ЛЕГКО ЛИ ЖИТЬ В ЛАТВИИ

Я родилась и училась в Воркуте, где отец проходил ГУЛАГ. В 1969 году отец с семьей вернулся на родину. И мы вели в Латвии размеренную жизнь советского человека. Я окончила в Даугавпилсе педагогический институт. С развалом Советского Союза закончилась размеренная жизнь.
В правовом государстве главной ценностью является человек. Ради его спасения страны предпринимают все возможное и даже невозможное. За 25 лет независимости Латвии я убедилась, как несовершенны принятые законы, при которых индивидуум для нашей республики ничего не значит.
Латвия в демократической Европе. Но национальное самосознание общества не созрело до демократии. Принципы демократии не уважаются, а может, даже не осознаются в структурах самого государственного аппарата. В маленьких волостях «слуги народа» возвеличены самим же народом в ранг царей, а в союзе со священником – Бога, так как индивидуум не защищен государством от злобы должностных лиц. Человек боится, что будет затравлен избранной им же властью. Он видит, что в государстве открытое непринятие инакомыслия и нарушение основных прав, заложенных в Конституции. Все, что со мной случилось, тому подтверждение.
В местных средствах массовой информации чиновники порочат мое имя, оправдывая свои неблаговидные поступки, но эти органы мои опровержения, защищающие честь и достоинство, не печатают. Мне так и говорят: «Мы представителей власти критиковать не будем». А я маленький человек и об меня можно вытирать ноги.
В законе о государственном языке за бортом внимания государства остались люди среднего возраста, которым далеко до пенсии, но они не полиглоты. Из-за нервного состояния от пережитых суровых жизненных обстоятельств они не владеют латышским языком, поэтому не могут социально реализоваться. Государственная система породила бомж.
Я нашла в себе силы адаптироваться к социальной жизни. Мне надо было кормить семью. Не испугавшись кабальных условий, созданных чиновниками волостного самоуправления, открыла на селе предпринимательское дело. Я рассчитала все, кроме одного: из-за черной зависти через два месяца бессердечное руководство волости закрыло мой честный бизнес. И кто закрыл? Сельскую власть представляют учителя, медики, работники культуры, которые по своей профессии должны сеять добро и милосердие,
проявлять сострадание, то есть быть самими человечными людьми, а они, смеясь, пустили меня с детьми по миру, опорочив мое имя клеветой, что я несостоятельный бизнесмен. Я осталась с долгами, превышающими стоимость всего моего имущества. Мою семью разбили, судьбы детей сломали, искалечив неокрепшую психику молодых людей. «Слуги народа», обязанные улучшать благосостояние жителей, повышать их уровень жизни, мне заявили: «Вы для нас никто, ничто, пустое место».
Моя независимая душа и бьющая через край энергия не могли смириться с уготованной мне участью бомжа. Я выбрала свое место под солнцем, но волостное самоуправление в нашем демократическом государстве за меня решает, где мне жить, и чем заниматься. Зачем им обременять себя заботой о развитии села, тем более брать на себя такую нагрузку, как туристическая зона? У них стабильный оклад. Невозможность реализовать наши замыслы стала причиной отъезда сына за границу в поисках достойной жизни. Я вычеркнута государством из социальной сферы. Жила без собственных средств существования и при этом не имела статуса малоимущего и не пользовалась соответствующими льготами, а какая у меня будет пенсия – страшно было думать. Я даже не существовала, я прозябала, а все деньги, что мне попадали в руки, шли на погашение долгов. И, вообще, как бы я смогла выжить в это тяжелое для меня время, если бы не помощь сострадательных людей.
НИЗКИЙ ИМ ПОКЛОН!
Громкие судебные процессы, разоблачения Бюро по предотвращению и борьбе с коррупцией, полицейские аресты – это всего лишь политические игры. Вот, я, маленький человек, в этих инстанциях защиту не нашла. На мне политику не сделаешь и имя себе не создашь. Я пострадала от коррупции и злоупотребления властью, нарушения полицейской и юридической этики. Но судьба маленького человека не волновала борца с коррупцией, мое дело ему было неинтересно, и он ответил, что я его решу в суде. А предъявленные, на мой взгляд, доказательства правонарушений ответчика для слуг латвийского правосудия не являлись делом чести, чтобы передать в компетенцию полиции. В силу вступил закон о материальной компенсации за страдания, причиненные действиями чиновников. Но административный суд не стал обременять себя моим сложным делом, в котором замешаны депутаты Сейма (Парламента).
