Наивным идеалистам в конце прошлого века казалось, что эпоха войн уходит. Новая рациональность и новая гуманность позволят их избежать. Они делают войну нелегитимной. Мы сами были такими идеалистами. Или, по крайней мере, хотели надеяться на лучшее. Но новый век показал, что эти надежды чрезмерны. И вот, к концу первой четверти века, мы живем в каком-то военном чаду. Мир воюет, мир вооружается. Притом современные войны имеют особый характер. Современные войны меньше всего зависят от событий на традиционном поле боя. Или поле боя сменило свой вид и вовсе не сводится к окопной линии фронта. Вошло в обиход понятие «гибридная война». Это стратегия, сочетающая почти любые методы для достижения целей, количество и качество которых тоже умножается. Гибридную войну активно использует Россия против Запада. Ограниченная в традиционных ресурсах для конкуренции с НАТО и ЕС, Москва применяет то, в чем поднаторела и преуспевает: дезинформацию, кибератаки, экономическое давление и тайные операции. Методы гибридной войны России Первое. Информационная война и дезинформация. Россия вкладывает значительные ресурсы в информационные операции. В 2022 году во время войны в Украине Россия запустила кампанию, утверждая, что биолаборатории на Украине разрабатывали оружие под руководством США. Договорились до баснословных боевых комаров и до этнического оружия, специально якобы направленного против русских. Это безумие опровергнуто ООН, но нарратив распространился в 30 странах. Бюджет информационных активов пухнет. Так, бюджет RT (Раша Тудэй) в 2023 году составил около 23 миллиардов рублей (примерно $300 миллионов по тогдашнему курсу). Sputnik также получает щедрое финансирование для работы на десятках языков. Возможно, даже более эффективны пропаганда и дезинформация в соцсетях. Согласно отчету Центра анализа европейской политики (CEPA) 2024 года, Россия использует более 150 тысяч аккаунтов в социальных сетях для распространения дезинформации в Европе и США. Характерный пример - вмешательство в выборы в США 2016 года. Интернет-агентство ("фабрика троллей") в Санкт-Петербурге, связанное с Евгением Пригожиным, создало тогда тысячи фальшивых аккаунтов, охвативших более 126 миллионов пользователей Facebook. Второе. Кибератаки. Россия стоит за множеством киберинцидентов, направленных на западные страны. По данным Microsoft Threat Intelligence за 2023 год, 58% кибератак, спонсируемых государствами, исходят из России. Информационные агрессоры, группировки, такие как Fancy Bear (APT28) и Cozy Bear (APT29), связаны с российскими спецслужбами. Так, атака на SolarWinds в 2020 году затронула 18 тысяч организаций, включая Госдеп США. Ущерб оценивается в миллиарды долларов. А в декабре 2024 года повреждение кабеля Estlink 2 между Эстонией и Финляндией вызвало подозрения в диверсии со стороны России. Эстония зафиксировала присутствие российского судна вблизи места инцидента, что подтверждается данными спутникового слежения. И это не единственный эксцесс такого рода. Третье. Экономическое давление. Россия использует газ как оружие. В 2021 году, перед вторжением в Украину, "Газпром" сократил поставки в Европу. Это привело к росту цен на газ до $1 800 за тысячу кубометров. По данным Евростата, в 2022 году 40% газа ЕС все еще поступало из России, хотя к 2025 году эта доля сократилась до 15% благодаря сжиженному газу из США и Катара. В 2023 году Россия ввела эмбарго на экспорт дизельного топлива в страны Балтии. Это увеличило затраты Литвы на энергию на 12% за три месяца. Теневой российский флот из 600 старых танкеров перевозит 1,5 миллиона баррелей российской нефти ежедневно, обходя западные санкции (это данные Lloyd’s List, 2024 год). Четвертое. Использование "зеленых человечков" и тому подобных прокси-сил и частных армий Тактика "зеленых человечков" в Крыму в 2014 году стала