Ментальные матрицы и статус элит: Украина и Россия

Война всегда обнажает то, что в общественном организме существует прикровенно. Такова ее жестокая правда. Вот и нынешняя война вскрыла коренные несовпадения в ментальном строе украинского и российского общества. В российском обществе социальная архаика сословного общества причудливо сочетается с подспудной атомизацией и эгоцентрикой как мотивом принятия решений и выработки жизненных маршрутов.
Украинское общество иное, пластичное, гибкое, спесивая и взращенная в поколениях сословность тут скорее случай, чем правило, а живая ситуативная солидарность часто очевиднее персонального и группового эгоизма.
Россия предсказуемей, исходя из феодально-сословной матрицы, довлеющей активности людей. Украина спонтанней.
Унылый порядок против веселого хаоса, сказали бы мы, с отсылкой к тем запорожцам, которые писали письмо турецкому султану.
Веками украинцы приспосабливались, адаптировались к чуждой им империи, иногда обнаруживая в этом немалый талант и становясь даже церберами почище кого другого. Но это та же логика гибкости, которая в более свободной среде дает иные результаты и создает широкий диапазон смысловых и поведенческих вариаций, творческую среду.
В России отдача человека империи полнее. Он встает к ней на службу и с трудом мыслит себя вне этой службы. Конечно, служба такая может быть с большой примесью личной корысти. И, конечно, не всякий рожденный в России обречен такой доле; есть и те, кто отвергали и отвергают ее, уходя в религиозную или культурную оппозицию, а подчас и политически противостоя мейнстриму. Но политическое противоборство заведомо неравных сил здесь имеет предрешенный результат.
Эти общие соображения можно сопроводить простой иллюстрацией. Чиновники, служилое сословие – и вызов истории. Что мы видим в Украине и что в России. Как они отвечают на этот вызов там и тут?

Во время конфликта поведение и участие чиновников Украины и России в военных действиях отражают значительные различия в подходах к управлению и ответственности перед своими гражданами. Эти различия демонстрируют не только разницу в политической культуре, но и в общественных ожиданиях от госслужащих.

** Украина

С начала полномасштабного вторжения России многие украинские чиновники приняли активное участие в боевых действиях, добровольно вступая в ряды Вооруженных сил Украины или территориальной обороны. Это касается как представителей местных администраций, так и чиновников национального уровня. Для многих из них решение отправиться на фронт стало символом личной ответственности за судьбу страны и попыткой личным примером поддержать боевой дух населения.

В этом отношении особенно заметно участие глав местных администраций, волонтеров и других чиновников, которые временно оставили свои должности ради службы в армии. Это не только поддерживает единство среди граждан, но и является мощным символом солидарности власти с народом.

**Россия

В России чиновники, напротив, остаются преимущественно в тылу, выполняя свои обязанности в рамках административных задач и не участвуя непосредственно в боевых действиях. Среди российских государственных служащих почти не зафиксировано случаев добровольной службы на фронте или мобилизации, что существенно контрастирует с украинской ситуацией.

Российские чиновники преимущественно занимаются организацией тылового обеспечения, координацией экономических и социальных мер в условиях санкций, а также информационной поддержкой государственных нарративов. Их роль сосредоточена на поддержании контроля внутри страны, в то время как активное участие в боевых действиях остается задачей профессиональных военных и наемников.
Исключения редки и часто продиктованы привходящими обстоятельствами: скажем, попыткой избежать уголовного преследования за совершенные преступления.

**Общественная реакция и значение

В Украине участие чиновников в военных действиях воспринимается как акт мужества и пример для подражания, укрепляющий доверие общества к власти. Это способствует формированию более тесных связей между государством и народом, демонстрируя, что власти готовы разделить с гражданами все тяготы войны.
Исключения воспринимаются как патология. Хотя присущий украинцам критический подход к любой власти сказывается в том, что всякий чиновник, удаляющийся от личной активности на театре военных действий подвергается за это яростной критике.

В России же, наоборот, участие чиновников в боевых действиях могло бы подорвать образ стабильности и управляемости, который власти стремятся поддерживать. Отсутствие чиновников на фронте снижает риск критики в адрес власти и предотвращает возможное снижение уровня доверия к государственным институтам.
Призывы к чиновникам показать пример личного военного героизма здесь звучат настолько редко или в настолько маргинальных публичных пространствах, что этим можно пренебречь.

**Резюме

Разница в действиях чиновников Украины и России на фронте подчеркивает фундаментальные различия в подходах к управлению государством и взаимодействию с обществом. Украинские чиновники часто делят тяготы войны со своими согражданами, в то время как российские госслужащие остаются в стороне, выполняя свои обязанности в рамках административных функций. Эти различия отражают не только различие в политических системах, но и в общественных ожиданиях от власти.
Этот вывод, конечно, звучит крайне ригористично. Жизнь богаче вариациями, и выше о них было сказано. Однако эти пестрые вариации не мешают фиксации закономерности.