завтра», «не пойман — не вор», «кто смел, тот и съел». (Это не идеализация высоконравственных догрозненских времен, но если и раньше не все было хорошо, то тем легче было порушить все человеческие начала за время правления этого изверга.)
А вот дальше самое интересное. Труп убитой Иваном страны полежал еще десятилетие-другое, смердя и разбухая, и, наконец, треснул, лопнул, и потекла из него зловонная гнойная жижа, причем на всех социальных уровнях, от столбовых дворян до последних холопов. Вот тут-то оно и началось. То, что назвали неаппетитным словом «Смута». Это было уже не государство – в смысле структур управления. Это было уже не общество — в смысле межчеловеческих взаимоподдержки и сотрудничества.
А теперь то, к чему я клоню. Возможно, мы еще толком недооценили, что сделал в ХХ веке с нашей страной наш новый Грозный. Не стоит ли посмотреть на историю последних нескольких десятилетий просто как на процесс разложения, то есть гниения, совершающийся в теле уже убитого народа? Тогда многое встает на свои места. И сейчас, зажав нос, мы должны ждать, когда наконец «рванет». И поди разбери, чего будет больше в этом взрыве — крови или гноя.

22 мая

When you think I'm loughin' — I'm loughin' to keep from cryin'

Жизнь, как ни крути, отчаянно, безысходно трагическая штуковина. А потому я не могу без почтения смотреть на смеющегося человека (если он, конечно, не полный кретин). Я вижу в этом бесспорную доблесть, и мне не так уж важен путь к этой вершине — то ли наш герой научился виртуозно скрывать слезы на глазах, то ли обнаружил, наконец, выход из этого экзистенциального тупика (что, конечно же, вряд ли), то ли научился как-то обманывать себя и находить для веселья какие-то кривые отмазки. Последнее вроде бы зазорно, но и тут я вижу своеобразное проявление мудрой отваги.

24 мая

Начну издалека. Когда я впервые увидел Жириновского на думской трибуне, я понял, что этой стране, этой власти, этому правопорядку пришел конец. Обсуждать нечего. Полумонстр-полуклоун кривляется на арене, и почему-то им совершенно не интересуется комиссия по парламентской этике, да и просто прокуратура, хотя на одном только мелком хулиганстве этот персонаж должен был огребать каждый месяц минимум по 15 суток. Ладно. Допустим, службы охраны порядка оказались парализованы чьей-то злой волей, но где же личная честь депутатов? Почему за все эти годы я не видал джентльмена, который в ответ на демонстративную, безнаказанную низость навсегда вышел бы из зала заседаний, хлопнув на прощание дверью? Один этот урод (а это ведь на общем фоне лишь мелкий симптом — как один прыщ на фоне сифилитической сыпи) — но один лишь Жириновский уже полностью, абсолютно, дотла обесчестил всю российскую законодательную систему.
Однако это только предисловие. А я сейчас о радиостанции «Эхо Москвы». Когда, уже давным-давно, она оказалась заполонена всякими Прохановыми-Леонтьевыми, я не мог всерьез слушать официальные оправдания насчет того, что, мол, нужно давать слово самым разным позициям. Я знаю одно, и знаю четко. Присутствие на станции таких персонажей уже само по себе бесчестит всех ее сотрудников. Вплоть до уборщиц. А уж предоставление им слова... Надеюсь, вы понимаете, что в будущем Нюрнберге за одну эту вольность радиостанция должна будет ответить по всей строгости закона, как за соучастие в преступной пропаганде.
Но и это только предисловие. А сейчас я о том, что давно утратившая честь станция теперь наконец завоняла в полную силу — как и должен вонять давно протухший труп. И нечего удивляться таинственным полномочиям Леси Рябцевой, агрессивному, непотребному хамству Венедиктова и прочим симптомам. Как веревочке ни виться... Когда-то Эхо было голосом наивной и прекраснодушной московской интеллигенции. Теперь оно стало рупором охотнорядских приказчиков. И честь джентльмену, который хлопнул, наконец, дверью.