универсальным шаблоном. Тогда, по данным Bellingcat, в крымской операции захвата полуострова участвовало около 10 тысяч российских военнослужащих без опознавательных знаков. ЧВК "Вагнер" насчитывала до 50 тысяч бойцов на пике в 2023 году и действовала в Ливии, Сирии и Мали. В 2022 году "Вагнер" был замечен в поддержке пророссийских сил в Судане. А в 2024 году в Польше задержали группу диверсантов, предположительно связанных с Россией, планировавших поджоги складов с военной помощью для Украины. В марте этого года одного гражданина Белоруссии обвинили в совершении диверсии по заказу российских спецслужб, ему вменяется поджог строительного супермаркета OBI в Варшаве в апреле 2024 года. Пятое. Вмешательство в европейские политические процессы. В 2020 году российские хакеры взломали почту команды Эммануэля Макрона перед выборами во Франции, пытаясь повлиять на их исход. По данным EU DisinfoLab, в 2024 году Россия потратила $15 миллионов на кампании в TikTok и X для продвижения антизападных нарративов среди молодежи в ЕС. Россия поддерживает радикальные, антиевропейские, антисистемные и популистские партии. По данным французской разведки (DGSE), в 2014 году Национальный фронт Марин Ле Пен получил кредит в €9 миллионов от российского банка. В 2023 году немецкие СМИ раскрыли финансирование "Альтернативы для Германии" через посредников из Москвы. Чем Запад отвечает на гибридные атаки? Часто считают, что отвечает Запад слабо и неумело. Ему явно недостает наступательной инициативы. Но без ответа все же российская агрессия не остается. Обозначим векторы этого ответа. Первое. Укрепление информационной устойчивости. Программа ЕС East StratCom с 2015 года выявила более 15 000 случаев дезинформации из России. Расширение таких инициатив необходимо. Финляндия в 2023 году ввела обязательные уроки медиаграмотности в школах, снизив восприимчивость к фейкам на 30% (это данные Helsinki Times). Второе. Усиление кибербезопасности. НАТО провело учения Cyber Coalition 2024 с участием 35 стран, отработав защиту от атак на энергосети. США в 2025 году увеличили бюджет кибербезопасности до $13 миллиардов, что позволило создать 200 новых команд реагирования. Правда, что с ними будет при новом президенте, пока неясно. Третье. Снижение энергетической зависимости. Германия к марту 2025 года, судя по всему, полностью отказалась от российского газа, заменив его поставками из Норвегии и США (данные Bundesnetzagentur). ЕС инвестировал €50 миллиардов в ветряные и солнечные проекты в 2024 году, увеличив долю "зеленой" энергии до 45%. Четвертое. Санкции и юридическое преследование. Санкции Запада заморозили $300 миллиардов резервов ЦБ России в 2022 году, а новые меры 2024 года сократили доходы от нефти на 25% (МВФ). В 2025 году Литва предложила конфисковать активы российских олигархов в ЕС для финансирования восстановления Украины. Пятое. Активная дипломатия и поддержка союзников. В 2024 году НАТО увеличило присутствие в странах Балтии до 10 000 военнослужащих после инцидентов с кабелями. США выделили $61 миллиард Украине в 2024 году, что позволило сдерживать российские силы на востоке. Шестое. Гибридные контратаки. В 2023 году активисты из Anonymous взломали российские телеканалы, транслируя правду о войне в Украине. Предложение Литвы саботировать теневой флот России поддержали Швеция и Дания, начав мониторинг судов в Балтийском море в январе 2025 года. Подведем предварительный итог. Россия ведет гибридную войну против Запада, используя изощренные методы с опорой на реальные ресурсы: от $300 миллионов на пропаганду до 600 танкеров теневого флота. Запад отвечает. Санкциями, киберзащитой и диверсификацией. Но для победы нужны более активные шаги: от развития медиаграмотности до гибридных контратак. На кону — стабильность единственного очага либеральной демократии в мире.