Я пережила страх насилия и смерти. Из-за преступных действий злоумышленников у меня погибли любимые животные, уничтожено имущество, но полиция и прокуратура защищали интересы моих гонителей – денежных и влиятельных лиц. А участковый полицейский прямо заявил: «Хотите, чтобы вас защищали, вступайте в партию».
Я сама бы создала партию, партию обиженных государством людей. И уверена, что она не была бы малочисленной. Но я глубоко верующий человек, а в моем понятии религия и политика не могут быть вместе. Бог един, и мы все для него равны. «И служения различны, а Господь один и тот же» (Евангелие, Первое послание к Коринфянам, 12:5). Человек в Божьем храме должен чувствовать себя в безопасности. «Всякая душа да будет покорна высшим властям; ибо нет власти не от Бога, существующие же власти от Бога
установлены» (Евангелие, Послание к Римлянам, 13:1). Чем можно оправдать партийную деятельность священников? Вместо того чтобы радеть за душу человека, ставить грешного на путь истинный, укреплять веру и терпение в обществе, они погрязли в дебрях политики. А где политика, там и равнодушие к человеку. Лидер партии священников на встрече с избирателями так и сказал: «Мы конкретному человеку не помогаем». Но как можно помочь человечеству, не помогая конкретному человеку? Ведь проблемы человечества состоят из проблем конкретного человека. Анализируя проблемы людей, можно спасти общество от кризиса.
В XXI веке в цивилизованном обществе нашего демократического государства, нарушив тайну исповеди, рвущийся к власти священник подверг меня инквизиции средневековья от имени кардинала Латвии. Но кардинал не подтвердил и не опроверг факт насилия над моей душой. Мой запрос застрял в канцелярии кардинала. Я как человек, конкретный христианин не существую.
Я верила в правовое государство и защищала свое право жить там, где я хочу, и заниматься тем, чем я хочу. Какие в современном обществе цивилизованные методы борьбы? Это суд и контроль вышестоящей организации. И у меня одно оружие – истина! Моя мятежная душа и неосознанное стремление к правде заставляли действовать, используя общие средства правовой защиты. Но куда я бы не обращалась в поисках справедливости, я натыкалась на равнодушие и получала формальные отписки. Судьба маленького человека никого не волновала. Я пришла к выводу, что не только не вникали в суть дела, но и даже и не знакомились с ним. Необдуманно раздутый бюрократический аппарат только сосет деньги налогоплательщиков, а самое страшное, что их равнодушие на законном основании: послания не принимают на русском языке и не заверенное нотариусом. У пожилого человека на это нет ни средств, ни здоровья. Меня мучает вопрос – для чего нужны районная управа, Министерство по делам регионального развития и самоуправлений, если не в их компетенции определять границы неограниченной власти местного самоуправления? Для чего нужны Государственные земельная и приватизационная комиссии, если их решение не является обязательным для самоуправления? И какие функции у Министерства культуры, если их служащих не волнует культура общения, развитие патриотизма в стране и имидж самой страны.
Вера, что я нахожусь под защитой Сатверсме (Конституции), укрепляла мои силы бороться со злом, но Конституционный суд отмахнулся от моего дела, порекомендовав мне обратиться в Бюро по правам человека.
Как можно добиться улучшение ситуации в области прав человека, если сами чиновники государственного аппарата не различают, где обязанности государства, а где права человека и в чем принципы демократии. Равнодушие и формализм Бюро по правам человека ввергли меня в психологический шок. Далекие от истины объяснения самоуправления удовлетворили чиновника, а на мои доказательства правды он не обратил внимание. Зачем нужно это Бюро, если мои права не только не восстановлены, но я даже от моих обидчиков не получила элементарных извинений за публичные унижения?
Последним средством защиты моих прав был президент.
Мою первую жалобу на волостное самоуправление служащие канцелярии президента отправили для разбирательства самому же волостному самоуправлению, что укрепило у них уверенность во вседозволенности. Мне так и говорили: «Нам все можно». Наши президенты только на словах проявляют заботу о человеке, независимо на каком языке он общается, но мои крики о помощи (я ведь не денег просила, а объективного разбирательства) дальше канцелярии президента не доходили, а служащие канцелярии даже и не считают нужным и формально отписаться. Я пришла к выводу, что какое отношение главы государства к людям, такое отношение и его персонала. Равнодушное отношение к запросам народа нанесло мне сильный психологический удар, что подорвало физическое здоровье.