24 мая

Свадьба века

О чем, собственно, шумим? Ну, пошел старый мент по девочкам. Эка невидаль. Кого это волнует, кроме, может, его старой жены? Выдали родители малолетку замуж. Тоже их личное дело. Я, конечно, сознательно выношу за скобки реальную трагедию и говорю о формальной стороне дела, а она легко решается на уровне умолчаний и компромиссов. "Строгость российских законов искупается необязательностью их применения". Однако суть именно в том, что участники этого действа в принципе не ищут компромиссов и устроили демонстративный праздник непослушания. Ваши федеральные законы нам не писаны, мы хотим наши посконные, первобытно-общинные адаты, как завещали седобородые предки. Короче, «замяукали утята, не желаем больше крякать, а хотим, как поросята, хрюкать!»
Ну, и в чем проблема? Все ведь можно решить законным порядком. Уважим древние традиции, проведем федеральный референдум по внесению корректив в конституцию с учетом национальных особенностей. И я допускаю, что все пройдет гладко, ибо жителям центральной России по большому счету плевать, что там творится в предгорьях Кавказа. Правда, за законами о свадьбах потянутся и еще кой-какие — о правилах кровной мести, о побитии камнями за неверие в родовых богов, о публичной казни за косой взгляд на местного начальника РОВД и так далее. А нам что, жалко?
Конечно же, во избежание трений и конфликтов между социумами, подчиняющимися разным законам, придется добавочные права уравновесить и кой-какими добавочными ограничениями. К примеру, запретом для таких вот привилегированных наций под страхом смерти покидать места постоянного расселения или запретом сидеть и подавать голос в присутствии белого человека. А что? Боролись за свой первобытно-общинный строй — получайте его сполна. Заповедник - так заповедник. И тут уж я уверен — за такие поправки к конституции вся остальная Россия проголосует обеими руками.
…Ну ладно, хватит ерничать. Ведь все на самом деле еще страшнее. Чует наш тиран, что не успеет уже переписать конституцию под свой фасон и размер, и начинает ее методично рушить просто по факту — где собственными руками, а где руками своих сатрапов. Чтобы она сама по себе в глазах общества превратилась в грязную бумажку. Обождите немножко, и у нас тоже начнется кавказская экзотика — казаки будут прямо на улицах пороть нагайками всех, кто им не понравится, за порядком станут присматривать молодцы на харлеях, Мизулина будет следить за соответствием наших семей укладу Домостроя... Дальше даю простор вашей фантазии.

26 мая

Апология спора – 1

В спорах истина не рождается, в спорах ее убивают.
Человек ввязывается в спор только чтобы самоутвердиться за счет унижения оппонента
В спорах всегда все остаются при своем мнении.
Искусство спора это искусство манипуляции собеседником...
Такие суждения я слышал уже 1000 раз, хуже того, я уверен, что вы, мои читатели, в доброй своей половине готовы поручиться, что именно так оно и есть на самом деле. А вот меня от такого взгляда на вещи, что называется, «плющит и таращит». Я вижу в нем самоуверенную демонстрацию не то, чтобы непонимания, а буквально неприятия, отторжения самых основ человеческой культуры. К определениям нашей цивилизации и нашего биологического вида я, помимо «человека разумного» и «человека созидающего», добавил бы еще «человека спорящего». А тут перед нами реальный бунт против главных путей познания в самом общем их плане, и я бы не ввязался в новую стычку с мятежниками, если бы не уважаемый умница Юрий Нестеренко, который вдруг вылез с подобной же пургой. Ну что ж. Придется снова расчехлять оружие...
И начать придется с самого простого аргумента, того, что «для маленьких». Вы что, милые мои, думаете, что, не будь споров, в ваших карманах все так же чирикали бы ваши любимые айфончики? Только круглая дура может считать, что все эти гаджеты просто «придуманы», «изобретены» каким-то умным инженером. За каждой железячкой, которую вы крутите в руках, стоят тысячи, миллионы часов отчаянных, бескомпромиссных споров между умнейшими людьми и нынешнего, и прошлых веков. Именно в этих спорах, которые гремели в садах древней Греции, в средневековых монастырях и университетах, в аристократических научных клубах Нового времени — в этих спорах кристаллизовался столь ненавистный многим из вас современный естественнонаучный взгляд на вещи, без которого не было бы у вас ни мобильника в кармане, ни машинки под окном, ни даже мультиварки на кухне. Да и каждая ваша безделушка сама по себе содержит в себе тысячи остроумнейших логических, технических и технологических решений, которые, еще до внедрения в нашу жизнь, но уже на нашей памяти бурно обсуждались и оттачивались в научных журналах, на семинарах и конференциях.