Трансатлантическая солидарность в серьезном кризисе. Политические и экономические узы рвутся или, по крайней мере, проходят критическое испытание. Для нас, европейцев, внезапно актуальным стал вопрос, сможет ли Европа обойтись без США. Старый Свет и Новый, Европа и Соединенные Штаты на протяжении десятилетий были связаны тесными политическими, экономическими и культурными узами. Они были обновлены после Второй мировой войны и укреплены в эпоху Холодной войны на основе политического и экономического, а также в некоторой степени и культурного первенства США. Это союз, который в Европе не признавали только закоренелые маргиналы. И основан этот союз был в корне на общих ценностях – ценностях культуры Запада. Хотя в Европе и говорили о культурном суверенитете, но реально он не требовал больших усилий. Американские культурные влияния спокойно уживались с европейским культурным авангардом. Это не означало отсутствия споров. Это их предполагало. Но сама культура Запада формируется в пространстве дискуссий. Так что спорная новизна и проблематичные традиции, гениальные и безумные идеи и проекты в сфере мысли, в искусстве, в культурной практике сосуществовали, образуя большой горизонт смыслов. Разговоры о кризисе в культуре, в духовной сфере исходили из наличия общего проблемного пространства, неизбежных и неискоренимых связей между Европой и Северной Америкой. Новый вызов, однако, оказался брошен в последние годы. Общественная среда в США пришла в движение, суммарным знаменателем которого стало резкое усиление тенденции к изоляционизму и национальному эгоизму. Притом, что нечто подобное мы легко найдем и в жизни Европы, она в целом все-таки оказалась явно не готова к тому резкому разрыву трансатлантической солидарности, который декларируется новым президентом США Трампом и его политической свитой – функционерами Республиканской партии. На фоне этого возникает вопрос: сможет ли Европа обойтись без США? Чтобы ответить на него, рассмотрим три ключевых аспекта — политику, экономику и культуру. Политическая самостоятельность: реальность или иллюзия? Политически Европа в значительной степени зависит от США через структуры НАТО, где американское военное присутствие и ядерный зонтик обеспечивали безопасность континента. После окончания холодной войны европейские страны сократили свои военные бюджеты, полагаясь на США как на гаранта стабильности. Например, в 2023 году лишь 11 из 31 страны НАТО достигли целевого показателя в 2% ВВП на оборону, причем значительная часть этих расходов приходится на американскую технику и инфраструктуру. Однако последние события — такие как война в Украине, угроза глобальной войны с Россией (и фактическое начало гибридной войны) и непредсказуемая политика США — подтолкнули Европу к идее «стратегической автономии». Франция под руководством Эммануэля Макрона активно продвигает создание общеевропейских вооруженных сил и готова гарантировать Европе свой ядерный зонтик. Германия, традиционно осторожная в военных вопросах, начала переосмысливать свою роль. Тем не менее, политическая независимость Европы сталкивается с внутренними проблемами. ЕС – это ассоциация, где нет единства взглядов на автомате. До последнего времени страны Восточной Европы, такие как Польша, видели именно в США основного союзника против России, для них политика Трампа это удар страшной силы. Есть и прихлебатели Кремля в Европе: автократы Орбан и Фицо. Без единой внешней политики по ключевым вопросам и общей армии Европа пока не может игнорировать вопрос об американской поддержке. Однако вынуждена считаться с тем, что такой поддержки в критической момент она может и не получить. Ситуация меняется на глазах. Европа теоретически способна обойтись без США, но на практике это требует времени, ресурсов и политической воли. Политически континент пока не готов к полной самостоятельности из-за зависимости от НАТО и внутренних