Холод, голод, унижения, преследования и даже побои, раздутая вокруг моего имени клевета, меня не сломали. «Ибо мы не сильны против истины, но сильны за истину» (Евангелие, Второе послание к Коринфянам, 13:8). А вот равнодушие государства (в моем понятии те инстанции, куда я обращалась, тем более президент, представляют государство), сломило мой дух и разбило тело. Вера в поддержку государства иссякла. Я ощущаю боль обиды всеми клеточками организма.
Какое может быть здоровье у человека, постоянно подвергающегося стрессу и не имеющего возможности реализовать себя? Я как пациент свободна в выборе врача, но ограничена в получении полноценного обследования и соответствующего лечения, так как завишу от семейного врача, порой относительного специалиста. И я не защищена от его хамского обращения. Система семейных врачей этому способствует. Главной ценностью нашего здравоохранения является не человек, а деньги. Наша система здравоохранения, когда месяцами ждешь приема у специалиста, а годами диагноз, сделала меня инвалидом. Медицинская комиссия по определению инвалидности подвергла таким унижениям, что я долго находилась в шоке. Я постоянно задаю себе вопрос о том, что точно ли это врачи-люди самой гуманной профессии, или упивающиеся властью людишки, а, может быть, у них тоже равнодушие на законном сновании? Человеку, который самостоятельно не может обслужить себя, проявив, как бы акт великодушия, определили рабочую группу, так как из-за мизерной пенсии имеет статус малоимущего и, значит, сможет бесплатно поддерживать свое здоровье в больнице. Да только трудно получить от семейного врача направление на лечение в стационар и больница таких пациентов принимать не хочет.
Я не отношу себя к писателям. Я стала писать книги в шоке. С содействия власти на глазах у праведных христиан и церкви я умирала от голода и холода, а мне не протянули руку помощи, а толкали в могилу унижениями и грязной клеветой. В отчаянии искала способ уйти из жизни, но Господь вложил мне в руку ручку, а в голову яркие мысли. Первая книга «Дневник святой грешницы» (эротический роман) создавалась как по волшебству, уникальные события появлялись, а попадая в книгу, исчезали. Там, где я не могла найти нужного слова, оно само мне попадалось на глаза. На страницах нет вымысла. Все было со мной на самом деле: мистика, колдовство, привидения, души умерших, чудо, волшебные видения. Я создала страдальческий образ героини, ее судьбу
на примерах из своей жизни. В моем произведении описано и доказано, если только доказательства убедительны, что моя героиня все проходит по велению Бога. Сюжеты произведений из лирического сборника «Ностальгия» мне приснились, и книга возникла на одном дыхании. Пережитый страх насилия и смерти породил триллеры из сборника «Сила любви». Мой гороскоп мне предсказал помощь от родителей с потустороннего мира – так появилась книга «Человек в жерновах истории». Я нашла возможность выразить свою личность, не понятую и не принятую обществом. Но в нашем демократическом государстве мое творчество подверглось цензуре советских времен. Не созрело сознание людей до реалистически изложенной правды жизни. Мой роман об истории Латвии на примере судьбы моего отца актуален сейчас, но, по моим наблюдениям, национальный менталитет не пропитан духом патриотизма. У нас говорят о независимости Республики с оглядкой, чтобы никто не увидел, кто говорит. Да и какого патриотизма ждать от населения, если государственные чиновники не заботятся о престиже своей страны? Если их не волнует честь Латвии, когда обиженные государством люди находят защиту в Европейском суде, тем самым закрепляя имидж не правового государства. Я государством оторвана от социальной жизни и загнана в духовную тюрьму. И не вижу никакого просветления в своей судьбе. Каждый человек уникален и достоин заботы и защиты своего государства.
Латвия только тогда будет сильным государством с единой общностью людей, когда будет дорожить такой ценностью, как человек. Доверие общества как к правовому государству будет только тогда, когда государственные законы не будут создавать противостояние власти и человека, а станут на защиту индивидуума.

Написать письмо