Ладно. Кивать на технический прогресс — это и в самом деле аргумент для маленьких (хотя на многих взрослых он не действует и сейчас). А взять современное общественное устройство? Все правила общежития, все законы управления обществом — они ведь тоже рождались не только в войнах и революциях. Нет, первым делом на кафедрах, в отчаянной рубке, притом, как правило, на словах. Да, бывало, что горячие диспутанты, выйдя из лондонского парламента, продолжали дискуссию в Гайд-парке на шпагах, и это никого не удивляло, хотя и тогда всякий понимал, что слово сильнее шпаги, особенно, если оно отточено, как клинок. Это ведь только у нас «парламент не место для дискуссий», равно как и суд не место для споров, но ведь в обществах порядочных людей оба эти основополагающие института только для того и создавались, для того там и трибуна, и зал с креслами, чтобы можно было вместить всех, кто желает поупражняться в честном споре.
Расхожий аргумент, что в спорах всегда побеждает тот, кто ловко оперирует нечестными приемами и просто умело оскорбляет собеседника, напоминает мне подход, который наверняка господствовал на излете эпохи натурального хозяйства. Типа «не ходи на рынок, ничего хорошего ты там не купишь, тебя обязательно облапошат там злые люди». Но ведь если конкретная кассирша ловко обсчитывает покупателей, это никак не может дискредитировать самое арифметику, равно как и прочие математические дисциплины. Да, среди людей полно жуликов, но ведь ничего, как-то устроились, научились вступать в торговые отношения без риска выйти из магазина нищим и голым, а трюизм 2х2=4 если и оспаривается, то только в веселых анекдотах (чего никак не скажешь об азах логики и правилах ведения спора).
Ладно, теперь я кончаю ворчать (хотя очень хочется продолжить) и перехожу к позитивному, то есть рекламному разделу. Да, так уж сложилось, что мы в России катастрофически отстали от всего мира и по этой части. «Земля наша большая, порядка только нет». Вы думаете, там речь шла о порядке в бытовом смысле, о подметенных лесных тропинках? Нет. Имелся в виду «ряд», то понятие, от которого пошло «судить да рядить». Процесс обсуждения проблем, культура спора без драки, искусство компромиссов и договорных отношений — все эти признаки цивилизации были не свойственны нашим предкам, что и вводило наших соседей в страх и смущение. Сейчас я накличу на свою голову ярость всех патриотов, ибо продолжу эту мысль — под словом «порядок» имелась в виду совесть, элементарная честность. А ПОРЯДОЧНЫЙ человек — это человек, способный держать слово и способный корректно обосновать свои права (притом обратите внимание, обосновать не только окружающим, но и самому себе, чтобы в дальнейшем с чистой совестью отстаивать не просто свои интересы, а именно свою ПРАВОТУ).
Хммм... ничего себе позитив получился... Но я сейчас закончу. Естественно, что в обществе, не знающем «порядка», отношения строились лишь на грубой, циничной силе, и как было у нас 1000 лет назад, так продолжается и сейчас. Но ведь ничто, даже зло не должно быть вечным. И никто нам не мешает прямо сейчас заняться нащупыванием нашего личного пути к элементарной правде, справедливости, к ПОРЯДКУ. Хотя бы на бытовом уровне. Ведь даже заяц научится завязывать шнурки, если его долго ….. А мы что, хуже?
Начать хотя бы с того, чтобы отойти от привычной, легкой, звериной дилеммы "нравится - не нравится", "хочу - не хочу" и перейти к противопоставлению "прав - не прав". И если прав, то почему, а если не прав, то что теперь с этим делать?
Держу в руках забавную книжку. Учебник логики для американских университетов. Тоже мне, невидаль. Да нет, это учебник «кривой логики», книжка о жульнических ходах в процессе дискуссии. Вы не думайте, это не пособие для демагогов, для вешателей лапши на уши. Наоборот. Тут перечислены все эти финты и при этом показано, как их выискивать, вылущивать, как с ними бороться. Более того, это знание предлагается не для того, чтобы победить оппонента, поскольку (не забываем!) цель спора — не победа, а истина. Ущучив собеседника и унизив его таким образом, к пониманию истины мы сами не приблизимся ни на шаг. Книжка учит, как находить ошибочные и нечестные ходы в логике оппонента, тактично указывать на них и помогать (!) оппоненту переформулировать свою мысль так, чтобы она была менее уязвимой. (Точно так же рекомендуется на предмет неосознанного мухляжа постоянно сканировать свои собственные мысли и высказывания.) Тот мир, в котором печатают и штудируют подобные книжки, – он весь пронизан спорами. Живя в таком мире, культурный, совестливый, деятельный человек участвует в спорах по нескольку раз в день и не обязательно всегда выигрывает (постоянные победы — удел лишь чемпионов по боксу). Проигрышей может быть и больше половины, и это не обязательно свидетельствует о слабости спорщика. Главный признак ума — способность в каждом споре (ну, не в каждом, а хотя бы в половине) продвинуться чуть ближе к пониманию истины и помочь в этом своему оппоненту.
Так что вперед. Клинки наголо! И не забывайте — в споре порядочных людей не место демагогии, мухляжу, подтасовке, истерии, нахрапу (даже по отношению к самому себе). Это удел бесчестных, а я ведь обращаюсь к вам, в чьей порядочности у меня сомнений нет.