разногласий. Экономическая независимость: торговля против технологий. Экономически Европа и США взаимозависимы, но степень этой зависимости асимметрична. США — крупнейший торговый партнер ЕС: в 2023 году объем торговли товарами между ними составил около 1,2 триллиона долларов. Американские компании, такие как Apple, Google и Amazon, доминируют на европейском рынке технологий и услуг, а европейские фирмы, такие как Airbus и Volkswagen, активно работают в США. Однако Европа обладает мощной экономической базой: совокупный ВВП стран ЕС в 2024 году превысил 18 триллионов долларов, что в принципе сопоставимо с американским. ЕС также активно диверсифицирует торговые связи, укрепляя отношения с Китаем, Индией и странами Африки. После энергетического кризиса 2022 года, вызванного сокращением поставок российского газа, Европа ускорила переход на возобновляемые источники энергии и снизила зависимость от американского сжиженного природного газа, хотя США остаются важным поставщиком. Вероятно, ключевой вызов — технологическая зависимость. Европейские инновации в области искусственного интеллекта, полупроводников и цифровой инфраструктуры отстают от американских. Регуляторная политика ЕС, такая как GDPR (общий регламент по защите данных), защищает рынок. Но она, скажем прямо, не стимулирует появление собственных технологических прорывов. Если Европа хочет экономической независимости, ей придется инвестировать в R&D (исследования и разработки) и создавать конкурентоспособные альтернативы американским продуктам. В противном случае она останется в роли потребителя, а не производителя. Скорее всего, в ближайшие годы Европа будет двигаться к большей автономии, сохраняя стратегическое партнерство с США. Полный разрыв возможен только в случае радикальных изменений — например, если США окончательно утратят интерес к европейским делам или если ЕС сумеет консолидироваться в единое политическое и экономическое пространство. Культура: между Голливудом и национальной идентичностью. Самый тонкий вопрос – культурный суверенитет. Позволительно спросить: а нужен ли он, по большому счету? Культурная жизнь в США происходит чрезвычайно плюралистично – и, к счастью, мало зависит от капризов вашингтонской власти. Пока еще рано прогнозировать какие-то непоправимые патологии в американской культурной сфере, которые могли бы привести к разрыву между Старым и Новым Светом. Но то же самое можно сказать и про европейскую культуру. Она плюралистична, в ней есть много всякого, но это и обеспечивает ее динамику. Культурная независимость невозможна. При этом культурное влияние США на Европу огромно: американские фильмы, музыка и поп-культура формируют вкусы поколений. Голливудские блокбастеры собирают в европейских кинотеатрах миллиарды евро, а Netflix и Spotify прочно вошли в повседневную жизнь. Английский язык, усиленный американским культурным экспортом, стал lingua franca Европы. Тем не менее, Европа обладает богатым культурным наследием и оно не выглядит умирающей традицией, кто бы и что бы на сей счет ни говорил. Франция, например, субсидирует национальное кино и вводит квоты на иностранный контент в СМИ. Европейские фестивали, такие как Каннский или Венецианский, сохраняют престиж. Местные музыкальные и литературные традиции находят свою аудиторию. Европа показала, что может создавать глобально значимый контент — от сериалов вроде немецкой «Тьмы» до литературных событий мировой значимости. Есть, наконец, еще и пример России, показывающий, что репрессии в сфере культуры, мотивированные изоляционизмом кремлевской власти, попытка культивировать некую самобытность - до добра не доводят. Думается, в культурной сфере Европа и США на большую перспективу останутся связанными узами, которые одновременно поддерживают и ограничивают обе стороны. Политические патологии и авантюризм, изоляционистские потуги едва ли могут этому сильно помешать.