Апология спора – 2

Вот на ринг (на татами, на арену, на сцену, на кафедру) выходят два гладиатора. Кланяются на все четыре стороны публике, приветствуют друг друга, потряхивают бицепсами-трицепсами и принимают боевую стойку, внимательно следя за соперником. В шкуре каждого из них сейчас присутствует сразу несколько бойцов, по-разному мыслящих свое предназначение. Еще минута, и перед вами развернется уморительное зрелище, когда на арене замельтешит орава атлетов, то мешая, то помогая друг другу. Кто они?
1. Самый главный, самый ценный, освящающий весь грядущий поединок. Это философ сократического толка. Для него этот спарринг — сражение исключительно за истину. Он изначально исполнен уважения к оппоненту, готов сам поддержать его в трудную минуту боя, а, потерпев поражение, не смиренно, а радостно примет точку зрения победителя. У таких бойцов спор — беспроигрышная лотерея, поскольку всегда побеждает дружба, всегда обе стороны уходят с ринга с добычей в виде нового знания. Для того и дерутся.
2. Спортсмен. Без этого честолюбца, нацеленного просто на победу, спор, как правило, тоже не обходится. Что поделать, дань человеческой природе. Ничего страшного, если только он не путается под ногами у философа. Кроме того, мы, конечно же, по умолчанию полагаем, что наш спортсмен по крайней мере человек честный и не позволит себе никаких нарушений регламента, не будет бить ниже пояса или прятать в перчатке что-нибудь тяжелое. Тогда пусть мельтешит — не обращайте на него внимания.
3. Нарцисс. Не так уж это и зазорно. Человеку естественно домогаться любви. У всех окружающих. А преуспев в этом, жадно ловить влюбленные или хотя бы одобрительные взгляды публики. Для того ее и позвали. И если первые два бойца держат этого третьего кокетливого красавчика в ежовых рукавицах, не давая выскакивать на передний план, он только украсит грядущий поединок.
4. Просветитель (учитель или, в крайней ипостаси, демагог). Он выходит на арену уверенным в своей правоте, что уже не очень красиво. В результате он перекрывает для себя канал для собственного развития, но, как ему кажется, исполняет в поединке важную для публики и для оппонента миссию — разъяснить всем их заблуждения. Дело хорошее, если только эти заблуждения и в самом деле имеют место. В принципе, такая позиция изначально несет в себе чувство превосходства, и приятно бывает смотреть, как умный оппонент сбивает спесь с этого мэтра. Если тот, проигрывая, сохраняет достоинство — честь ему и хвала. Тогда он может еще дорасти до философа (1) или хотя бы до спортсмена (2).
5. Балагур. Этот обалдуй плевать хотел на цели, которые ставят перед собой его соратники. Ему бы просто повеселиться в компании неглупых и темпераментных приятелей. Этот может свести аргумент к каламбуру, рассказать вдруг анекдот (может быть, и к месту, но уводящий в сторону от генеральной линии). Или просто наставит рожки кому-нибудь из своей и чужой команды. Конечно же, он всем мешает, но ворчат на него только полные зануды. Ибо без его прибауток спор может легко перейти в более суровое и никому не нужное противостояние. А потом, кто знает, может в его дурацком шутовстве распахиваются окошки в такие перспективы, которых в пылу спора его участники просто не видят.
Наверняка в реале команда, прячущаяся в шкуре спорщика, еще более многочисленна. Вполне возможны разные гибриды перечисленных персонажей. Картина совсем запутается, если они по тайному сговору вдруг начнут меняться ролями. Зато как интересно! Но самое главное, что присутствует в описанной здесь картине — это безусловная честность всех участников. Так что если лично вы, выходя на арену, вдруг заметите в своей команде хоть кого-нибудь нечистого на руку — лучше не дожидаться позора и всей толпой уйти с матча. А вот что делать, если вы убедитесь, что ваш оппонент вовсе не настроен на честное единоборство, - это тема для другого, долгого и совсем не веселого разговора.

Апология спора – 3

А вот теперь о неприятном. О спорах с оппонентами, которые не заслуживают такой чести.
Начнем с проблемы не очень, скажем так, умного собеседника. Я категорически не приемлю позу высоколобого сноба. Если твой друг не слишком остер по части ума, это не помешает вести с ним беседу, которая может оказаться весьма плодотворной, в том числе и для тебя. Да, он будет несколько тормозить, да, многие вещи придется, как с господами офицерами, излагать медленно и проговаривать по два раза, да, можно будет выкурить сигаретку или выпить кружку пива, пока не дождешься от него толкового контраргумента, а потом придется еще помогать с формулировками, чтобы его аргумент звучал достаточно убедительно, но все равно это еще не повод для отказа от беседы. Был бы человек хороший, да служил бы он тем целям, которые дают право для спора... И пусть до него доходит, как до жирафа. Зато как приятно будет ночью, неделю спустя проснуться от звонка, когда тебе в трубке скажут: «Да, я понял. Спасибо. Ты был прав». (Или наоборот: «А вот ничего подобного, как ты теперь ответишь на такой поворот мысли?»)
Неприемлемо для нас другое. И это «другое» бывает двух сортов. Чаще всего оба сорта сосуществуют в сознании одного и того же персонажа, но для анализа их все равно удобнее разложить по отдельным полочкам.
Первый тип — это когда оппонент явно склонен к шулерству. Тут, конечно же, лучше просто плюнуть и отойти. Честный человек с шулерами не играет, да, впрочем, и шансов у него в такой игре — чистый нуль. Тем не менее, тут тоже возможна некая активная позиция, но о ней мы поговорим под занавес.
Теперь второй тип. Который, скажем, относительно честен в споре, но никогда не станет вашим союзником, поскольку его базовое мировоззрение зиждется на других, чуждых вам постулатах. Если выложить рядом две конкурирующие картины мира, как две математические системы, построенные на двух разных комплектах аксиом, никакого гибрида из них все равно не выйдет. Сизифов труд. И тут мой совет — хотя бы как можно быстрее разобраться в этих расхождениях, дабы не тратить в дальнейшем время и нервы на пустой разговор.
У меня для этого имеется уже давно отработанная методика. Прежде, чем углубиться в тему, выбранную для спора (а ведь спорим мы обычно по каким-то частным вопросам), можно потратить 5-10 минут на уяснение генеральных, базовых позиций. Это будет не спор — скорее, нечто вроде интервью, и тут, если вопросы ставить в правильной последовательности и без оскорбительных провокаций, ваш потенциальный партнер сам пойдет навстречу, постарается как можно точнее определить ту печку, от которой он танцует. И после двух-трех итераций вы имеете шанс услышать, что, допустим, есть нации высокие, возлюбленные Богом, а есть и такие, которые изначально перед нами виноваты, а потому заслуживают всяческих кар, в том числе и с нашей личной стороны. Мы с удивлением (или без удивления) узнаем, что государство, в отличие от частного лица, имеет безусловное право ради своего, государственного блага, на ложь, насилие и даже на убийство. Иногда при этом тезис будет уточнен — не каждое государство, а только то, которому принадлежит наш собеседник. Мы услышим в той или иной формулировке, что прав тот, у кого больше прав, что есть правда наша, высокая, не подлежащая оспариванию, а есть мелкие вражеские правдочки, которые не заслуживают защиты, что цель оправдывает любые средства. Возможно, нам скажут, что правды нет, а есть одни только интересы (продемонстрировав этим, что спор изначально не входит в планы нашего собеседника). Или объяснят, что апеллировать к уже открытым законам природы давно вышло из моды, так как все они — выдумки масонов... В общем, мы многое услышим, но при этом давно известное, так что повторять это здесь лишний раз просто скучно.
Короче, скоро перед вами откроется вполне адекватная картина, в которой уже нет места для корректного спора, так как отсутствуют общие базовые постулаты, на которые можно было бы ссылаться в построении аргументации — а на нет и суда нет. Тут уж лучше разойтись с миром (пока слово не возьмет «товарищ маузер»). Дискуссии между разными вероисповеданиями, между слугами Бога и слугами дьявола в принципе обречены на провал.
А теперь о ситуации, когда дискуссия с таким оппонентом (назовем его «неприятелем» - в отличие от друга и союзника, каковым в принципе должен быть ваш партнер по дискуссии) — когда дискуссия с врагом оказывается неизбежной и когда вы идете на нее вполне сознательно. Перехамить хама, пережулить афериста, перебрехать лгуна — задача неблагородная и безнадежная. Даже в случае вашей победы ее перевесит тот моральный ущерб, который вы нанесете сами себе. Остается тогда честная работа на публику, которая, как вы надеетесь, разделяет ваши нравственные постулаты. Для этого тоже имеются особые приемы, помогающие раскрыть, препарировать перед зрителями всю фальшь вражеской тактики и мерзость вражеской идеологии — то, что простодушная публика не увидит без вашей помощи. Да, такое единоборство тоже может быть нравственно оправданным, может оказаться полезным для окружающих (не для самого врага, так как ему уже ничто не поможет), но все равно это весьма-таки неприятная процедура, не сулящая лично вам никакого морального удовлетворения, так что позвольте мне не углубляться в эту тему и на этом завершить свой монолог.

29 мая

Меня тут вдруг осенило, и ощущение от этого - как мороз по коже, как обух между глаз... Хотя, может, вы все это давно уже знаете...
В общем, я понял смысл всей истории российско-чеченских отношений за последние лет 10 — и бескрайние, бесконтрольные потоки деньжищ в ту сторону, и непристойно-верноподданнические декларации Кадырова, и полную его безнаказанность, причем не только в своем углу РФ, и, наконец, военный парад-намаз с двадцатью тысячами коленопреклоненных головорезов, который почему-то ничуть не смутил нашего верховного главнокомандующего.
Сдается мне, Путин год за годом формирует и выкармливает в Чечне свою личную гвардию для решения своих сугубо личных задач в грядущий час «Х», который, судя по всему, он предвидел и подготавливал заранее. Гвардию фанатичных инородцев, которая в смутное время всегда оказывается надежнее земляков и братьев по вере. Теперь этот час уже на носу. И мы видим, что нынешняя чеченская армия (как нам говорят, 80 000 тренированных боевиков со специфическим боевым менталитетом) по воле Путина, спущенной через его сатрапа Кадырова, будет способна на самую грязную работу по всей России. И от Бреста до Владика ей не смогут противостоять деморализованные силы федеральных войск и МВД, а уж чеченцам мочить русских солдатиков — дело привычное. Не сложнее, чем на Донбассе.
Вот они, ударные силы для уже подготовленного военного переворота... или для обороны от переворота, готовящегося с другой стороны.

31 мая

Вот, поднесли нам на блюде новое понятие - «спецоперации». А его расшифровку забыли. Придется работать самому. Значит, как я понимаю,
«спецоперация — это убийства, насилие, грабеж, хищения, обман, диверсии, проводимые, как правило, за рубежом, в скрытном режиме, без объявления войны и вообще безо всякого обоснования и оправдания в публичной и юридической сфере».
Что-то не укладывается у меня в голове. Или я дитя малое, или это по сути своей есть комплекс особо тяжких злодеяний, совершаемых организованной преступной группой, в которой пожизненной тюрягой должны наказываться все участники — от дающих команды до низовых исполнителей. И не надо мне тыкать в какого-то дядю Ваню или мистера Джона, который, как нам давеча рассказывал Путин или кто-то из его подельников, что-то похожее совершал когда-то в прошлом веке. То есть помолчим пока что о «двойных стандартах» и будем говорить просто о нравственных нормах и об уголовном кодексе.
Далее. Бандит, участвующий в «спецоперации», может иной раз поплатиться своей преступной шкурой. Дело житейское, не каждому киллеру удается дотянуть до суда. Так в чем у нас новация? А в том, что теперь покров бандитской тайны, за которым прячут от нас эти преступления, раздвинули пошире, и нам запрещено знать не только об этих преступлениях, но и о преступниках, которые пострадали при их совершении. Нормальненько. В духе эпохи.
Но интересно - говорить о жертвах этих преступников мы пока еще имеем право? А ведь их всегда оказывается несравненно больше, чем убийц — как это было и в Корее, и в Афгане, и в Чехии, и в Чечне. Или сейчас в России воцарился такой национальный дух, когда вся страна встала на сторону убийц, а до их жертв никому уже и дела нет? Все теперь сообщники?