Комфортная среда общества потребления еще недавно казалась европейцам непобедимым трендом. Гламур воспринимался как искушение и проклятие, сильнее и страшнее которого трудно что-то вообразить в реальности, а не в жанре фэнтези. Но пришли иные времена. Времена суровых испытаний. Время, когда цинизм из игровой стратегии артистической богемы превратился в инструмент мировой политики. Когда прагматизм принял самые грубые и примитивные выражения. Когда мир скользит в густую архаику. Мутное время. Оно требует воли к истине и готовности к утверждению гуманистических ценностей там, где правят свой бал хищные инстинкты. Европа оказалась анклавом ценностей в ойкумене, где доминируют интересы. А они подчинены эгоистическим задачам, самоутверждению и властному доминированию. Культура Европы перестраивается. Заново актуален Толкин, а не Уэльбек. Книги достоинства и доблести, а не книги отчаяния и распада. Книги солидарности, а не книги одиночества. Вызов ценностям сконцентрировался в двух личностях, двух культовых монстрах на восточной и западной границах исторического Запада. Они собой олицетворяют альтернативу европейским ценностям: свободе и разнообразию, гуманности и правам человека, верховенству закона. Близнецы-братья при всем их внешнем несходстве. Злые алчные старики. Противники демократии, основанной на правах и свободах. Путин в России продвигает нарратив о “традиционных ценностях”, противопоставляя их “декадентскому Западу”. По сути, это апология дремучей архаики, мира без свободы, основанного на насилии и принуждении, на страхе, на служилой рабьей этике, попросту выражаемой приговоркой “я начальник – ты дурак”. Трамп также бросает вызов базисным европейским ценностям, навязывая миру интересы взамен идеалов и, как и Путин, смазывая грань между истиной и ложью, фактом и фейком. Если США под руководством Трампа окончательно откажутся от идеалистической мировой миссии, от роли защитника свободы и демократии, Европа может потерять союзника в утверждении и продвижении своих идеалов. В этих координатах война в Украине приобретает особый смысл. Это не просто сопротивление нации имперскому нахрапу (хотя антиколониальный акцент важен). Это символическое противоборство: с украинской стороны - война за утверждение идеалов и ценностей европейской культуры и цивилизации, с российской стороны – война против этих идеалов и ценностей. По крайней мере, так ее воспринимают многие – и такой она имеет шанс войти в Большую Книгу Истории, в память человечества. Украина стала синонимом свободы и гуманности. Поэтому мы были, есть и будем с Украиной. Вы скажете, что это не всегда сбывается в житейской практике? Что ж, многое не сбывается до конца в житейской практике! Святость или праведность не вменены стране целиком или народу целиком. Это личная высота отдельных людей. Но есть нечто главное и важное, что пробивает себе путь сквозь рутину и хлам повседневности. Россия начала войну против Украины, что стало своего рода лакмусовой бумажкой: поддержка Россией несвободы и агрессия против демократического соседа ставят под вопрос способность Европы защищать свои принципы. Конечно, это не та война, которая происходит в пространстве Украины. Она происходит везде, где сталкиваются принципы, где проходят испытание ценности. Она происходит в душе человека, она происходит в самом сердце Европы. Характерно, к примеру, что атаки Трампа на американские СМИ как "врагов народа" находили отклик и у европейских автократов, таких как венгерский диктатор Орбан, который использовал схожую риторику для подавления независимых изданий. Путин собирает себе поклонников среди право-левых маргиналов европейской политической сцены. Густо сдобренный демагогией призыв находит отклик у некоторых европейских политиков и общественных групп. Европа в себе изживает – обречена на это – путинизм и трампизм. Такие войны не кончаются сделкой. Сама идея сделки в этом контексте является глумливой гримасой, пародией на истину и здравый смысл. Вторая мировая война уже была в основе своей войной за свободу – или рабство. Закончилась она победой свободы, хотя победа эта была осложнена массой околичностей. Так, увы, обычно и бывает. Однако все же помимо этих околичностей была самая существенная истина, которая взяла верх. Истина достоинства, права личности на жизнь и на свободу. Теперь, возможно, мы платим за компромиссы ХХ века, которые отозвались в новом столетии эпигонским злом, нашедшим новые выражения и развернувшимся во всю ширь в окрестном мироздании. Что ж, история не кончается. Высокая патетика, еще недавно казавшаяся невыносимо фальшивой фразой, снова в цене. Вызов брошен. Как говорили в старину, время выбрало нас. Мы к этому не готовились. Мы собирались жить иначе. Но сегодняшний выбор – это не вопрос стиля. Это вопрос смысла.