1 июня

Еще немного о благотворительности

Начнем с проституции. Я не буду излагать сейчас своего личного отношения к этой профессии — просто чтобы не провоцировать бурную дискуссию, уводящую нас от заданной темы. Ограничусь тем, что уж по крайней мере не считаю ремесло проститутки уголовным преступлением. Более того, могу помыслить себе ситуацию, когда женщина встает на эту стезю, движимая исключительно благими намерениями. Допустим, она ложится под богатея, дабы заработать денег для лечения своего ребенка... Или не своего... Допустим, она находит себе миллиардера, которому за миллионные пожертвования на детскую больницу она обязуется отсасывать, облизывать и вообще петь осанну и говорить комплименты. До этого момента у меня нет никаких вопросов. (Хотя многие поклонники Хаматовой плюнули бы такой даме на подол.)
А теперь к реальной ситуации. Наша красавица отдалась (да, будем называть вещи своими именами, ее публичные услуги весят больше, чем просто постельные) не миллиардеру. Осознайте ситуацию. Отдалась какому-то президенту, чиновнику, у которого за душой (если верить официальным документам) только дачка в кооперативе и старая «Волга» с прицепом. То есть он не кредитоспособен. Короче, развели девушку. А говорил, что «настоящий полковник»... Вам не смешно? Тем не менее, деньги перечисляются. В качестве платы за купленные ласки и комплименты. А откуда деньги? Что, в нашем бюджете есть такая графа - «на благотворительность»? Что, мы были свидетелями, как по ходатайству президента в думе было решено часть этих средств потратить на запрошенную великой актрисой больницу? Ведь вряд ли. У нас же без формальностей. А мне смутно вспоминается давний скандал «Иран-контрас», когда другой президент другой страны поплатился креслом за самовольную «благотворительность».
Значит наша благородная... хм... героиня либо спровоцировала нашего президента на должностное злоупотребление чисто одним только своим обаянием (вы этому верите?), либо же у нас на глазах публично прокручивает в сговоре с ним определенную вполне себе уголовно наказуемую финансовую аферу. В расчете на юридическую неграмотность публики афера эта обкладывается сентиментальным гарниром и выглядит вроде уже и не преступлением, а благодеянием. (В котором, кстати, соучаствуют две публично представленные стороны и, наверное, какие-то теневые.)
Итак, откуда деньги? Если я скажу, что Путин отстегнул из своих личных миллиардиков, заработанных непосильным трудом и запрятанных в швейцарских банках, вы все ответите на это гомерическим смехом. Верно? Естественно, из казны, которая у нас трещит по всем швам, и вовсе не из-за переполнения. Вы думаете, он урежет ради этого военные расходы? Или расходы на своего дружка Кадырова? Да ему за это пасть порвут. Значит, ручонку он запустил в те карманы, которые никто в этой стране не защитит. Денежки взяты у пенсионеров, у учащихся... и, разумеется, у больных. Просто у других больных, не тех, о которых в данный момент печется Хаматова, а у тех, которые не попали в камеру телехроники.
Значит, схемка — проще некуда. Где-то в каком-то Гадюкине тормозится строительство медпункта (и не в одном Гадюкине, а в тысяче таких сел), где-то сокращаются тысячи больничных должностей, а где-то врачам урезают зарплаты. Все по необходимости, ради экономии. А экономят на что? На больницу для Хаматовой. Тьфу, пардон, то есть для больных раком детей. А вы не задумывались, что лекарства, что обезболивающие для онкологических больных — вот они попали под секвестр. Наверное, ради этой проклятой больницы. Круговорот воды в природе.
Грубо говоря, пачку ассигнаций Путин у всех на виду перекладывает из одного кармана в другой... и срывает одним этим бурю аплодисментов. Убытков нуль, прибытков нуль, а народная любовь растет, как на дрожжах. Кого нужно благодарить? Конечно же, нашу самоотверженную, обаятельную, нежную Хаматову. Ура, товарищи!
Вот так красота спасает мир...
ЗЫ. Я понимаю, что многих моих френдов, поклонников этой выдающейся актрисы, сейчас просто трясет и корчит. Понимаю. Я и сам ее поклонник. Разделяю ваши чувства по поводу моего текста. Единственное — прошу, не опускайтесь до истерии, до похабной ругани, до перехода на личности, вообще до всех приемов дискуссии, запрещенных в порядочном обществе. Если с чем не согласны — опровергайте по пунктам. И мотивированно (то есть без мата)

3 июня

Кормлю чаек у кромки прибоя. Казалось бы, тоже мне, птица. Мозгов, должно быть, не больше, чем у курицы — только крылья подлиннее и голос погромче. Однако насколько разнообразны их психотипы или, может быть, социальные роли. Большинство (их штук пять) ведет себя вполне разумно — подскочит, ухватит кусок пожирнее и отлетит в сторонку, чтобы никто не отнял. Но вот одна, самая здоровая, действует совершенно непонятным образом — гоняется за товарками, пихается, клюется - лишь бы никому ничего не досталось. (Кстати, и сама ничего не ест.) И, наконец, самый курьезный персонаж. Встал прямо в эпицентре всего этого праздника жизни и орет, запрокинув голову, во всю свою глотку. Непрерывно, нескончаемо. Прямо хоть святых выноси. Ради чего? Чтобы созвать всех на пиршество? Или наоборот, чтобы разогнать? Или просто от восторга и изумления? (Важно отметить, что этому горлопану, как и скандалисту-агрессору, не перепадает ни крошки. Впрочем, им обоим этого, кажется, и не нужно.)

6 июня

Мне и в голову не взбредет отрекаться от своей веры и вообще мировоззрения. Я, как был, так и остаюсь христианином православного толка. И, тем не менее, в развертывающемся сейчас противостоянии между РПЦ и атеизмом я твердо принимаю сторону атеистов. Да вообще чью угодно. Самые курьезные секты, самые смешные духовные течения мне сейчас безусловно милее гебистской церковной имитации... Впрочем, погорячился. Новые язычники, только-только выращенные в лубянских лабораториях, пожалуй, будут не лучше. Не зря же они тянутся друг к другу.

6 июня

Вот, наблюдаю в новостях вялое такое бодание между строителями памятника Владимиру и противниками этого мегаистукана. Точнее говоря, даже не бодание, а робкое такое трепыхание жалких интеллигентов под каблуками властей. И что же им, врагам, не сидится? Слышу робкое попискивание насчет проблем экологических, эстетических... И ведь никто не смеет в полный голос заявить главную претензию — Москве и России сейчас только еще и не хватало этого Жругра верхом на змее-горыныче (см. андреевскую «Розу мира»). Мы скоро станем свидетелями грандиозного ведьмяческого, дьяволопоклоннического ритуала во славу полного и бесповоротного воцарения на Руси нового культа - веры в нового антихриста. Этот монстр-истукан, поставленный на самой высокой, самой красивой точке Москвы, должен собой увенчать уже обронзовелую вертикаль власти. И для олицетворения этого путинского подвига длиной в 15 лет выбран самый подходящий персонаж, фальшиво канонизированный в эпоху такого же имперского угара, персонаж, у которого во всем его «житии» не найдешь и шага, не замаранного подлостью, зверством, кровью невинных людей. (Сдается мне, если бы не его язычески-варварская затея с принудительным и унизительным крещением Киева, христианство и само, без его помощи, миром, добром и любовью покорило бы древнюю Русь — ведь дело без его участия к тому и шло. Только не нужно было ему то подлинное, миролюбивое и вольнолюбивое христианство.)
Нет, конечно же, новые хозяева России могли бы, не сморгнув, водрузить над Москвой и Сталина, и Ивана Грозного... да хоть самого дьявола... Но этот, ей-Богу, не хуже.

7 июня

Единственная нация, которую ты имеешь право поминать непочтительно и даже уничижительно — твоя собственная.
Это же азы христианской нравственности и никак не повод для дискуссии или, хуже того, для опроса общественного мнения.
Ибо даже самая малая толика национального чванства, гордости за свою кровь, свое происхождение, за родство-благородствО — это тяжкий, трудно искупаемый грех гордыни, особенно пакостный, когда ни грамма твоих собственных заслуг там и не просматривается.
Если не верите, попробую разжевать.
Для меня эта тема - продолжение заезженных мыслей насчет "родины-матери". Введя эту метафору в обиход, «патриотическая общественность» наделила ее антропоморфными качествами и навесила нам некие придуманные "семейные" чувства и обязательства перед этим вымышленным существом. А можно же в ответ придумать и другую структуру (тоже, конечно же, образно-метафорическую). Если мы лично - часть своей родины (а так оно и есть), то и она, родина, также является частью и продолжением наших личностей. Въезжаете? А ведь из этого прямо следует, что излишний пиетет перед своей собственной родиной так же неприличен, как и перед своей собственной персоной или любой ее проекцией. Нескромно это. Не по-христиански.
А теперь давайте хорошенько подумаем — не стоило бы это самое «право на непочтение» укрепить, развить вплоть до нравственного императива... хотя бы ради укрепления дружбы между народами. Это ведь должно быть так же благотворно, как и в отношениях между людьми.
Ведь не на пустом месте во всех европейских христианских культурах распространилось подчеркнуто возвышающее собеседника обращение - "сударь", "милостивый государь", "батенька", Sir, Messir, Herr и т.п. Ставя ближнего на постамент повелителя, а себя на ступень ниже, христианин постоянно упражняется в доблести смирения... что в силу особой христианской диалектики ничуть не унижает говорящего. (Гляньте, ведь обращение друг к другу на равных — сейчас «браток», а 100 и 200 лет назад «товарищ» – оказывается характерно только для криминальных сообществ с особым типом совсем не христианских «братских» отношений.)
...Вот сижу, пью водку с литовцем-фермером. «Ну что ты, Андрей, так жестко со своими. Ведь все мы знаем, что благороднее русских никого нет... если, конечно, это настоящие русские, а не какая-то сволота... Не то, что мы, литовские жлобы. Нам есть, чему у вас поучиться...» И ведь если бы я сразу начал беседу с самодовольного битья пяткой в грудь, вряд ли я бы удостоился вот такой струйки елея на свою драную душу.