Внимая ужасам войны, нельзя не думать об ее последствиях. Наступивших и наступающих, острее с каждым днем и часом. Они для всех свои – и для жертвы, и для агрессора, и для соучастников, которые так или иначе вовлечены в конфликт, который кажется региональным, но имеет и глобальные измерения. Но кульминация проблем – в Украине и для украинцев. Гуманитарные последствия войны для них стали одной из наиболее значительных катастроф в Европе со времен Второй мировой войны. Война, начавшаяся в 2014 году с аннексии Крыма и вооруженного конфликта на Донбассе, а затем обострившаяся в 2022 году полномасштабным вторжением, привела к огромным потерям среди гражданского населения, к бедствиям и разрушению инфраструктуры. Рухнула жизнь, казавшаяся нормальной или приемлемой. Неприемлемость и ненормальность стали правилом нового бытия. Я смотрю на ситуацию из Киева. Кто-то видит ее иначе. 1. Беженцы из Украины и «внутренне перемещенные лица» Один из самых явных последствий войны — это массовое перемещение населения. Миллионы украинцев были вынуждены покинуть свои дома и искать убежища как внутри страны, так и за ее пределами. По данным ООН, к 2024 году число беженцев из Украины превысило 8 миллионов человек, а более 5 миллионов стали внутренне перемещенными лицами. Беженцы сталкиваются с множеством проблем в реализации элементарных человеческих прав, включая нехватку жилья, медицинской помощи и доступ к образованию. Они решают проблему интеграции в новой среде или надеются вернуться в родной дом. Но дома часто уже нет. И перспектива возвращения туманна, что рождает ощущение случайности и бессмысленности жизни, пусть и спасенной из-под огня. 2. Разрушение инфраструктуры Военные действия нанесли огромный урон инфраструктуре Украины. Разрушены дома, школы, больницы, дороги и энергетические объекты. Гуманитарная ситуация осложняется невозможностью восстановить разрушенные объекты в условиях продолжающегося конфликта и атак на гражданские объекты, что приводит к перебоям с подачей воды, электроэнергии и газа. В дефиците медицинская помощь, проблемы с обучением в школе. Особенно тяжелая ситуация сложилась в прифронтовых зонах, где доступ к основным услугам практически отсутствует. Раненые гражданские лица часто не могут получить необходимую медицинскую помощь из-за нехватки медицинских ресурсов и повреждения инфраструктуры здравоохранения. 3. Потери среди гражданского населения и военных Наверное, с этого нужно было начать. С невозвратных потерь, которые умножаются. По оценкам ООН и других международных организаций, тысячи мирных жителей погибли в результате военных действий. Многие из них стали жертвами обстрелов, мин, насильственных акций. Гибнут и военные. Отцы, сыновья, братья. Это тяжелое испытание для всех и непоправимая утрата. Согласно данным Управления Верховного комиссара ООН по правам человека (OHCHR), с начала полномасштабного вторжения России в Украину 24 февраля 2022 года зафиксировано 30,457 гражданских пострадавших. Из них 10,582 человека были убиты и 19,875 — ранены. Фактическое число погибших и раненых может быть значительно выше из-за сложности учета в условиях активных боевых действий. (UN News). https://news.un.org/en/story/2024/02/1146842 По данным на сентябрь 2024 года, количество погибших украинских военнослужащих с начала