8 июня

Пресловутые 85%

Вспоминаю, что чувствовал полтора года назад. Неотрывно глядел в сторону Киева, воспринимая все происходящее, как праздник. Да, праздник, но не типа «дня Москвы», а настоящий, суровый, мужской, с человеческими жертвоприношениями. Видимо, в таком облике и должна приходить к нам настоящая свобода — омытой кровью. Почему-то свобода, поднесенная на блюде, никогда не идет впрок.
Но мне-то что, гражданину совсем другой страны? Какое мне дело до чужой фиесты? То-то и оно, что в тот месяц я ощущал лично себя получателем праздничных даров, того счастья, которое где-то за тысячу верст отсюда добыли другие, мужественные и благородные люди, но добыли не только для личного употребления, а для всех, кто способен оценить этот дар.
Я, как и многие другие, был в те дни свидетелем чуда. Действительно, такое ведь случается очень редко — когда правда, когда честь, когда добро выступают в кристальном, беспримесном виде. Настолько ярко, что так и подмывает, не боясь пафоса, писать все эти слова с большой буквы. Когда все высокое, что мы ценим в этой жизни, сияет чисто и не замазано никакой грязью, никакой двусмысленностью. Когда человеку, истосковавшемуся по однозначной ясности, наконец явлено — вот вам силы света и вот вам воинство мрака.
А теперь спустимся с эмпиреев в нашу реальность. Так получилось, что (если верить врагу с его социологией) чуть ли не девять из десяти наших сограждан по каким-то таинственным причинам вдруг разом возненавидели ту светлую сторону, которая никаких сомнений вызывать, казалось бы, не должна.
Можно, конечно же, допустить, что наша страна заселена слепоглухонемыми идиотами, навечно подключенными к телевизору. Признав такое, мы отчасти снимем грех осуждения со своей души и елейным голосом проблеем: «Прости им, Господи, ибо не ведают, что творят». Ну, плохо учились в школе, ну пошли в поводу у пропагандистов, поверили во все ужасы с распятыми мальчиками, позволили промыть себе и без того девственные мозги. Когда-нибудь мы им все это объясним, предварительно выдернув телевизор из розетки.
Если бы так!
А попробуем все-таки поковыряться в грязных душонках наших бывших друзей. И тут вдруг вылезет, что самую большую ярость вызывают у них вовсе не придуманные телевизионные зверства Донбасса. Если бы так! Весь корень страсти у каждого руссофашиста (назовем их адекватным именем) уходит именно туда, вглубь, конкретно к Майдану, который полтора года назад издалека пролил свет в наши с вами души. А почему? Ведь тогда все было так ясно! А вот именно потому. Потому что три четверти наших сограждан встали на дыбы от тех самых новостей, от которых мы с вами были готовы пуститься в пляс, от того горнего света, который с самого начала оказался нестерпимо жгучим для наших патриотов.
Этот тест яснее ясного показал, что подавляющее большинство в нашей стране искренне, всей душой ненавидит добро, ненавидит правду, ненавидит свободу. И за то, что власти рьяно исполняют его, большинства, черную волю, оно готово простить им все неудобства и притеснения, воровство, вранье и насилие.
- У вас, хохлы, революция достоинства? А харя не треснет? А не хотите еще сто лет простоять на коленях?
- У вас презик ворюга? Да, ворюга, кто спорит. Ну, и что? Мы под нашими ворюгами сколько лет сидим, и ничего. Только причмокиваем.
- Вам, сволочи, правды захотелось? А зачем она вам? Ведь в болоте нашего вранья живется куда уютнее!
- Вы хотите, наконец, добра? А вас кто вообще спрашивал?
А почему вдруг Бандера и его бандеровцы стали таким жупелом в глазах россиян, которые еще пару лет назад и знать не знали, кто это такие, а правильно произносить это имя не научились до сих пор? А по той же причине. Чует кошка, чье мясо съела. Ведь всего лишь потому, что это (не считая прибалтийских лесных братьев) была единственная народная сила, честно и мужественно восставшая против зверств НКВД. И у рабов, которые после кровавой войны, как ни в чем не бывало, добровольно побрели в привычное стойло, всякое свободолюбие непременно будет вызывать только ярость и ненависть.
Все остальное — лишь детали.