полномасштабного вторжения России, по различным сообщениям в СМИ, составляет около 31,000 человек. Эти данные подтверждены официальными заявлениями украинского правительства и освещаются в международных изданиях, таких как DW. Официальные и независимые источники могут отличаться в своих оценках из-за сложности сбора точных данных в условиях боевых действий. Для получения актуальной информации рекомендую обратиться к последним публикациям новостных агентств, таких как (DW). https://www.dw.com/ 4. Душевные раны Война оказывает глубокое влияние на психическое здоровье людей. Даже если все близкие живы. Даже если не пришлось стать мигрантом. Потеря близких, разлука с семьей, вынужденное перемещение и постоянный страх за свою жизнь и жизнь родных приводят к росту случаев посттравматического стрессового расстройства (ПТСР), депрессии и тревожных расстройств. Эти проблемы особенно остро стоят среди детей и подростков, чье развитие серьезно пострадало из-за отсутствия стабильной среды и нормального доступа к образованию. Особый род психической патологии – привычка к войне. Привыкание к нетерпимому. Наконец, нужно сказать и о травме военнослужащих, которые вынуждены защищать страну с оружием в руках, на грани жизни и смерти, идя на смерть и убивая. Может ли эта травма компенсироваться сознанием высокой миссии? Особый опыт – опыт плена. Тяжелейшее испытание не только физическими пытками, но и духовным насилием и унижением. 5. Экономические последствия и нищета Разрушение предприятий, блокада портов и потеря рабочих мест привели к экономической рецессии и росту бедности в Украине. Многие люди потеряли свои источники дохода и вынуждены бороться за выживание. Перспективы неясны. И близкие, и отдаленные. Гуманитарная помощь извне часто является единственным средством поддержки для самых уязвимых категорий населения. Но она не решает всех проблем и не до всех доходит. Доставка гуманитарной помощи часто осложняется из-за активных боевых действий и отсутствия безопасных коридоров. Военные действия нередко приводят к блокаде городов и поселков, что делает невозможным доставку продовольствия, воды, медикаментов и других жизненно важных товаров. 6. Нарушение прав человека Собственно, многое из вышеперечисленного представляет собой такие нарушения. Но скажем и специально. Война сопровождается многочисленными нарушениями прав человека. Международные организации фиксируют случаи военных преступлений, таких как целенаправленные атаки на гражданские объекты, пытки, насилие и незаконные задержания. Женщины и дети особенно подвержены рискам, включая сексуальное насилие и торговлю людьми. Украинских детей силой депортировали в Россию. Заключение Глубоко травматический опыт войны ХХI века – это то, что воспринимается и обдумывается нами в текущий момент. Казалось, в Европе это невозможно. И уровень цивилизации, элементарные основы гуманности не дадут разгуляться злу. Тем сильнее шок. Гуманитарные последствия войны в Украине требуют международного внимания и немедленного реагирования. Такова логика происходящего. Без этого миллионы людей будут продолжать страдать от последствий войны, которая уже нанесла неизгладимый след на жизни многих. Международные организации и доноры продолжают предоставлять помощь, но для обеспечения устойчивого решения необходимы новые усилия.

Война всегда обнажает то, что в общественном организме существует прикровенно. Такова ее жестокая правда. Вот и нынешняя война вскрыла коренные несовпадения в ментальном строе украинского и российского общества. В российском обществе социальная архаика сословного общества причудливо сочетается с подспудной атомизацией и эгоцентрикой как мотивом принятия решений и выработки жизненных маршрутов. Украинское общество иное, пластичное, гибкое, спесивая и взращенная в поколениях сословность тут скорее случай, чем правило, а живая ситуативная солидарность часто очевиднее персонального и группового эгоизма. Россия предсказуемей, исходя из феодально-сословной матрицы, довлеющей активности людей. Украина спонтанней. Унылый порядок против веселого хаоса, сказали бы мы, с отсылкой к тем запорожцам, которые писали письмо турецкому султану. Веками украинцы приспосабливались, адаптировались к чуждой им империи, иногда обнаруживая в этом немалый талант и становясь даже церберами почище кого другого. Но это та же логика гибкости, которая в более свободной среде дает иные результаты и создает широкий диапазон смысловых и поведенческих вариаций, творческую среду. В России отдача человека империи полнее. Он встает к ней на службу и с трудом мыслит себя вне этой службы. Конечно, служба такая может быть с большой примесью личной корысти. И, конечно, не всякий рожденный в России обречен такой доле; есть и те, кто отвергали и отвергают ее, уходя в религиозную или культурную оппозицию, а подчас и политически противостоя мейнстриму. Но политическое противоборство заведомо неравных сил здесь имеет предрешенный результат. Эти общие соображения можно сопроводить простой иллюстрацией. Чиновники, служилое сословие – и вызов истории. Что мы видим в Украине и что в России. Как они отвечают на этот вызов там и тут? Во время конфликта поведение и участие чиновников Украины и России в военных действиях отражают значительные различия в подходах к управлению и ответственности перед своими гражданами. Эти различия демонстрируют не только разницу в политической культуре, но и в общественных ожиданиях от госслужащих. ** Украина С начала полномасштабного вторжения России многие украинские чиновники приняли активное участие в боевых действиях, добровольно вступая в ряды Вооруженных сил Украины или территориальной обороны. Это касается как представителей местных администраций, так и чиновников национального уровня. Для многих из них решение отправиться на фронт стало символом личной ответственности за судьбу страны и попыткой личным примером поддержать боевой дух населения. В этом отношении особенно заметно участие глав местных администраций, волонтеров и других чиновников, которые временно оставили свои должности ради службы в армии. Это не только поддерживает единство среди граждан, но и является мощным символом солидарности власти с народом. **Россия В России чиновники, напротив, остаются преимущественно в тылу, выполняя свои обязанности в рамках административных задач и не участвуя непосредственно в боевых действиях. Среди российских государственных служащих почти не зафиксировано случаев добровольной службы на фронте или мобилизации, что существенно контрастирует с украинской ситуацией. Российские чиновники преимущественно занимаются организацией тылового обеспечения, координацией экономических и социальных мер в условиях санкций, а также информационной поддержкой государственных нарративов. Их роль сосредоточена на поддержании контроля внутри страны, в то время как активное участие в боевых действиях остается задачей профессиональных военных и наемников. Исключения редки и часто продиктованы привходящими обстоятельствами: скажем, попыткой избежать уголовного преследования за совершенные преступления. **Общественная реакция и значение В Украине участие чиновников в военных действиях воспринимается как акт мужества и пример для подражания, укрепляющий доверие общества к власти. Это способствует формированию более тесных связей между государством и народом, демонстрируя, что власти готовы разделить с гражданами все тяготы войны. Исключения воспринимаются как патология. Хотя присущий украинцам критический подход к любой власти сказывается в том, что всякий чиновник, удаляющийся от личной активности на театре военных действий подвергается за это яростной критике. В России же, наоборот, участие чиновников в боевых действиях могло бы подорвать образ стабильности и управляемости, который власти стремятся поддерживать. Отсутствие чиновников на фронте снижает риск критики в адрес власти и предотвращает возможное снижение уровня доверия к государственным институтам. Призывы к чиновникам показать пример личного военного героизма здесь звучат настолько редко или в настолько маргинальных публичных пространствах, что этим можно пренебречь. **Резюме Разница в действиях чиновников Украины и России на фронте подчеркивает фундаментальные различия в подходах к управлению государством и взаимодействию с обществом. Украинские чиновники часто делят тяготы войны со своими согражданами, в то время как российские госслужащие остаются в стороне, выполняя свои обязанности в рамках административных функций. Эти различия отражают не только различие в политических системах, но и в общественных ожиданиях от власти. Этот вывод, конечно, звучит крайне ригористично. Жизнь богаче вариациями, и выше о них было сказано. Однако эти пестрые вариации не мешают фиксации закономерности.